"Фантастика 2024-42". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Алексеева Яна - Страница 120

В лице хозяина кабинета что-то изменилось. Это не было огорчением взрослого человека, скорее какой-то детской обидой и разочарованием. Гость ощутил, что товарищ Сталин старается скрыть досаду.

– Но это преодолимо?

Цандер выпрямился в кресле так, что оно жалобно скрипнуло.

– Я уверен, мы найдем правильное решение, только у меня нет уверенности в том, что это свершится завтра или послезавтра.

Сталин помолчал и уже другим тоном сказал:

– Вот видите, как тесно переплелись наука и политика! Технические трудности превращаются в политические! Получается, что от решения технических трудностей в какой-то степени зависит политика нашей страны… Вы понимаете это, товарищ Цандер? Понимаете всю меру ответственности?

Фридрих Артурович хотел было сказать, что ему куда как больше, чем товарищу Сталину, хотелось бы, чтобы люди могли преодолеть притяжение Земли и вырваться к Луне, но он вовремя остановился. Не то это было место, и собеседник не тот. Вместо этого он со всей силой своей убежденности сказал:

– Товарищ Сталин! Проблема обязательно будет решена. Обязательно!

– Что может ускорить решение? – после небольшой паузы спросил Сталин.

– Путь тут только один – нужно подключить новые научные силы…

Бросив взгляд на карту Европы, Сталин спросил:

– А за рубежом кто-то работает в этом направлении?

Ученый пожал плечами.

– Наверняка работают, только я не специалист, товарищ Сталин. Вам товарищи из Академии наук точнее скажут.

– Давай!

Негромко хлопнуло, и носик горелки украсился лепестком ацетиленового пламени. Толстые шланги от медной трубки уходили к баллонам, дающим пламени силы резать, плавить, испарять. Силу этого лепестка товарищ Цандер знал, так что особенно ни на что не надеялся. Не случалось ему еще видеть металл, способный ему противостоять. И хотя ОГПУ организация, слов на ветер не бросающая, даже уверениям товарища из органов как-то не очень верилось.

А Семен, лабораторный газорезчик, и подавно уверенности в себе не терял. Когда он работал, не было для него ни чинов, ни званий – пролетарий! Он подмигнул им, прежде чем опустить на глаза темные очки на пол-лица, сразу став похожим на мотогонщика перед ответственным стартом. То же решительное выражение на лице, выпяченная вперед челюсть. Весь облик его говорил, что он готов бороться с металлом и победить его. Что-то он там подкрутил, и послушное человеку пламя вытянулось, став лезвием скальпеля, поголубело…

Огонь кольнул брусок, проверил на прочность, словно примеривался, с какой стороны за него приняться… Кольнул еще раз, вцепился.

Это продолжалось минуты две. Огонь упирался в брусок, заставлял его тускло светиться, но не более того.

– Время, – сказал чекист, смотревший за секундной стрелкой наручных часов.

Цандер не верил своим глазам. Без охлаждения, без теплоотвода!

– Не может быть!

Брусок остывал, темнея прямо на глазах, но он до сих пор оставался бруском, а не раскисшим брикетом пломбира.

– Мог бы предложить потрогать рукой, но не советую – обожжетесь… – не скрывая иронии, сказал чекист. В его словах скрывалась какая-то усталая радость, словно он сам свернул такое неподъемное дело.

– Но как? Кто?

За этим возгласом стояло не только любопытство ученого, но и жадность конструктора, увидевшего изобилие новых возможностей.

Гость усмехнулся, но ничего не сказал.

– Что это значит? – уже спокойнее спросил ученый.

– Это значит, что наука не стоит на месте.

Из темно-красного металл стал уже малиновым, но волны тепла продолжали колыхать воздух над ним.

– Значит, в самом скором времени у наших кораблей будут новые дюзы? – воодушевился ученый. Чекист пожал плечами.

– Разумеется, они будут, однако не могу сказать, как скоро.

Рассказывать о сложностях, связанных с добычей присадок, он не хотел, да и смысла в этом не видел. Ученый и сам почувствовал, что вторгся не в свою область, и спросил о другом.

– Но как? Каким же образом?

– Я и сам толком не знаю всего, – уклончиво ответил гость. – Единственно, скажу, что добавляют в расплав металла некое вещество. Редкое вещество. Академия наук организовала его поиск на всей территории СССР. Это я о «самом скором времени»…

Инженер понимающе кивнул. Велика Страна Советов – на двух континентах раскинулась… Тут потрудиться придется советским геологам – пока найдут, да и найдут ли… Может быть, есть путь короче?

– А там, где этот металл взяли..

– Взяли не металл, а присадку к металлу. Металл наш. Златоустовская сталь.

– Купить присадку…

Чекист вздохнул, думая о чем-то своем. Наверное, о том, что все вокруг такие умные.

– Мы попробуем… Как раз сейчас готовится торговая делегация.

…Как только человечество изобрело государства и границы, так сразу появились желающие их нарушить. С этого момента, наверное, и началась борьба тех, кто не пускал, с теми, кто пытался проникнуть. Борьба эта шла веками с переменным успехом, со временем вылившись во что-то вроде борьбы брони и снаряда. В этот раз «снаряд» выиграл.

Все ухищрения защитников границ были посрамлены Малюковым и Дёгтем с легкостью небывалой. Оттолкнувшись от земли на Тушинском аэродроме, они поднялись километров на тридцать вверх и отправились на запад, чтоб приземлиться в Судетских горах. В разрывах облаков Земля казалась огромной географической картой, слегка прикрытой марлей облаков. На белых полях неотчетливо выделялись нитки дорог и черно-коричневые проплешины городов. Где-то там остались пограничная стража, таможенники и пограничные переходы. Внизу и в прошлом.

– Детишек бы сюда. Географию учить…

– Чему тут учиться? – возразил Дёготь. – Терра инкогнита. Сплошное белое пятно.

Найти рудник оказалось нетрудно – все ж не зажигалка какая-нибудь. Такую вещь не спрячешь, а вот подобраться поближе не получилось.

Входом на рудник служила пещера на склоне горы. За десятки, а может, и сотни лет разработок добытчики протоптали сюда широкую дорогу, только ходу им по ней не было. Поперек стоял шлагбаум, около которого отирался польский жолнеж. Судя по поведению, ну никак он не верил в серьёзность своего поста, хотя в обе стороны от него расходилась колючая проволока в три линии. В первой наблюдались спирали Бруно, в двух остальных – обычная колючка, но в шесть ниток. Между первым и вторым рядами лежал нетронутый снег, хотя можно было поспорить на что угодно, что там-то незваных гостей как раз и ждут мины, а между вторым и третьим виднелись цепочки собачьих следов.

Все это, включая снег и будку часового, выглядело только что появившимся на свет. Шлагбаум и тот сверкал свежей краской. Около самого входа, под скальным козырьком, там, где бежал не скованный льдом ручей, стояли палатки и маленький, собранный из деревянных щитов, домик. Из трубы валил дым. Глядя на кудрявые завитушки, командир группы, товарищ Епрынцев поёжился. Холодно. А к ночи и вовсе станет морозно… Это, конечно осложняло задачу, но никак не отменяло её.

Пятеро сотрудников ОГПУ и два польских коммуниста смотрели на все это, расположившись за грудой камней, метрах в трехстах от шлагбаума.

– Неделю назад этого тут не было, – сказал один из проводников. В его голосе слышалась растерянность. – Был рудник как рудник… Ни колючки, ни охраны… Рабочих человек тридцать – и всё…

– С милкой мы косили траву, была девкой – стала бабой… – вполголоса пробормотал товарищ Епрынцев. Это для него тоже оказалось неожиданностью.

– А? – переспросил поляк.

– Ничего, Томек, ничего… Это я о своем… Наука, понимаешь. Марксизм! Переход количества в качество. Было тридцать рабочих – стало сто солдат. Сразу видно, кто для исторического процесса более ценен…

Опустив бинокль, он задумался.