…И пять бутылок водки - Демин Михаил - Страница 28

• Предыдущая
• 28/40
• Следующая

– С тобой? – Он обнял ее. – Ах, если б ты была моя…

– Но я же твоя.

– Да, но – как? В какой мере? До каких пределов?

– А ты не думай об этом, – сказала она быстро. И прикрыла его рот мягкой, влажной, тепло пахнущей своей ладошкой. – При чем здесь – мера, и зачем – пределы? Не подменяй поэзию алгеброй.

И улыбнулась, чуть сузив глаза. И добавила, приникая к нему.

– Насколько я помню – еще по школьным годам – ты никогда не был в алгебре силен.

– Послушай, Игорек, – после продолжительного молчания сказала она. – Вот ты насчет врагов толковал… Дескать, все вокруг против тебя. Ты уверен в том, что – все?

– А как же иначе? – ответил он резко. – Ну, посуди сама для блатных я враг, для милиции – добыча… Мусора же ведь ловят меня с самого приезда! С того момента, когда я нашел этот чемодан.

Он хрустнул зубами. Умолк. И потом:

– В общем-то, с чемодана все и началось. О, черт возьми! Подумать только – из-за чего… Из-за чего!

– Но ты, надеюсь, не жалеешь? – Наташа пристально, испытывающе посмотрела на него.

– Да нет, – сказал Игорь хрипло. – Чего ж тут жалеть! Одно только обидно – из-за такой мелочи…

– Так пусть тебя эта мелочь не беспокоит, – сказала вдруг Наташа. – Никто уже больше не будет обвинять тебя в похищении чемодана. Это дело прекращено.

– Откуда ты знаешь? – встрепенулся Игорь.

– Знаю.

– Но – откуда? Кто тебе это сообщил?

– Следователь угрозыска – Савицкий. Он недавно меня вызывал…

– Что-о? – Игорь поднялся стремительно – подался к ней. Лицо его напряглось и затвердело. – Вызывал? Почему же ты мне сразу не сказала?

– Да хотела, – потупилась она, – не знала только, как начать…

– Но раз уж начала – говори! Говори все, подробно! – Игорь твердо взял ее пальцами за подбородок. – Ну?… Когда он – точно – тебя вызывал?

– Позавчера. Перед вечером.

– Тебе что – повестку прислали?

– Нет, позвонили. Ну, я пришла… Он оказался очень милый; вежливый такой, деликатный. Совсем непохожий на этих наших монстров. И – молодой. Говорят, он москвич – и это сразу видно.

– Словом, понравился тебе, – усмехнулся Игорь.

– Да… Но не в том смысле, как ты, наверное, подумал, а вообще. – Она коротко взглянула на Игоря из-под густых, подрагивающих ресниц. – Знаешь, он, по-моему, настроен к тебе вовсе не враждебно.

– Ладно, – поморщился Игорь, – давай-ка – без эмоций… Чего он, конкретно, хотел? О чем спрашивал?

– Вот как раз об этом деле… О чемодане.

– Ну, и ты?…

– Ну, и я заявила, что ты меня выручил тогда – принес чемодан, а вовсе не крал его, как это сказано в постановлении об аресте.

– Ты это постановление видела?

– Он показал мне… И тут же предложил написать заявление, в котором я отказываюсь от иска. Ведь чемодан-то, в конце концов, мой. Я его хозяйка. Так что все здесь от меня зависит!

– А кто, собственно, этот иск затеял, – каким-то странным, чужим голосом спросил ее Игорь.

– Сергей…

Она сказала это и почувствовала, как все в нем помягчело, ослабло – словно бы сразу оттаяло.

– Надеюсь, – спросил он затем, – ты это заявление уже написала?

– Конечно, Игорек. Сразу же. Прямо там – в кабинете. Так что видишь, дорогой. – Она потянулась к нему улыбчиво – растрепала спутанный его чуб и потом пригладила легонько. – Все понемногу налаживается.

– Эх, если б дело заключалось только в этом… Только в одной этой детали, – пробормотал, с трудно сдерживаемым вздохом, Игорь. – Все ведь гораздо хуже, сложней! Но слава Богу, хотя бы тут начало проясняться…

И сейчас же он помрачнел, затуманился, охваченный новой мыслью.

– Непонятно только – почему этот следователь такой… такой добренький, а? С какой стати? Чего-то он добивается. Только вот – чего?

– Но может, он просто – хороший человек?

– Мусор? – насмешливо покосился на нее Игорь. – Милиционер?

– Ты этого не допускаешь?.

– Нет.

– Но почему, Игорек? В жизни все ведь случается.

– Случается… Только редко… В принципе, хороший чекист – явление противоестественное, нелепое, как ты не понимаешь! Зачем нужны карательным органам – добрые? Зачем попу – гармонь?

– Но нельзя же, все-таки, быть таким пессимистом…

– Ладно, оставим это, – сказал Игорь, – во всяком случае, ты у меня молодец. И я рад! А по поводу пессимизма… Знаешь, чем отличается пессимист от оптимиста?

– Что-то слышала, – сказала она, помедлив, – не помню только…

– Пессимист считает, что все женщины – бляди, а оптимист только на это и рассчитывает.

– Остроумно, – рассмеялась она. И вдруг спросила с сомнением:

– Интересно: кто же, в данном случае – ты?

– Ну, во мне всего понемножку намешано, – ответил Игорь. – Все зависит от обстоятельств…

Игнатий Савицкий – тот самый молодой следователь, москвич, что временно был назначен на место Наума Сергеевича, – уже второй месяц вел новое следственное дело. И чем больше он углублялся в подробности этого дела, тем больше возникало перед ним неясностей и загадок.

Странное это было дело – путанное, мутное. Начать с того, что имя Игоря Беляевского связывалось здесь с преступлениями, содеянными минувшей зимой. Беляевский разыскивался по подозрению в квартирных кражах и убийстве. Однако материалов, подтверждающих это, почти не имелось (если не считать замысловатых, но, по сути, пустых, утверждений начальника опергруппы, да полуграмотного заявления, поступившего от одного из тайных его агентов – местного уголовника, афериста по кличке Брюнет).

Брюнет, вроде бы, хорошо знал Беляевского и его друзей… Намекал на то, что располагает уликами… И хотя конкретных фактов не приводил, – все же он мог бы, конечно, пригодиться в дальнейшем. Показания его могли сыграть весьма важную роль – но теперь это отпадало. Брюнет был убит. Убит совсем недавно и при довольно загадочных обстоятельствах. И тоненькая эта ниточка, таким образом, начисто оборвалась.

Листая страницы досье, Савицкий все время испытывал чувство, будто оно состряпано наспех, на скорую руку. Например, все детали биографии Игоря Беляевского, асе сведения о его прошлом даны были здесь на основании телефонограммы, поступившей в июле месяце из Хабаровска; об этом прямо говорилось в соответствующей справке. Но самой этой телефонограммы – текста ее – в досье не оказалось. Текст куда-то исчез…

Какая связь могла быть у Беляевского с Дальним Востоком? До недавнего времени о нем здесь не было слышно; имя его стало мелькать лишь с середины лета. Что ж, весьма возможно, он как раз и прибыл тогда с востока! Но если это так, ни о каком участии в прошлогодних кражах не могло быть и речи…

И было еще одно обстоятельство, сбивавшее с толку молодого криминалиста.

Над Игорем Беляевским тяготели не только грозные подозрения; он также обвинялся в недавней дорожной, краже – в похищении чемодана. Обвинение считалось доказанным. В досье содержалось постановление об аресте преступника. Причем постановление это было выписано на основании показаний некоего Грачева – мужа потерпевшей. «Почему – мужа? – искренне недоумевал Савицкий. – С какой стати он здесь оказался? И где же сама потерпевшая? Зачем, вообще, опираться на свидетельства косвенные, окольные, в то время как можно использовать – прямые?… Нет, это дело надо пересмотреть. Надо разыскать потерпевшую и выяснить – в чем суть…»

Вот так и была, в результате, вызвана в управление милиции Наташа.

Беседа ее с Савицким продолжалась, в общем, не долго. Нам уже известно – о чем шла речь. И хотя следователю хотелось расспросить Наташу о многом другом – он все же сдержался, не стал ее заранее настораживать и тревожить… А то, что женщина эта могла бы его просветить и поделиться с ним любопытными деталями – Савицкий не сомневался ни на минуту! Он постигал это, угадывал – тем особым, хищным, неизъяснимым чутьем, которое ведет охотничьего пса по верному следу… След, в данном случае, еще не проявился, не обозначился, но Савицкий уже знал, что рано или поздно он выйдет на него. Выйдет непременно! Самое главное сейчас – не выпускать из поля зрения женщину.

• Предыдущая
• 28/40
• Следующая