"Зарубежная фантастика 2024-8". Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Форд Джеффри - Страница 49

Джонатан заметил в стене небольшую дверцу, которая, как можно было предположить, вела наружу. И в самом деле, через темную зелень изумруда, из которого она была вырезана, виднелись клубы облаков. Тримп подвел их к этой двери, которая, казалось, открылась сама, или же зелень просто перешла в голубизну, а та – в черноту, ту самую черноту, из которой сделана ночь. Трое друзей стали вглядываться в этот мрак. Затем Профессор собрался было шагнуть туда, но Тримп взял его за руку и удержал.

– Я ничего там не вижу, – сообщил Профессор.

– Холодно, – пожаловался Дули.

– Темно, как в аду, – пробормотал Профессор Вурцл, – но, мне кажется, я слышу шум каких-то устройств.

Джонатан задержал дыхание и тоже услышал очень слабые свистящие звуки – больше напоминающие гул ветра в глубоком ущелье, чем шум работающих механизмов. Ему вдруг захотелось очутиться где-нибудь в другом месте, а не здесь.

Тем временем темнота постепенно рассеивалась, а может, просто к ней привыкли глаза. Они начали постепенно различать слабые очертания просторной комнаты, которая, казалось, ничем не была ограничена – ни стенами, ни полом, ни потолком. Но все яснее и яснее стали слышны чьи-то крики, скрип веревок и треск работы какого-то оборудования – устройства в виде огромного мельничного колеса и медленно вращающегося куба, парящего в воздухе; лес веревок и цепей, подвешенных вверху к блокам, был едва виден. Множество маленьких людей, одетых в кожаные одежды и белые фартуки, у многих из которых торчали за ушами карандаши, черкали что-то на бумаге и криками отдавали друг другу бессвязные приказания. Джонатан слышал отдельные слова и фразы, которые, как он полагал, были понятны только Профессору. Крики типа “Лови люмен!”, или “Выбери кривошип на пункт!”, или “Учти небесное течение!” раздавались то тут, то там и казались непонятными, но все же имеющими смысл – эти люди работали неистово, дергали веревки на блоках, и крутили маленькие, быстро вращающиеся аппараты, которые виднелись в бесконечных пространствах этой комнаты на многие мили и были похожи на фейерверки.

Каким– то образом Тримп закрыл дверь, и трое друзей вдруг обнаружили, что не отрываясь смотрят на облака, пролетающие за зеленью изумрудной двери.

– Это самая удивительная вещь, которую я когда-либо видел. – Лицо Профессора Вурцла выражало благоговение. – Что это за крутящиеся устройства?

– А как вы сами думаете? – вместо ответа сказал Тримп.

– Почему-то я уверен, что это гироскопы, – произнес Вурцл.

– Совершенно верно. Именно они. И их там несметное количество.

– М-м, – Профессор задумчиво покачал головой. – Несметное количество, – бормотал он, когда они вышли из зеленой комнаты и сели на свои места.

Джонатан не был уверен в том, что именно он видел, но он был совершенно уверен: что бы это ни было, это “нечто” очень мало связано с работой корабля. А может быть, это было и не так. Или он видел тайны мироздания – что-то, приоткрывающее секрет работы всех сил, законов и тому подобных вещей, о которых говорил Профессор? Кто знает.

Вскоре они поняли, что летят над Гаванью Дроздов, которая представляла собой небольшой участок каменистого берега. Зимой о него разбивались высокие волны, несущиеся с севера, – они обрушивались на утесы и высокими валами окружали скалу под названием Голова Мэнэти, из-за чего сама идея подойти к берегу ближе чем на полмили оказывалась совершенно идиотской, причем неважно было, какого размера судно. Джонатан недоумевал, почему подобное место нужно было называть “гаванью”, поскольку на гавань оно было похоже меньше всего. Но никто – ни Профессор, ни Тримп, ни коротышки – не мог объяснить этого. Хотя день был приятный – облака остались далеко позади, – море волновалось. Оно было все в бурунах – волны ударялись о громадные береговые скалы, и в воздух, на высоту в пять футов, вздымались каскады брызг и пены. На берегу на валунах лежали пятнистые тюлени, и время от времени один из них соскальзывал в воду и исчезал, очевидно преследуя проплывавшую мимо рыбу.

– Их борьба за жизнь весьма нелегка, – заметил Джонатан. – Можно подумать, эти тюлени поняли, что слово “гавань” означает, что именно тут нужно заниматься своими делами.

– У тюленей нет никакого чувства юмора, – сказал Профессор. – И они верят всему – прямо как наш старик Ахав.

Услышав свое имя, пес приподнял уши. Он, казалось, был очень доволен таким сравнением с тюленями.

Воздушный корабль взмыл над морем, над вершинами утесов, поднимавшимися из воды на несколько сот футов. На них тысячами гнездились морские птицы, которые стремительно разлетались во все стороны, проносились над гребнями волн и парили в потоках воздуха.

– Это дрозды? – спросил Джонатан.

– Нет, совсем нет, – ответил Профессор, который, как натуралист, также разбирался в таких вещах. – Здесь нет никаких дроздов, и никогда не было. Они водятся далеко отсюда, в долине.

– Понятно, – произнес Джонатан.

Воздушный корабль описал дугу, и Тримп указал на щель среди камней у подножия утеса. Когда волна отхлынула, стало видно, что это узкий, длинный вход в пещеру. Вглядевшись, Джонатан понял, что до нее примерно шестьдесят-восемьдесят ярдов. Когда волна с шипеньем опять накатила на утес, она закрыла собой почти весь вход в пещеру – видной оставалась только верхняя часть.

Дули с тоской наблюдал за всем этим, и казалось, ему очень хотелось вернуться в городок Твомбли. Джонатану все это очень не нравилось. Хотя он знал, что Дули на самом деле вовсе не предавал своего деда, но, видя его виноватое и расстроенное лицо, он также понимал, что никакая логика в этом случае неуместна. Джонатан надеялся в душе, что старый Эскаргот окажется где-нибудь далеко-далеко – что он сбывает, например, украденные у эльфов изумруды или ловит наутилусов и морских чертей в заполоненном водорослями море к югу от Очарованных Островов.

Океан остался позади – воздушный корабль пролетел над вершиной утеса и стал опускаться на травянистый луг. Джонатан думал, что корабль сейчас заскользит по камням, ударяясь о них днищем, и накренится, застревая в неровностях земли, но он просто внезапно перестал гудеть и медленно опустился вниз, лишь слегка стукнувшись о землю при посадке.

– Ну, вот и прилетели, – сказал Джонатан Профессору, который прилип к иллюминатору, собираясь получить ясное представление о посадке.

– Все дело в гироскопах, верно? – Профессор обратился к Тримпу.

– Конечно, в них, – ответил тот, резко поднимаясь с места, а затем направляясь вниз по проходу по направлению к люку. Следом за ним шел Сквайр Меркл, такой толстенький, что ему с трудом удавалось протиснуться в проходе между креслами. Неожиданно он засмеялся прерывистым смехом:

– Тримп, блимп, глимп, вимп, димп.

Глядя на него через плечо, Тримп парировал:

– Сквайр, кайр, сайр.

Затем он подбежал к люку, открыл его и по лесенке спустился на землю, на поросший травой луг. Дули оживился – ему передалось веселое настроение Тримпа и Сквайра. Наблюдая за тем, как Дули смеется над рифмами к именам, Джонатан подумал, что у него и у Сквайра очень схожее чувство юмора – довольно своеобразное, конечно, но благодаря ему любая трудная ситуация начинает выглядеть не такой мрачной. А это, как думалось Джонатану, было очень даже неплохо.

Казалось, Дули на время забыл о том, что его дедушка, скорее всего внимательно наблюдавший сейчас за своим любимым внуком, вряд ли приветствовал намерение целой толпы эльфов и коротышек ввалиться к нему и взвалить на него выполнение трудной и опасной задачи. Хуже было то, что старый Эскаргот, очевидно, прятался здесь – не столько от каких-то врагов, сколько от самого себя. И Твикенгем определенно решил изменить это.

Чего они могли добиться, разгуливая по лугам, Джонатан, правда, не знал. Он последовал вслед за Твикенгемом, который опередил Дули и побежал к кипарисам, согнувшимся от ветра, – они росли кучкой, образовывая что-то вроде леска в ложбине между двумя зелеными холмами. Твикенгем жестикулировал, указывал рукой куда-то, а Дули без конца пожимал плечами, словно у него чесалось между лопатками и он никак не мог добраться до этого места. Наконец Дули кивнул и как будто немного смутился. Желая приободрить парнишку, Сквайр Меркл похлопал его по плечу и ободряюще улыбнулся. Джонатану Сквайр казался самым непонятным типом – то он добродушен и валяет дурака, то оказывается удивительно проницательным по отношению к другим. Неуклюже перебирая толстенькими ножками, он важно шествовал впереди всей процессии, при этом его руки болтались вдоль тела – словом, он представлял собой увлекательнейшее зрелище.