Дневники преступной памяти - Романова Галина - Страница 6

Якушева, дернувшись, села ровно, телефон исчез со стола.

– Основной версией, коллеги, предлагаю считать грабеж с отягчающими. Нужно было содержимое сейфа, начали пытать, пытаясь узнать его местоположение и код. И кто-то из убийц – самый кровожадный – не сумел остановиться.

– Либо намеренно попытался закосить под маньяка, чтобы увести следствие по ложному пути, – неожиданно подала голос Ася Панкратова, она так же присутствовала на совещании. – Мне тут поступила информация, коллеги, пока шло совещание…

Она вышла из-за стола, направившись к большой магнитной доске, на которой уже висели фотографии жертв, домработницы, брата покойного Ложкина и самых близких соседей. Успев с утра переодеться, Панкратова была в узких серых джинсах, черном приталенном пиджаке, красной водолазке и красных туфлях на низком каблуке. Выглядела потрясающе. Якушева, бегло ее осмотрев, тут же с досады закусила нижнюю губу.

– За последние полгода на территории Москвы и области произошло несколько разбойных нападений на граждан с доходом выше среднего. Все они имели крупную сумму наличных на покупку либо квартиры, либо машины, либо дачи. Зафиксированных случаев – пять. Сегодняшний – шестой. В трех из пяти случаях жертв не было дома. Два закончились убийствами без мясницких забав.

– Значит, они ничего общего между собой не имеют! – фыркнула с места Якушева.

– У вас было время высказаться, майор, – надменно глянула на нее Ася. – Или вам прочесть лекцию о субординации?

– Никак нет, – поерзала хилым задом по стулу Мариночка.

– В трех случаях из пяти хозяев не было дома. Почти все они были в отъезде на отдыхе. В двух других случаях со смертельным исходом жертвы находились дома. Рты у них были заклеены скотчем. Они были связаны и убиты. Но их не пытали. Думаю, потому, что дом многоэтажный, а не отдельно стоящий коттедж, соседи могли услышать и поднять шум. Опрос соседей и возможных свидетелей почти ничего не дал. Ни единого следа. Ни единого волоска или отпечатка. Эксперты сделали вывод такой же, как и вы, Воробьев. Грабители-убийцы были хорошо экипированы защитными средствами.

– Товарищ подполковник, разрешите обратиться? – Тонкие губы Якушевой ядовито кривились.

– Обращайтесь, майор, – позволила Ася.

Она все еще стояла у доски – прекрасная женщина, знающая, как себя преподнести. И Коровин поймал себя на мысли, что хочет позвать ее сегодня к себе. Тем более что Маруся – его помощница по хозяйству – должна была сегодня наконец-то закончить с генеральной уборкой дома и приготовить ему вкусной еды. Обещала!

– Простите, что с уборкой затянула, – извинялась она позавчера. – Весна. Хочется все окна вымыть, портьеры перестирать. Дом-то большой…

Дом действительно был большим. Для одного Коровина – слишком. И он давно бы его продал, но условия завещания его бывшей вероломной жены были таковы, что он не мог от него избавиться в течение двадцати следующих после ее кончины лет. И если учесть, что умерла Стелла в позапрошлом году, то Коровину ее наследство тянуть на себе еще восемнадцать лет. Да, и сдать дом в аренду, по условиям завещания, он тоже не мог. За этим должны были следить ее адвокаты.

– Иначе вы лишитесь всего, господин Коровин, – зачитывал завещание жены ее адвокат. – Всех ее счетов в банке и прочей недвижимости.

О прочей недвижимости бывшей покойной жены Коровин имел весьма смутное представление. Содержанием недвижимости занимались какие-то ее душеприказчики. Коровину в эти страны выезжать было нельзя…

– Вы сказали, товарищ подполковник, грабители-убийцы, – коромыслом выгнулась над столом Якушева. – Как это можно было установить, если свидетелей не было?

– Я сказала «почти», майор. – Ася отставила стройную ножку в сторону, скрестив руки на шикарной груди. – В двух случаях из пяти в подъезды, где было совершено убийство и ограбление, входили двое в специальной экипировке, подразумевающей обработку подвальных и чердачных помещений. И, что характерно, объявление на подъездной двери имелось. Но никто в управляющей компании ничего не знал об этой санитарной обработке. И разумеется, никакой обработки не было. Двое в экипировке были самозванцами. Предположительно – убийцами.

– И никаких примет, – констатировала бесцветным голосом Якушева.

– Только рост и приблизительный вес, поскольку телосложение под белыми комбинезонами можно рассмотреть весьма приблизительно.

Ася посмотрела на Коровина. Обнаружила его взгляд, полный тайного смысла. Осталась довольна и принялась знакомить всех с описаниями возможных преступников.

– Примерно одного роста – метр восемьдесят два – метр восемьдесят пять. Не жирные, не грузные. Без животов. Широкоплечие. Передвигались по двору от машины до подъезда достаточно легко. Мужчины были подвижными, ничто не сковывало их движений – ни возможный артрит суставов, ни ревматические боли. Шли быстро и легко, повторюсь. Отсюда следствием был сделан вывод, что они достаточно молоды.

– Не факт, – вдруг обиделся Рябцев. – Мне пятьдесят пять, я стометровку рекордно бегаю. И хожу легко.

– Товарищ полковник, вы у нас такой один, – тут же польстила ему Ася с восхитительной улыбкой. – Предлагаю, коллеги, исходить из того, что грабителям-убийцам от двадцати до пятидесяти.

Это она уже Коровину польстила, он месяц назад сорокапятилетний юбилей отметил. Якушева тут же догадалась и фыркнула, никого не стесняясь.

«И ладно! Пусть фыркает, – подумал Коровин. – Она вот сейчас, после окончания совещания, поедет в свою квартиру на окраине. Где наверняка тоскливо и неухоженно, где пустые полки в холодильнике и даже шелудивого кота нет. А если и был, то сбежал давно. А они с Асей отправятся в ресторан ужинать, хотя Маруся и обещала ему полные закрома. А после ужина поедут к нему, и он уговорит ее остаться до утра. А утром…»

Он сварит ей кофе, разморозит Марусины круассаны – они у нее знатные. И подаст Асе завтрак в постель. Она заслуживает. Она прекрасна!

– А в загородном поселке, где проживали Ложкины, никого подобного не встречали? – глянул на Асю с надеждой полковник Рябцев.

– Пока нет такой информации. Все живут за высокими заборами. Жизнь соседей никому не интересна. А записи с видеокамер, имеющиеся почти на каждом заборе, никого похожего не зафиксировали. Они вообще никого не зафиксировали на момент возможного проникновения преступников в дом Ложкиных.

До начала регистрации было еще полчаса. Лера вообще не понимала, зачем они так рано приехали в аэропорт? Могли бы еще немного поваляться. О сне, конечно, речь не шла. Макс без конца приставал. Лера молотила его шутливо по рукам, делала вид, что засыпает. Но разве уснешь!

Мать в кухне гремела посудой. Делала это намеренно. Посуду Лера перемыла с вечера сама. Все протерла и убрала в шкафы, чтобы у матери не было претензий. Типа что она улетела на отдых, а ей груду грязных тарелок оставила. Нет, так не будет, решила Лера. И все помыла. А мать все равно ухитрилась что-то отыскать. И лишь спустя полчаса, когда по квартире поплыл аромат яблочного пирога, Лера поняла, в чем дело.

Она печет пирог им в дорогу. Сквозь легкую дремоту Лера счастливо улыбнулась. Пирог – это лучшее доказательство того, что мать смирилась и благословляет ее в путешествие.

Потом Максу кто-то прислал сообщение. Он долго его читал, хотя там было всего четыре строчки – Лера успела заметить. А Макс его читал долго. Словно в этом сообщении было какое-то закодированное послание, какой-то шифр. Она его и спросила об этом. А он неожиданно грубо отреагировал.

– Не мели чепухи, Валерия! – очень грубо оборвал он ее хихиканье.

И отшвырнул ее руку, пытающуюся дотянуться до телефона.

– Давай поднимайся, – тут же скомандовал он. – Десятью минутами раньше, десятью позже выедем – ничего не выгадаем. Сна все равно нет. В самолете выспимся. Лететь десять часов.

Лера не стала возражать. Макс всегда оказывался прав. За те три с половиной недели, что они были вместе, он ни разу не разочаровал ее. И его сиюминутное раздражение вызвало у нее лишь изумление, не более. Мало ли, кто его расстроил!