Шепот, что уничтожил мир (СИ) - Осенчугов Александр - Страница 45

— Подожди…

Он взмахнул своим плащом с рукавами, уйдя так же внезапно, как и пришел. Кусая угол своих губ, Каслин поднялась, шагая по пыльному ковру. Она прищурилась, адаптируясь к яркосвету. Корзина была перед ней.

Плетенная из веток, с кучей любви и не такой уж кучей умения, корзина трещала под весом островных фруктов. В этот момент Каслин поняла, как давно она не ела. Ее рычащий живот, мокрые губы — эти чувства были странными, будто бы часть давно забытого места под названием реальная жизнь. Между фиолетовыми фруктами в жесткой кожуре, была маленькая записка. Моргнув, Каслин аккуратно развернула ее своими ногтями. Она едва не засияла, прикрыв свои губы и быстро оглянувшись вправо и влево, будто бы опасаясь, что кто-то увидел ее естественную реакцию.

Там была картинка гротескного птерикса в шляпе, халате и тапочках. Остров, лезвенные деревья, множество звездочек и сердечек. И в самом центре, сообщение гласило,

«Поправляйся, лапшинка!»

***

Хрустальный сосуд был почти наполнен кровью.

Она скользила ногтями вдоль шланга, облизывая свои жаждущие губы. Она чувствовала пульс алого нектара, его манящее тепло. Без рубашки, ее дорогой коллега спал как дитя — огромное, мускулистое дитя со шрамами. Его вены принадлежали ей этой луной, и она охотно наслаждалась предоставленной свободой.

Хрустальный сосуд был на пределе. Желание было слишком сильно. Она подняла шланг. Кровь брызнула на ее губы. Ее язык обволок шланг, вводя его внутрь, между ее острых зубов. Эликсир жизни смочил ее горло, заставляя сердце дико биться.

Желание могло выйти из под контроля. К счастью, она пришла сюда сытой.

Она быстро вернула самообладание, успокаивая дыхание и сердцебиение. Ее пальцы ощутили мощные плечи коллеги, массируя их как и все разы до, когда он был напряжен и она была рядом, чтобы помочь. Она нагнулась возле его уха и прошептала,

— Доброе утро, Звест… Ты слышишь меня?

Звест проворчал, с трудом открывая глазницы. Его экирская выносливость всегда восхищала ее. Даже потеряв столько крови, он держался с честью.

— Ты закончила, Мрена? — спросил Звест.

— В самом деле, да, — она сказала с нежной улыбкой, аккуратно отсоединяя шланг от его вены. — Сохранить твою кровь потребует много времени, но когда мы были в спешке?

Фырк Звеста умилил ее. Она почувствовала свет лазури, руническую проекцию его руки. Терпеливо, Звест вел ее вдоль своих атлетичных черт. Ей всегда нравился этот момент, чувство изменения в его теле. Его сердцебиение стабилизировалось, его кожа согрелась. С обращенной вспять кровопотерей, обратилась и его раздражительность. Но не его подозрение.

Она знала, что его глаза смотрели на нее. Он хотел спросить.

— Спрашивай, Звест, — сказала Мрена, вытирая катящуюся каплю крови с подбородка. — Тебя что-то тревожит.

— Я никогда не отдавал тебе столько крови за раз. Ты уверена, что сможешь сохранить ее?

— Мне, быть может, и не понадобится весь сосуд, Звест. Я ожидаю твоего скорого возвращения. Мы лишь действуем осторожно, не так ли?

— Так, — сухо сказал Звест. — Что, если я не вернусь вовремя? Если тебе не удастся предотвратить свертывание?

— Полагаю, я буду голодать…

— Поклянись мне, Мрена. Поклянись, что ты не тронешь народ Поселка.

— Ты сомневаешься в моей чести, Звест, — ответила Мрена, осторожно и игриво в одно время. — После всех этих спиралей, не доказала ли я свою преданность?

— Поклянись, Мрена, — повторил Звест.

Решимость его голоса завораживала, особенно в такие моменты. Он источал силу. Она не играла в покорность, она чувствовала ее всем нутром. Она знала, что его угроза была реальной. Каковыми все угрозы быть должны.

— Я… клянусь, Звест, — в итоге, сказала Мрена. — Я никогда не позволю жажде взять верх.

Звест кивнул, присев на край кресла. Он чувствовал облегчение, выдыхая свою строгость.

— Я не хотел сомневаться в тебе.

— Все в порядке, Звест, — мягко ответила Мрена, скользя ногтями вдоль его мощных плеч. — Я понимаю… Ты не веришь, что я забочусь о наших жителях так же, как и ты.

— Так и есть.

— Быть может. — Она пожала плечами, накидывая на плечи Звеста его официальную мантию. — Но я забочусь о тебе. За что стоишь ты, я стою рядом с тобой.

— Мне это не нравится. — Звест вдел свои руки в рукава мантии.

— Что будет, если тебя не станет, думаешь ты?

— Да.

— Поселок потеряет величайшего лидера в своей истории, конечно же. Лидера, что вскоре представит его на совете в Мрамортопи. Помнишь ли ты последний раз, что наша маленькая община была приглашена? Даже я нет.

— Четыре спирали назад, во времена советника Раика, — сказал Звест, застегивая мантию.

— И теперь, в твое правление, я не удивлюсь, если тебе предоставят место рядом с Четырьмя Башнями и прочими крупными акторами Зерейского Края. Чистота эссенции, что ты поддерживаешь, не знает равных. Мрамортопь уважает это.

Звест выдохнул.

— Приглашение пришло прямо перед тем как Яна пропала.

— По крайней мере, у бессмертного города нет планов на нашу дорогую Яну. Для них, она лишь свидетельство правильного пути, что ты выбрал. Твоего успеха.

— И где этот успех теперь?

— Мрамортопи нет равных во многих вещах, Звест. Шпионская сеть не одна из тех вещей, — сказала Мрена. — Они не узнают, пока ты им не скажешь. Тем временем, охотники постараются найти ее.

— У меня плохое предчувствие.

— Право твое. Бессмертный город соберет весь свет мира, и, само собой, не для чайных посиделок. Ульд был поглощен. Не трудно догадаться, за каким деликатесом Азма поползет дальше.

— Ты думаешь, что они действительно оставят разногласия и станут работать над тем, что важно?

— Определенно станут, — лукаво отметила Мрена. — Вопрос кроется в том, что они считают важным.

— Что ты предлагаешь?

— Не забывай, что важно для нас.

— Менее банальные предложения?

— Мрамортопь была единственной силой, способной сражаться с Парагоном на равных. С тех пор, как Парагона не стало, Мрамортопь остается наисильнейшей военной силой во всем сломленном мире. Облачный Трон контролирует эту лавину смерти. Мы нет.

— Ты предлагаешь…

— Неважно, какие мир и безопасность они пообещают, Звест. Не соглашайся.

— Ясно.

Звест поднялся с кресла, готовый идти. Мрена медлила, заканчивая подготовку. Она аккуратно упаковала трубки и шланг, вытирая их от крови. Она положила несколько светящихся пиявок в хрустальный сосуд. Они дадут весьма специфичный вкус, но у нее не было выбора для сохранения крови. Она закрыла сосуд и последовала за коллегой на выход.

Снаружи будто бы был иной мир. Хрустящая трава, знакомые равнины и холмы, полоскание речной воды вниз по склону. Эти звуки были родными, неизменными за все время, что Мрена провела в Поселке. Даже эту мельницу называли проклятой еще до Мрениных времен. Эта мысль всегда дарила умиротворение ее сознанию.

Поселок спал, и, согласно традиции, советники выходили наружу первыми. Затворив дверь мельницы, Мрена последовала за Звестом. Советники шли все дальше и дальше от Поселка, пока Звест не остановился.

Его ожидали.

Эта грозная процессия вызвала воспоминания. Мрена немедленно узнала ленный рев гигантских игуан. Существа ожидали, распугивая местную фауну. Их всадники глазели. Не нужно было видеть, чтобы почувствовать их металлический взгляд.

Советники ступили ближе. Всадники ответили на их присутствие. Сама земля дрожала под тяжелым шагом игуан. Свист глеф, шорох костяной брони, рев командира. Все это было, будто бы Война Парагона длилась до сих пор, разве что в эти луны Мрена дрожала сильнее. Иногда ей было интересно, возможно ли было выиграть вовсе против этих фанатиков.

— Столько грозных воинов, Звест, — прошептала Мрена. — И все ожидают тебя.

— Заставляет чувствовать, будто бы ты им должен, — проворчал Звест.

— Конечно же нет. Воспринимай это как учтивость. Некоторые силы могут позволить себе более роскошные приемы, чем другие.