Спасите меня, Кацураги-сан! (СИ) - Молотов Виктор - Страница 52

На второй вопрос отвечать он не стал, лишь виновато посмотрел на меня.

Ага, всё ясно. Никто ему его не назначал. Купил на чёрном рынке фарм-препаратов. А такое в Японии очень распространено из-за отсутствия аптек. Все препараты здесь продают строго по рецепту врача, тем более — антибиотики.

— Уколите ему супрастин и вызывайте инфекциониста. К его приходу сделаем рентген лёгких и возьмём мазки на вирусные инфекции, — раздал указания я, а сам уселся за стол и принялся расписывать план лечения аллергического отёка для инфекционного отделения.

— О, Кацураги-сан! — услышал я до боли знакомый голос сонного Асакуры Джуна. — Да вы присоединились к нашей бравой команде дежурантов, как я посмотрю?

— Асакура-сан, — я взглядом указал на больного. — Подозрение на острое нарушение мозгового кровообращения. Скорее всего, геморрагический инсульт.

Мои подсказки упростят Асакуре диагностику заболевания. Главное, чтобы он не начал сыпать вопросами о том, как я с ходу отличил кровоизлияние от инфаркта мозга.

— Ох, так и думал, что приёмное отделение сегодня поспать мне не даст, — вздохнул Асакура Джун и принялся осматривать пациента.

— Всё, везём на КТ! — сказал он санитарам.

— Направления уже готовы, держите Асакура-сан, — я протянул неврологу бумаги.

— Быстро и эффективно! — улыбнулся невролог. — Вы не перестаёте удивлять, Кацураги-сан.

Инсультника забрали в неврологию, я с облегчением выдохнул и услышал продолжение песни.

— То ли туман, то ли облако, — напевал мужчина, который сидел между двумя полицейскими, — благоухает под утренним солнцем…

Пока возился с пациентами, уже и забыл, что сюда привезли этого товарища. Что ж, а теперь начнём самое интересное.

Инфекционная бригада забрала пациента с пневмонией, медсестра передала им написанные мною назначения, а в это время моя вторая помощница начала запускать алкотестер.

— Ну что, господа, подводите нашего клиента сюда, — попросил я полицейских.

Пока мужчину вели ко мне, я начал заполнять его паспортные данные. Аидзава, сорок пять лет.

— Аидзава-сан, согласны на освидетельствование? — спросил я.

— А чего бы и нет? — промямлил он.

Ситуация мужчину, похоже, забавляла. Но спросить разрешение я был обязан. В приёмном отделении стоят камеры, и если впоследствии гражданин захочет подать в суд на тех, кто проводил освидетельствование, могут возникнуть вопросы, почему оно проводилось без согласия.

Хотя отказ по закону приравнивается к добровольному признанию алкогольного опьянения, так что смысла в подтверждении согласия или отказа я никогда не видел.

— Тогда приступим, — сказал я. — Для начала подуйте в трубку алкотестера до окончания звукового сигнала.

— А он мне песенку споёт? — шатаясь, даже сидя на ровном месте, спросил Аидзава.

— Споёт-споёт, — уверил его я. — Начинайте.

Аидзава надул на столько промилле, что хватило бы целому взводу солдат.

— Хорошо, а теперь перейдём к самому интересному, — сказал я, готовя мужчину к координационным пробам. — Аидзава-сан, встаньте, пожалуйста.

Мужчина послушно поднялся со стула.

— Вытяните руки вперёд.

Аидзава поднял их над головой, будто решил показать, что сдаётся.

— Вперёд, Аидзава-сан, перед собой, — я показал ему, как правильно это делать.

Мужчина вытянул руки, пальцы тряслись.

— Теперь закройте глаза, отведите руку в сторону и попробуйте коснуться носа, — попросил я.

— Чьего носа? — Аидзава покосился на полицейских.

— Своего, Аидзава-сан, — терпеливо уточнил я.

Аидзава несколько раз промахнулся, попав сначала по лбу, а следом по глазу.

— Достаточно, теперь покружитесь, пяти поворотов будет достаточно, — попросил я.

То что он пьян, было очевидно всем, но протокол и установленные в отделени камеры требовали продолжения карнавала.

Вот никогда не понимал, почему на суде недостаточно слов полицейских, и личностей в состоянии алкогольного опьянения нужно обязательно вести к нам.

— Мне может ещё и сплясать? Я могу! — возмутился Аидзава.

— Кружитесь-кружитесь, — настоял я. — Сначала спели, теперь и потанцуем.

Аидзава повернулся три раза и начал падать на полицейских. Мужчины вовремя подхватили его и вновь поставили на ноги. Я внимательно всмотрелся в движения глаз Аидзава после этой процедуры и внёс полученные данные в заключение.

— Всё, Аидзава-сан, осталось последнее испытание, потерпите ещё чуть-чуть, — сказал я и протянул мужчине лист бумаги, на котором была изображена таблица с числами от одного до двадцати пяти. Разумеется, числа были разбросаны в произвольном порядке. — Покажите пальцем числа в правильном порядке, начиная от единицы.

— Доктор, ну это ещё зачем? — застонал Аидзава. — Вы надо мной просто смеётесь, да?

Аидзава обиженно посмотрел на полицейских и с укором добавил:

— А вы возите сюда людей, чтобы над ними смеялись! Докторам, видите ли, скучно!

— Аидзава-сан, чем быстрее вы это сделаете, тем быстрее мы вас отпустим, — сказал я.

— Зато они меня не отпустят, — махнул он рукой на полицейских и принялся искать числа.

Я засёк время.

— Семь, десять… Доктор, тут половины чисел нет! Ну вы точно издеваетесь надо мной, — расстроился Аидзава.

Он провозился с таблицей больше минуты. Окончания поиска уже можно не дожидаться.

— Вот и всё, Аидзава-сан, — кивнул я. — Вы большой молодец.

— На этом всё? Я свободен? — с надеждой спросил Аидзава.

Я посмотрел на часы. Так… Пятнадцать минут уже прошло, а значит…

— Нужно продуться ещё раз, Аидзава-сан.

— Сакура, сакура! — в отчаянии запел Аидзава, но его всё-таки подвели к алкотестеру и убедили продуться ещё раз.

Получив повторный результат, я наконец, закончил заполняться заключение.

«Установлено состояние алкогольного опьянения».

Да уж, будто с самого начала это не было очевидно…

— Аидзава-сан, — сказал я ему напоследок. — Не злоупотребляйте больше. Видели лежащего пациента на каталке?

— Ну? — кивнул он.

— Таковы могут быть последствия. Берегите себя.

На часах было уже два часа ночи, и лишь после этого я пошёл в ординаторскую спать. До восьми утра меня разбудили лишь один раз, чтобы выдать наркотические обезболивающие. Причём с запросом приходил Цубаки Арата, а пациент, которому был необходим морфин, был сам Нагата Джиро.

Со слов Цубаки, Нагата пришёл в себя, но болевой синдром не отступает от обычных обезболивающих.

Эх, знал бы Нагата-сан, как всё обернётся, когда рассказывал мне о структуре работы приёмного отделения и терапии… Кто же мог знать, что в итоге эти препараты понадобятся этой ночью ему самому.

Так и подошло к концу моё первое ночное дежурство в клинике Ямамото-Фарм.

За эту ночь я умудрился испытать на себе весь перечень обязанностей дежурного терапевта. Оно и к лучшему, зато научился всем местным правилам. Если бы не ситуация с Нагатой Джиро, то можно было бы сказать, что дежурство прошло отлично.

На приём я пришёл раньше Огавы. Она ещё не успела прийти на работу, зато я отсюда ещё и не уходил. Однако я не чувствовал себя уставшим. Энергия у меня била через край, только госпитализация Нагаты омрачала настроение.

К концу рабочего дня уже вся поликлиника гудела о состоянии Нагаты Джиро. Больше всего меня бесил тот факт, что некоторые медсёстры больше беспокоились не о здоровье врача, а о том, как изменится рейтинг в его отсутствие!

Эитиро Кагами собрал планёрку и сообщил, что временно пациенты Нагаты будут распределены между всеми терапевтами. Врачи верхних этажей были не очень довольны такой перспективой. Как я понял, им больше хотелось лечить исключительно «своих» пациентов.

Удивительно, будто есть «свои» и «чужие». Такое я наблюдал и в России. Принцип участковости. У каждого врача свой участок, а в данном случае — свои этажи. Ясное дело — это удобно.

Но иногда бывали случаи, когда люди случайно забредали не к своему врачу, отсиживали очередь и оказывались отфутболены обратно в регистратуру.