Пламя Феникса - Бабчинская Юлия - Страница 47

– Вы вступили в круг убийц, – усмехнулась принцесса, – а значит, только один сможет дойти отсюда до финиша. Даже если это буду не я… – Ее дикий хохот отразился от равнодушных каменных стен и устремился вверх. – Ты готова убить этого мальчишку, фальшивая фэн-луни? Или это сделать мне?

Она резко отдернула руку и замахнулась на Роши. Все происходило так стремительно, что Лали не успела подумать. Свирепый рык раздался из ее горла, и она побежала вперед, пригибаясь и обхватывая принцессу за талию, буквально оттаскивая ее от Роши. За спиной Астрелии распахнулась пропасть, и они обе устремились вниз, в колодец, который пронизывал все десять этажей.

Что она наделала? Что же она наделала? – думала Лали, пока воздух щекотал ее лицо.

Астрелия не сопротивлялась, наоборот, на ее лице расцветала улыбка.

– Не позволю, – шептала она, – я не позволю тебе стать нашей королевой, не позволю забрать Самсона, не позволю… уничтожить… этот мир.

Но вот их тела разъединились, Лали вздрогнула, будто ее поймали, и падение прекратилось. Астрелия же с отчаянным воплем разочарования неслась дальше, пока ее голос не стих, перекрываемый хрустом. Лали всхлипнула, позволив себе осмотреться: она висела на выступе третьего уровня, удерживаемая лишь… своей тенью. Та снова пришла на помощь. Возможно, Роши уже бежал сюда, и ей удастся спастись? Однако это она, Лали, убила Астрелию, пусть и ради спасения другого, но пошла на жертву.

– Эй, угомонись, так ей и надо, – услышала она хриплый вздох и поняла, что все это время говорила вслух, виня себя в убийстве принцессы.

Лали уцепилась за край. Ее руки были такими слабыми, но тень помогла ей подтянуться и забраться на этаж.

На полу валялись безжизненные туловища змей и даже участники – некоторые застыли в неестественных позах. Возле лестницы, той самой, которую фениксы так старательно обходили в прошлый раз, кто-то заворочался, и по алому всполоху Лали узнала Киноварь.

– Кинова! – Лали подлетела к девушке, замечая ее раны. Костюм был порван на боку и груди, промокнув от крови. – Что? Что случилось с тобой? Кто сделал это?

Киноварь тяжело дышала. Охватившая ее тело судорога исказила овал лица.

– Иди, – выдохнула девушка, – иди дальше.

Глаза Лали наполнились слезами. Все, хватит, она устала от этих жестоких испытаний и бессмысленных потерь. Ради чего фениксы устроили подобное? Почему позволили стольким воинам, молодым юношам и девушкам, погибнуть?

– Я не знаю, что там, – отозвалась Лали.

– Любовь, – выдохнула Вермилия Армадэ. – До девятого этажа ведет Любовь, а там последняя лестница, до самого выхода… Знание. Иди. Он ждет тебя там. Принц… Он верит в тебя… – И закрыла глаза.

Лали опомнилась. Что же она рассиживается тут, когда эта девушка нуждается в ее помощи.

– Нет, нет, нет, держись пожалуйста, – зашептала ей Лали, приподнимая Киноварь, но та уже лишилась сознания.

Сама бы Лали никогда не справилась, но тень лежала на ее спине, будто плащ, прибавляя ей сил.

Вместе с Киновой она добралась до лестницы и глянула наверх, потом попробовала ухватиться за перекладину, но та так и оставалась иллюзорной.

– Что? Что мне надо сделать! – закричала Лали. – Или ты не пускаешь меня, глупая лестница, потому что во мне больше нет добродетелей? Во мне ничего хорошего не осталось… – Лали всхлипнула.

Любовь. Самая разрушительная сила на свете, сказал ей демон. И тем не менее Лали была тут, эта лестница вела наверх, а не бросала к змеям. Мог ли Кейто ошибаться?

Лестница чуть засветилась перед ней, и наконец Лали ощутила под ладонью прочную деревянную перекладину.

Разве не любвь все время вела ее вперед? Любовь к своей семье – даже несмотря на ужасную правду, она любила и маму, и сестер, и Виктора, а как тосковала по отцу, пусть ее настоящий отец – Бог Смерти. Интересно, полюбила ли его Сейти или спустилась с ним в Запределье из чувства долга, потому что обещала так своему отцу?

Любовь к Роши. Это чувство так долго поддерживало Лали, что она привыкла черпать в нем свою силу. И оно было взаимным, теперь Лали знала это. Она забиралась все выше и выше, вспоминая всех, кого любила, избавляясь от злости и ненависти и превращая их в чувство благодарности. Даже Юви. Особенно Юви. Когда Юви только появилась в их доме, разве не ходила Лали за ней по пятам? Разве не была бесконечно благодарна за свое спасение? Разве не считала ее примером для подражания?

Юви могла быть веселой и озорной или грустить, сидя у окна и вглядываясь вдаль. В каждой семье Ремесиса ей были рады. Она ходила среди народа, как обычная мартимьянка, играла с детьми на улицах, а потом появлялась в прекрасных нарядах под руку с Виктором, выполняя роль правительницы. Она была хорошей правительницей, и Лали ее очень любила. Но что же случилось? Возможно ли, что груз власти оказался сильнее?

Лали чувствовала на сердце тепло: хороших моментов было куда больше, чем тех, что отравляли душу. И даже демон… демон, которого следовало ненавидеть. «Береги свое сердце, держи его на замке, от которого нет ключа».

Лали поднималась все выше и выше, Киноварь болталась у нее за спиной, поддерживаемая тенью. Да, Лали запуталась, но на самом деле она никогда не желала никому зла и лишь хотела быть счастлива.

Серебристый свет коснулся ее лица, и она поняла, что плачет.

На девятом этаже Лали увидела последнюю лестницу, которая вела к выходу. Знание. Ей оставалось всего немного, но предыдущая лестница опустошила ее душу.

Как она завершила испытание, Лали и сама не могла бы понять, ведь сейчас в ней совсем не осталось любви. Чувства, переполнявшие прежде эмоции – все это осталось на лестнице. Может, она отдала их, как избавилась в самом начале пути от перстня Императора.

Лали точно знала, что, покинув этот каменный лабиринт, она оставит здесь часть своей души. Фениксы считали это игрой? А какой тогда была жизнь среди них? Сможет ли Лали… выжить?

Нет, если она будет такой, как прежде, то нет.

Она шагнула к последней лестнице, чуть поддерживая Кинову, которая так и не пришла в себя. Тень все еще окутывала их двоих, и Лали была ей благодарна.

Настало время выйти на свет.

Настало время принять себя и свою силу.

Настало время восстановить справедливость даже ценой собственного счастья. Есть вещи гораздо важнее глупой детской влюбленности.

Лали вцепилась в перекладины лестницы, которая сверкала на солнце, будто зеркальная. Знание.

Лали знала, что ей делать.

– Сколько еще мы будем играть в эту бессмысленную игру, или ты уже ответишь на мои вопросы? – раздраженно сказал Виктор, глянув исподлобья на Бога Смерти. Виктор не знал, сколько месяцев или лет потерял, сидя тут и истекая кровью. Его раны заживали, но потом открывались снова. Царь Подземной столицы повернул голову в сторону лестницы, откуда пришел Виктор. С острых лезвий, которыми были усеяны ступени, стекала кровь. Но он все же добрался сюда, он не мог останавливаться. – Зачем? Зачем ты отдал нам свою дочь? Какой в этом был смысл?

Бог Смерти потер бороду и снова бросил кости, отпрыгнувшие в разные стороны, как два врага.

– Как только ты одержишь победу, Виктор, я отвечу на твои вопросы, – усмехнулся он. – Я уже говорил. Ты очень нетерпелив, а в нашем распоряжении целая вечность. Шахматы мудрых не терпят спешки.

– У меня нет вечности, – сквозь зубы процедил Виктор. – Я должен оберегать тех, кого люблю.

– Я тоже когда-то любил, вот только она не смогла полюбить такого, как я, – мечтательно проговорил Бог Смерти. – Я восхищался ею.

– Ты говоришь о матери Лалибэй?

– Можно сказать и так, – согласился сидящий перед ним бог.

– Хорошо. Назови свои условия, ведь я не найду Зеркало, пока не пройду врата твоего царства.

– Ты мог прокрасться, как вор, но решил идти прямиком ко мне, это похвально, Хранитель, – сказал Бог Смерти. – Вижу, ты так ничего и не вспомнил. Ладно, я отвечу на твои вопросы, но взамен ты отправишься на запад, к Движущимся Пескам, и принесешь мне оттуда золотую цикаду, которая хранится там среди прочих сокровищ.