"Фантастика 2024-42". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Алексеева Яна - Страница 148

Сталин обернулся, словно не расслышал.

— Изнутри?

— Да. В составе экспедиции есть наши люди. И мы имеем объективную информации о задачах и о степени подготовленности.

Иосиф Виссарионович задумался. Информация это, конечно неплохо. Только вот как её передать с Луны? Да и время… Может быть, его просто не хватит на то, чтоб снестись с Москвой и получить инструкции.

— Информация — это хорошо, — сказал, помедлив Генеральный. — Но ведь могут быть и неожиданности?

— Это вполне вероятно, — согласился Менжинский. — Тогда наш товарищ, внедренный в состав экспедиции, помешает им осуществиться.

Опережая вопрос, добавил.

— Пусть даже и ценой собственной жизни. Но, надеюсь, что до этого не дойдет. Мы и без этого готовы к неожиданностям.

Сталин кивнул.

— Других трудностей вы не предвидите?

— Они есть, товарищ Сталин. Более серьезной нам представляется проблема американского и французского аппаратов «ЛС», — продолжил Ягода. — Они, конечно, не смогут помешать старту нашей экспедиции, но могут помешать им вернуться с грузом.

— Вы учли это в своем плане?

— Да, конечно. Сейчас мы как раз готовимся окончательно решить эту проблему. Французским аппаратом занимаются немецкие товарищи, а американским — наша спецгруппа. К моменту возвращения экспедиции оба вопроса будут решены.

Сталин снова кивнул. Это была хорошая новость. Исторически обреченной формации нельзя было давать ни одного лишнего шанса. Об Америку, он это предвидел, еще придется поломать зубы, а вот с Европой в принципе все уже было ясно.

Всегерманское восстание развивалось в соответствии с планом. Войска интервентов к сегодняшнему утру уже отбросили за линию Кёльн-Майнц, а на севере за Бремен. Европа сообразила, что происходит, и сидела тихо, как мышь под веником. Провокации на границах с СССР прекратились. Санитарный кордон замер и затих.

Сталин, почувствовав, что губы расползаются в улыбку, тряхнул головой. Только вот обольщаться не надо. Они все еще ждут команды. Скажет Антанта «фас!» и…

Ничего. Мы готовы. Пусть только сунутся. И в конце концов у него, а не у них скоро будет золотой ключик… Нет. Гвоздь. Даже лучше сказать горсть золотых гвоздей и золой молоток. Подумав об этом, он вздохнул глубже обычного, стараясь не показать волнения. Многое… Многое сейчас стояло на карте.

Обернувшись к чекистам, негромко сказал:

— Спасибо, товарищи. Только не забывайте, что неприятности накапливаются к концу работы. Когда невольно расслабляешься. Продолжайте работать…

Те, собрав бумаги, вышли. Через несколько минут Сталин увидел, как две знакомых фигуры пересекают площадь.

Менжинский и Ягода торопливо шли в сторону Лубянки, где, как он знал, их ждало еще одно совещание.

Они успели на него только к концу…

Шестеро приглашенных поднялись, когда они вошли в комнату, приветствуя их.

— Продолжайте, товарищи, — сказал Менжинский, занимая место напротив своего второго заместителя. Пятеро уселись, а шестой продолжил прерванный доклад.

— На объекте проводится работа по утвержденному плану мероприятий. По направлению «Серебряная Звезда». Нет никаких проявлений вражеской деятельности. Отсутствуют как попытки проникновения на объект, так и попытки вербовки сотрудников спецплощадки. Двенадцать запланированных попыток проникновения и вербовки, инициированные нами для проверки лояльности и профессионализма сотрудников охраны спецплощадки, своевременно выявлены и пресечены. Нет ни одного акта саботажа…

— А недавняя авария в сварочном? — спросил Менжинский, сверяясь с бумагами.

— Расследование проведено. Решение комиссии: авария — результат стечения обстоятельств и следствие несовершенности наших технологий.

Он слегка развел руки.

— Что ж… Такое тоже бывает, товарищи… По решению комиссии изменена инструкция для рабочих сварочных цехов.

— Продолжайте…

Председатель ОГПУ слушал доклад с некоторой рассеянностью.

Такие вот совещания проводились раз в неделю, и ничего нового тут уже давно не говорилось. Машина по сохранению секретов на Свердловской спецплощадке действовала отлажено и эффективно.

После того, как два месяца назад на спецплощадке произошла серия взрывов и сбежал главный конструктор, систему безопасности пришлось серьезно перестроить. Теперь на площадке все было куда жестче и серьезнее, без скидок на удаленность города от границ и сугубо пролетарское население. Все понимали, как высоки ставки. По имеющимся достоверным данным сбежавший в САСШ профессор уже оснащал там американские корабли двигателями своей конструкции… А уж кто-кто, а он-то прекрасно знал и о планах Первой Лунной, и о её задачах…

Счет в соревновании систем шел не на годы или месяцы — на недели или даже дни… Американцы дышали в спину Советской Лунной программе и слишком дорого могла обойтись Мировой Революции расслабленность чекистов.

Зам, почувствовав нетерпение начальника, свернул совещание.

— Хорошо, товарищи, — глянув на часы, сказал Менжинский. — Подведем итоги. Послушать вас, так нет у нас другого дела, кроме как почивать на лаврах. Шпионы разоблачены, саботажники рассеяны…

Он одобрительно покачал головой.

— Я думаю, что наши враги, — он кивнул в сторону стоявшего в углу глобуса, как раз развернутого к ним Западной Европой, — догадываются, чем может кончиться для них наша экспедиция на Луну. И поэтому приложат все силы для того, чтоб оно не состоялось.

Менжинский поднялся и, опершись кулаками на столешницу, повернулся к докладчику.

— В таком случае они там вокруг вас стаями должны ходить, из-за каждого угла выглядывать, деньги направо и налево предлагать… А что мы слышим? «Нет вражеской активности вокруг Свердловской пусковой площадки», «нет активности империалистических разведок и белогвардейских организаций». Я верно излагаю?

Докладчик, уже сообразивший, куда повернул разговор, кивнул.

— А ведь в близорукости и недееспособности наших врагов упрекнуть очень трудно. История со «Знаменем Революции» уже показала их возможности. Мы проморгали американцев, которые побывав на «Знамени Революции», взорвали боевой модуль… Так что если быть объективными, то ваш доклад означает, что вы просто не в стоянии увидеть и отследить вражескую активность.

Начальник отдела режима спецплощадки встал, чтобы возразить, но движением руки был усажен на место.

— Ваш польский резидент, о котором вы в прошлый раз докладывали — это несерьезно. Тем более, что выяснилось..

Он постучал по листу лежавшему перед ним.

— Он и не разведчик вовсе, а невесть как оказавшийся в Свердловске один из «пистолетчиков» Пилсудского, застрявший у нас еще со времени Российской Империи.

Он повернулся ко всем.

— Где британцы? Где французы? Где белогвардейское подполье? Год назад это все у вас было, а теперь?

Он не дал никому ответить. Не ответы ему были нужны, а напряжение, чтоб зубы скрипели, чтоб злой прищур в глазах…

Не мог враг пропасть. Не мог! Если там понимают, что начинается последняя битва, то все отдадут, чтоб помешать. Чем ближе победа, тем ожесточеннее сопротивление, все будет брошено на алтарь победы!

А тут — тишина….

Враг не мог исчезнуть. Он мог только затаиться. И ужалить в самый неподходящий момент. Готовы ли мы? Не означает ли, что принятые меры, верные и правильные, чего уж тут спорить, просто не эффективны против тактики, выбранной врагами?

А сотрудники смотрели на него не то чтоб не понимая, а скорее удивляясь. Он читал их мысли — они ведь делали все, что положено делать: они проводили все, что положено было проводить. Их работа давала очевидную отдачу. На площадке не было врагов, а если они и появятся, то их немедленно разоблачат. Их обнаружат и ликвидируют раньше, чем те смогут что-то сделать.

Менжинский даже не мог сказать, что он видит — твердую уверенность в своих силах или никуда не годную самоуверенность.