Измена. Попаданка с прицепом (СИ) - Белильщикова Елена - Страница 9

– Может, оттого что ты немного напоминаешь мне мою дочь? Не внешне. По характеру. У тебя есть искорка внутри. Так же, как у нее. Кэтлин сейчас далеко, но я очень скучаю по дочери. Мы были близки с ней, когда она жила здесь. Я все думаю… каково сейчас моей дочери? Да, ей исполнилось восемнадцать, но она так юна и наивна. Не воспользуется ли ею какой-то молодой негодник в чужом краю? Не обидит ли…

– Как обидел меня твой муж? – сорвалось внезапно с моих губ.

Я ойкнула, умолкла. Вдруг задену чувства Лаванды? Но она вздохнула, даже будто сжалась немного, постарев сразу на добрый десяток лет.

– Мне стыдно за Хейла. Он никогда так себя не вел. Да, загулы со служанками были, но не молодую девушку же силой, еще и в положении… мерзко это. Еще и шантаж этот.

– Он думал, ты не узнаешь, – я неловко дернула плечом и попыталась сгладить ситуацию. – Но забудь об этом. Хорошо то, что хорошо кончается. Я хотела поговорить с тобой о другом, Лаванда.

– О чем же? – подняла голову хозяйка дома.

Я сглотнула, понимая, что мне придется сложно.

– Скажи, что будет с праздником Колина? Ведь… Хейл был прав. Я соврала вам насчет рекомендаций. Я еще не делала праздников для детей аристократов. Вы должны были быть моими первыми клиентами. Но клянусь, я все продумала! У меня опыт есть, я делала для… – я запнулась.

Как бы сильно я ни доверяла Лаванде, говорить, что я попаданка, нельзя. Еще сдаст меня в какие-нибудь органы власти! Мало ли, что в этом мире с попаданками делают. Меня, вон, едва не убил собственный муж.

– Для бедных детей. В другом королевстве. И им всем нравилось. И Колину понравится! Позволь мне…

Лаванда рассмеялась, даже не дослушав. Она перехватила мою ладонь и крепко сжала в своей руке.

– Не переживай, Ребекка, не прогоню я тебя. А хочешь, помогать тебе с праздником буду? А то ты беременна, тебе нельзя переутомляться.

– Я не против и с удовольствием приму помощь, – смутилась я.

Лаванда не сразу отпустила мою руку, глядя на меня светящимися от радости глазами. И вдруг сказала негромко:

– Как жаль, что с нами сейчас нет моей Кэтлин. Она обожает детей и устраивает всегда переполох в доме, у нее вечно масса идей. Колин очень по ней скучает. Так же, как и я.

Лаванда ушла, и я легла спать, окрыленная. А утром, когда проснулась, то обнаружила на кухонном столе записку от Лаванды: «Уехала на рынок, буду к обеду». Я села завтракать, но не успела поднести ложку ко рту, как меня прервал стук в дверь.

– Откройте, именем короля! – раздался громовой мужской голос в холле. – Здесь проживает Ребекка Хоуп? Она обвиняется в воровстве и мошенничестве…

Я и опомниться не успела, как в обеденном зале возникла королевская стража со сверкающими клинками наперевес. Лаванды не было рядом. Но даже будь она дома, все равно не смогла бы защитить меня. А стража скрутила меня и потащила прочь из особняка.

***

Я очень сильно боялась и дрожала, когда меня втолкнули в подземелье королевской тюрьмы. Если быть честной, то меня не швырнули в общую камеру, не били, не причиняли вред. А посадили в это небольшое, но гнетущее подземелье будто временно, до выяснения обстоятельств. Но внутри все сжималось, стоило посмотреть на толстые железные решетки. Я без сил опустилась на деревянную лавку и закрыла лицо руками. Я была в отчаянии. Мои мытарства продолжались, и как прервать эту цепь злоключений, я не знала.

– Прости меня, малыш, что не смогла защитить тебя как следует, – всхлипнула я и положила ладонь на живот.

Малыш будто услышал меня и толкнулся.

– Ребекка? – раздался мужской голос со стороны решетки.

Я вздрогнула. Открыла глаза и увидела по другую сторону Хейла. В меня будто кипятком плеснули! Я сразу вскочила на ноги и бросилась на решетку, шипя:

– Это ты засадил меня сюда, Хейл? По ложному обвинению! Ты же знаешь, что я не воровка! Я ничего у тебя не крала.

– А ты докажи, мерзавка! – так же зло ответил Хейл, сверкая глазами. – Думала, сыграешь на доброте и благородстве моей жены? Разбежалась. Я предупреждал тебя, со мной лучше не спорить! Не стоило отказывать мне в близости, куколка…

Хейл усмехнулся и прильнул к решетке с другой стороны. На его лице было написано плотоядное выражение. Меня слегка затошнило, когда он потянулся ко мне и коснулся через решетку моей руки.

– Я сказал, что ты украла у меня дорогой перстень, – усмехнулся Хейл и многозначительно покачал головой, облизывая с намеком свои полные губы. – Но может, я его сам потерял? Ты же понимаешь, одно твое слово, куколка, и перстень может найтись…

– Я никогда не буду твоей по доброй воле, Хейл! – выпалила я, отшатнувшись от решетки.

Я всхлипнула, снова схватившись за живот. Его пронзило острой болью. Нервотрепка последних дней не прошла даром для меня и моего малыша.

– Убирайся!

– Ну ты и дура! – заорал, уже не сдерживая свою гадкую натуру, Хейл, не пытаясь притворяться хорошим.

Все равно в этом подземелье никого не было. Стража стояла дальше по коридору, сейчас стражников не было видно.

– И оставайся гнить в тюрьме до королевского указа. Потом тебя швырнут в мерзкую общую камеру с крысами, когда я подтвержу свои обвинения. И никто, никто больше тебя не спасет! Никто даже не узнает, что ты в тюрьме! Ты соврала нам с женой про организацию праздников, лгунья, воровка, няня Колина подтвердит мои обвинения. Тебе не отмыться больше, ты пожалеешь о своем отказе мне!

С этими словами Хейл резко развернулся и пошел по направлению к выходу из подземелий. Я не выдержала и зарыдала, опустившись на холодный каменный пол. Оперлась спиной о решетку, закрыла глаза. По лицу текли слезы без остановки. Я понимала, Хейл прав. Кто я? Беглая жена. Скрывающаяся от мужа. Я бесправна в этом мире, в котором правят мужчины. Обвинение Хейла, уважаемого аристократа, имело вес намного больший, чем слово мошенницы. Ведь он прав, няня Колина и любые слуги подтвердят, что я мошенница, что я не та, за кого себя выдаю. Все кончено. Андреас не знает, где я и не спасет меня. А если бы знал… Стал ли бы он меня спасать? Вряд ли. Горькая усмешка изогнула мои губы, и я без сил уткнулась лицом в колени, пытаясь переждать очередной приступ боли в животе, накрывший меня так не вовремя.

– Потерпи, малыш, – приговаривала я, поглаживая живот. – Мама справится с этим. Обязательно справится. Я вытащу нас отсюда. Обещаю, малыш. Я не брошу тебя в этом подземелье, даже если ты еще не родился. Я найду способ сбежать отсюда. Я смогу!

Глава 7

Я прикрыла глаза, представляя, какой будет общая камера. Место, набитое убийцами и ворьем, всяким отребьем, как бочка с селедкой. Грязное, холодное, кишащее крысами… Никто не будет смотреть на мое положение! Уже не посмотрели. А в холоде, голоде и грязи, среди болезней и прочего я просто потеряю ребенка.

Я перебралась на грубо сколоченную деревянную лавку. Вообще-то, мне было плевать на холод и сырость – голова другим забита. Но ребенок… нельзя сидеть на холодном. Я усмехнулась горько. Кому будет до этого дело, если меня оставят здесь? А если я и смогу выносить малыша, его, наверно, отберут? И куда? Здесь и детдомов-то нет! Так, редкие приюты для сирот, об условиях в которых и думать не хотелось. Да я никогда больше не увижу своего ребенка, не сумею найти его! Здесь же даже никакой документации, баз данных нормальных нет, в этом чертовом дремучем Средневековье!

Я поежилась и задрожала всем телом. Одна, в темноте. Конечно, никто не оставил мне свечи. А слабый свет, бьющий из коридора, исчез, как только ушел Хейл. Никто не станет переводить свечи на заключенных, забытых в каменных мешках? Я закрыла лицо ладонями, горько заплакав. Живот продолжал ныть, и от этого было еще страшнее.

Вдруг раздались тяжелые шаги, зазвенели ключи. Я вскинула взгляд на стражника, держащего в руке свечу.

– На выход! Пришли за тобой, – он недобро сощурился, и судя по его взгляду, не отпускать бы меня, а прямиком здесь и повесить, чтобы поменьше в мире Кэрнитена ворья было.