Вернуть Боярство 12 (СИ) - Мамаев Максим - Страница 20

Реального ущерба эта магия причиняла крайне мало — собственно, почти никакого. Но Григорий Афанасьевич дергался, в попытках вырваться, с такой силой, что стул под буйствующим словно в припадке чародеем быстро разваливался. Крик его не прерывался ни на секунду, да что там секунду — даже на кратчайший миг, и мне оставалось лишь удивиться, сколько воздуха было в груди пленника.

Ровно через шестьдесят секунд мой вассал убрал руку, прекратив действие пыточных чар. Насквозь промокший от пота, трясущийся крупной дрожью и дышащий, словно загнанный, умирающий конь чародей лежал на обломках стула, который всё же не выдержал подобного отношения к себе.

— Итак, Григорий Афанасьевич, вы созрели для беседы? — мягко, со все той же доброй улыбкой поинтересовался мой друг. — Пожалуйста, не расстраивайте меня отказом. Всё же мне очень неприятно причинять боль священнослужителю, особенно столь почтенного возраста.

Пустой, расфокусированный взгляд церковника был направлен куда-то в сторону. Из уголка губ потекла тонкая струйка слюны — в общем, создавалось полное впечатление того, что Петр перестарался. А жаль, жаль… Всё же прояснить пару моментов прямо сейчас я был весьма не прочь.

— Видимо, я был слишком мягок с вами, святой отец, — печально вздохнул Петр. — Из-за чего вы посчитали меня дилетантом. Не скрою, концерт, устроенный вами, был достаточно убедителен, что бы почти любой наблюдающий за вашими мучениями купился. Вот только на вашу беду — я из тех самых немногочисленных «почти», коих вы провести не сумеете.

Присев на корточки, он вновь положил руку положил на него ладонь — вот только на этот раз прямо на голову.

— В предыдущий раз я использовал лишь двадцать процентов того, на что способны мои чары, — негромко, уже без наигранного участия и жалости в голосе сообщил Петр. — И не трогал ваш мозг и Источник Маны. Теперь я задействую сразу восемьдесят процентов и воздействовать даже на голову. Надеюсь, за двадцать секунд с вами не случится ничего непоправимого.

— Погоди! — тут же ожил священник. — Не нужно! Спраши…

Договорить ему не удалось — не обратив внимания на слова своей жертвы, Петр активировал пытку. И в этот раз Григорий Афанасьевич уже не орал, не бился в конвульсиях и вообще почти не демонстрировал признаков дискомфорта. Просто мелко дрожал, закатив глаза под лоб и вывалив безвольно висящий язык изо рта.

Петр убрал руку ровно через двадцать секунд. И пленник немедленно обмяк, растекаясь подобно мокрой тряпке на обломках стула. А ещё святой отец обгадился — по крупному обгадился, так, что вонь стремительно разливалась по всему шатру. Пришлось создавать чары для ускорения циркуляции воздуха…

— Игры кончились, Григорий Афанасьевич, — жестко бросил мой друг. — Будете отвечать или нет? Не ответите в течении пяти секунд — я повторю предыдущую процедуру. И буду держать магию, пока вы действительно не лишитесь рассудка. Раз, два…

— Буду… = тихо-тихо, с огромным трудом прошептал Архимаг.

И по искреннему, слепому ужасу, прозвучавшем в голосе сломленного чародея чувствовалось — действительно будет. Ответит на все вопросы, согласится с чем угодно, лишь бы то, что он недавно испытал, никогда не повторялось вновь.

— Тогда пусть расскажет обо всем, что ему известно о сегодняшнем нападении, — потребовал я.

Дабы пленник хоть немного пришел в себя, Петр влил в него алхимический допинг — не слишком много, как раз столько, что бы он пришел в состояние, позволяющее ему нормально разговаривать. И Григорий Афанасьевич не разочаровал — более того, он превзошел все мои самые смелые надежды.

— Мне пришел приказ. О появлении у тебя слуги-нежити нам стало известно уже спустя час после того, как ты провел ритуал — с нами связались те из наших собратьев, что участвовали в обороне вала от нежити. А сам приказ о нападении я получил уже в первое утро, как мы добрались сюда.

— Чей приказ-то⁈ — нетерпеливо перебил я старика.

— Тайной Канцелярии, — пожал он плечами. — Их связной, Младший Магистр, член одного из отрядов специального назначения, после передачи приказа, в котором имелись все подтверждающие его подлинность знаки, символы и печати. В самом письме было сказано лишь то, что посыльный, доставивший его мне, лично расскажет все необходимые подробности. И он действительно рассказал… Нам было необходимо сделать три вещи — вывести тебя из себя, сделать так, что бы ты по своей воле отправился к нам на разговор в храм, и добиться отсутствия твоих спутников. Две цели мы успешно достигли — столь вспыльчивого и нетерпеливого человека как ты разозлить несложно, а храм мы заранее расположили в той части лагеря, где почти не было сколь-либо значимых сил — ни элитных отрядов бойцов, ни сильных магов. Но третий пункт нам, к сожалению, не удался. Впрочем, в возможность его реализации даже сам посланник не верил, и замысел строился с учетом твоих спутников.

Старый священнослужитель, ненадолго замолчав, с усилием принял более удобную, сидячую позу и продолжил:

— Моей задачей было как можно дольше задерживать остальных членов Совета, дабы дать время сидящим в засаде магам сделать свою работу. И я сумел выгадать почти минуту, однако убийцы подкачали, не справившись со своей частью плана. Один попал в плен, трое удрали, а ещё несколько членов Совета из тех, кто как и я сотрудничал с Тайной Канцелярией, даже не сумели под шумок убить пленника и рыцаря смерти. И когда я увидел, как ты собираешься забрать этого неудачника, я понял — это последний шанс избежать больших неприятностей. Убью тебя и пленника — а потом что-нибудь наплету в качестве оправдания. Например, что рука уже не та и чары, предназначенные для врага, дали сбой и попали в тебя… Тайная Канцелярий из тени и Церковь в открытую поддержали бы меня, так что серьёзных последствий не было бы…

Он глубоко, печально вздохнул и поморщился. Вы только поглядите, каков наглец — в открытую сокрушается при мне, что ничего не вышло!

— Ты ещё слезу пусти для пущего эффекта, тварь бесхребетная, — съязвил я. — Глядишь, проникнусь твоим горем и в знак сочувствия позволю себя прикончить!

Церковник испуганно вжал голову в плечи и опустил взгляд, я же встал и направился туда, где ещё совсем недавно трудились офицеры моей гвардии. Усевшись во главе, я пару минут обдумывал услышанное и суммировал его с тем, что знал сам о Тайной Канцелярии и Церкви. Ну и плюс свои подозрения и догадки, конечно.

По всему выходило, что мое резкое усиление не прошло незамеченным для столицы. И кто-то там, в Петрограде, из числа очень влиятельных и крайне высокопоставленных руководителей Тайной Канцелярии решил, что меня пора прибить от греха подальше, пока я не дорос до уровня, на котором буду представлять уже вполне себе реальную угрозу…

Это точно не сам Богдан Ерофимович. Его цель — использовать меня в ближайший год по максимуму, выжать всю выгоду и уже потом он будет решать — прикончить меня или постараться если не переманить на свою сторону, то по крайней мере собрать на меня достаточно компромата, что бы я даже пикнуть в его сторону не смел, не говоря уж о помощи его врагам.

И даже в том маловероятном случае, если он действительно решил бы, что меня нужно убить здесь и сейчас, я бы скорее всего уже погиб бы. У него есть возможность привлечь к этой операции силы, которых с лихвой хватит для гарантированного результата. Было бы не четыре Архимага и кучка косоруких продажных святош. Сюда заявился бы десяток чародеев седьмого и штук тридцать шестого рангов, и их совместная атака гарантированно стерла бы нас в порошок.

Нет, тут кто-то иной, хоть и из того же болота. И уже сегодня вечером, когда я разрешу назревающие проблемы с Церковью и Имперской Армией, Петр плотно возьмется за провалившегося убийцу. А если не справится, то к нему присоединиться Андрей, всем своим видом показывавший, что методы Петра слишком неэффективны. Мол вот я бы показал класс… В чем я не сомневаюсь — всё-таки элитная, развитая и обладающая разумом нежить пытать живых умеет, любит и активно при каждом случае практикует. У порождений Смерти это что-то вроде врожденного таланта…