Больше никогда (СИ) - Мелевич Яна - Страница 41

— Ага! — с некоторым торжеством ткнула в него пальцем Оксана. — Все-таки признал!

Взревев, Андрей снес со стола статуэтку Фемиды, и бронзовая скульптура с грохотом упала на ковровое покрытие. Со рваным дыханием он уперся руками в стол, склонил голову и замер. В тот момент, когда дверь кабинета тихонько постучали и приоткрывшуюся щель просунулся Юся.

— Вам помощь не нужна? — спросил он осторожно, гремя чашками на подносе. — А я вот кофе с шоколадом принес. Бельгийским, между прочим. Нам один крупный клиент подарил целую коробку в качестве презента за хорошую работу, — понес какую-то чушь в явном желании отвлечь их от скандала.

Завернувшись, Андрей закрыл лицо ладонями, а Оксана ощутила неловкость.

Дурацкая ссора, не стоящая выеденного яйца, вновь показала глубину образовавшейся пропасти между ними. Если не разобраться с ней в ближайшее время, то она станет шире и глубже. Конца и края не будет их ругани, что, так или иначе, заденет Стаса.

Она попинала носком туфельки ковролин, затем уставилась на кремовый ворс. Между делом невольно отметила, как хорошо тот вписывается в общий интерьер кабинета. Да и дизайн ей тоже пришелся по душе, хотя здесь ничего удивительного. У Андрея всегда был отменный вкус на вещи, и он отличался редкой аккуратностью в обращении с ними.

Педант и в Африке педант, кроме случаев, когда эмоции превалировали над разумом.

— Кусочек, — выдала Оксана безмятежно. — Мне больше нельзя, иначе отеку и на камерах расползусь вширь.

— Какие глупости. У вас прекрасная фигура, — растекся патокой Юся, влетая с грациозностью балерины в кабинет. — В одном из ваших фильмов я неустанно любовался… Э-э-э… Впрочем, неважно. Что-то я заболтался.

Он смутился под гневным сопением Андрея, поставил поднос на стол и шустро растворился в приемной. После того как прикрыл за собой дверь. Опять наступила тишина, которую первой нарушила Оксана.

— К психологу надо записываться заранее. Судя по словам Зои Федоровны, там очередь, — она подошла к столу и пристроилась неподалеку от Андрея. — У меня пока нет съемок, так что я более или менее свободна.

— Расчищу расписание в ближайшее время, — он с бурчанием отнял ладони от лица.

— Ты и правда вернешь мне роль?

— Да.

— Не надо.

Андрей с недоверием и некоторым возмущением уставился на вздернувшую нос Оксану.

— Что? — она пожала плечами.

— Ты самая невыносимая женщина из всех, — процедил он и вдруг добавил: — И знаешь…

— М-м?

— Кажется, я понял, почему так и не забыл тебя.

Хорошие сыновья любят своих матерей. А если матери живут далеко, лучше в другой стране, то они любят их сильнее.

Именно так всегда считал Андрей. И совершенно не зря, ведь Кристина Николаевна Радова сейчас напомнила ему, почему в восемнадцать лет он съехал от родителей на другой конец Москвы. Как, собственно, и его братья.

— Мой милый Андрюша, которого я носила девять месяцев, рожала восемь часов и растила с чётким пониманием, что такое ответственность. Скажи маме, Андрюша, в какой период становления юности тебе отбило мозги, что ты бросил своего ребенка?!

Он потер ухо и молча проглотил возражения.

Во-первых, Кристина Николаевна никогда бы их не восприняла всерьез. Во-вторых, в его ситуации бессмысленно оправдываться, поскольку мать во всем права. Это подтверждало и лаконичное молчание отца, сидящего хмурой тенью в кресле, и собственное желание побиться головой об стену.

Хотя последнее больше связано с метаниями по поводу Оксаны.

Андрей так и не понял: нужна ей роль или не нужна. Звонить ли Ярославу Марсельевичу, чтобы тот помог с решением вопроса или нет? Пустить все на самотек, а потом разбираться с невысказанными обидами?

Все-таки сложно понимать женщин.

— Ты его хотя бы оформил документально на себя? — задала вопрос Кристина, и Андрей очнулся от раздумий.

— Кого? — он растерянного покосился на мать.

В ответ она закатила глаза, повернулась к мужу и развела руки в стороны.

— Вот как с ним разговаривать? — поинтересовалась Кристина у него.

— Никак, — отшутился отец Андрея. — Что теперь попусту воздух сотрясать? Надо с внуком знакомиться и его матерью. И параллельно заниматься документами на установление отцовства.

В просторном кабинете Сергей Константинович Радов был единственной умиротворенной фигурой, помимо нефритовой статуи Будды, украшавшей одну из полок в шкафу. Остальные присутствующие, включая братьев Андрея, периодически нервно потирали ладони и постукивали ногами по паркету. Или ходили туда-сюда, как их мать.

Миша крутил между пальцев стилус, Влад делал вид, будто изучал отцовские книги. Хотя за годы, что они провели в родительском доме, братья запомнили все корешки. Каждую вмятину и драную страницу пыльных фолиантов.

Они давным-давно не читали бумажные книги, но на всех одновременно накатывали кадры из детства. Там, где отец, устроившись на мягком диване из кожи, зачитывал им интересные отрывки из произведений Ильфа и Петрова, Братьев Стругацких, Пушкина, Дюма и других классиков мировой литературы. Или мама привычно строгим тоном цитировала кодексы с конституцией, под которые Андрей с братьями обычно засыпали в креслах.

С тех пор кабинет особых изменений не претерпел, сюда лишь провели новейшие системы безопасности, установили ботов и подключили ИИ. А так интерьер и дизайн остались прежними: все та же мебель из мореного дуба, все те же расслабляющие коричнево-белые оттенки повсюду. Картина с кораблем, купленная у малоизвестного художника в Петербурге, висела за спиной отца, громко тикали старые часы.

Ни жизнь во Франции, ни бесконечные разъезды, не изменили течение времени в этом доме. Только сейчас, сидя рядом с братьями, Андрей понял, как много для него это значило. И как быстро пролетели годы. Вот уже проседь поселилась в волосах родителей, и морщин стало больше. Мать не бегала вприпрыжку, периодически жаловалась на головные боли, а у отца пошаливало сердце и ныла по утрам спина.

Неудивительно, что они так обрадовались Стасу, ведь внук подарил им второе дыхание. Да и ему, Андрею, тоже.

— Я поражаюсь такой беспечности, — опять вырвала из размышлений мать. — Куда подевалась твоя разумность, Андрюш? Ты квалифицированный юрист. Мало того что ребенка не оформил до сих пор, ты поцапалася с его матерью.

— Мы не цапались, — вяло возразил Андрей. — Просто не нашли точек соприкосновения. Местами.

— А твои угрозы?

— Мам, не начинай. Ошибся в оценке ее личности. Ничего больше.

— Дуболом! — рявкнула Кристина так, что он подпрыгнул. Миша дернулся, а Влад пододвинулся к нему на всякий случай. — Ошибка юриста — первопричина всех проигранных дел в суде! Тебе надо об этом напоминать?

— Нет, — сконфуженно съехал по спинке кресла Андрей.

— Твоя Оксана пьет? Наркоманит? Бьет ребенка?

— Боже, нет.

— Тогда что ты собрался там в суде доказывать? Обличать ее моральный облик? Хоть понимаешь, каких проблем бы нажил с сыном, вскройся твои планы или добейся ты единоличного права опеки?

— Мам…

— Андрюха почти сразу отказался от дурацкой затеи, — встал на сторону брата Миша и покосился на него. — Да?

— Угу, — кивнул тот.

Про компромат, который регулярно пополнял папку на его моноблоке, Андрей предпочел умолчать. Использовать против Оксаны полученные данные он все равно не собирался. Вот для ее блага вполне.

Например, кастинг на роль в фильме Глеба Боярышникова.

Андрей убедился, что делать там Оксане нечего. Особенно учитывая то, что режиссировал сию картину ее бывший парень, который явно не собирался сдаваться на личном фронте. Тем более когда чернявый хорек по имени Валерий канул в небытие. Косатку, правда, передал через Юсю. Ему чертовски повезло, что в тот момент Андрей отсутствовал на работе. Вряд ли между ними состоялся бы конструктивный диалог, несмотря на желание Валерия с ним побеседовать.