Выбери любимый жанр

Версальская грешница - Коровина Елена Анатольевна - Страница 33


Изменить размер шрифта:

33

Под таким присмотром та даже ни разу не посмела вытащить из заветной шляпной картонки, которую взяла с собой, старинные записки маркизы Помпадур. Решила, уж лучше пойти прогуляться.

Но и гулянье под присмотром – не в радость. Прошли по Невскому мосту, дошли до Исаакиевского собора. Походили по скверику. Потом зашли в собор, помолились о добром путешествии и возвращении. Тут уже темнеть стало. Вот и вся прогулка.

На другой день все повторилось. Соня опять гуляла со служанкой по Невскому, дошла до Канавки. И опять быстро стемнело – начало февраля. К тому же на Неве – ветер. Так что в гостиницу вернулись быстро.

На третий день утром уехали поездом в Варшаву. Время коротали в разговорах. Виктор и Варвара рассказывали что-то, громко смеясь и перебивая друг друга. У кузенов была масса общих воспоминаний. Соня сидела между ними как потерянная. Она почти ничего не понимала. Только смотрела на Виктора – на глаза, в которых плясали чертики, на нервно сплетенные пальцы, на смеющиеся губы.

Иногда Виктор дотрагивался до Вари – то хлопал по плечу, как мальчишку, то брал за руку, а то и вовсе гладил по голове. Тогда Соня напрягалась. Почему он не гладит ее, Соню?! В сердце что-то начинало глухо дребезжать. В такие минуты Соня готова была наброситься на Варвару. Как она позволяет Виктору такие вольности, ведь они двоюродные брат и сестра?!

Однажды Варя заметила возмущенный взгляд подопечной и, хихикая, ляпнула:

– Да ты никак ревнуешь?

Соня сцепила пальцы и выдохнула:

– Вот еще!

Тут же вскочила и выбежала в тамбур. Хорошо, что Виктора не было при этом ужасном разговоре! Но вот он, идет…

Соня уже научилась не видеть и не слышать, а ощущать Виктора каким-то особым чувством. Сердце ее срывалось вниз, по коже шли мурашки – значит, Виктор приближался. Если бы раньше кто-то сказал ей, что можно чувствовать кожей – не поверила бы.

Но теперь, в поездке, Соня поворачивалась к Виктору, как подсолнух к солнцу. От волнения говорить, а тем более спорить или шутить с ним, она не могла. Просто сидела, набычившись, и смотрела в пол. Но, даже не глядя, она знала – где он и что делает. Когда же Грандов выходил из купе, девушке хотелось вскочить и ринуться за ним вслед. Но таких вольностей она себе не позволяла. Она даже не позволяла себе взглянуть на него повнимательнее. Виктор не должен заметить ее влюбленность. Не должен – это стыдно! И уж тем более нельзя влюбляться в хозяина, который нанял ее в качестве переводчика. Это вообще неприлично. Даже думать о мужчине до свадьбы – грех!

Да только о какой свадьбе вообще думать?! Виктор тоже ни разочка лишнего на Соню не взглянул. Даже когда Варвара осталась в Варшаве у очередных друзей, пообещав приехать попозже (Соне показалось, что храбрая Варя просто струсила и дала слабину – не осмелилась явиться в Париж к своей некогда отвергнутой любви), даже когда они тронулись в дальнейший путь вдвоем, не считая слуги, Виктор не стал более нежным.

Конечно, особого дискомфорта Соня не чувствовала. Да она вообще ничего уж не чувствовала – влюбленность заливала ее, как Нева столицу в наводнение. И не убежишь никуда, и спасения не предвидится. Соня даже не понимала, где они делают пересадку, где едут по почтовому тракту, где переходят в железнодорожный вагон. Прямого железнодорожного пути из Польши через Германию в Париж то ли не было, то ли он почему-то не подходил Виктору.

Но Соня мало, что осознавала. Вагон так вагон, карета так карета. Главное – Виктор рядом! Плохо было только по вечерам. Тогда Соня задерживалась около Виктора так долго, как только могла, тянула время, как умела. Ей все мечталось: вдруг он поцелует ее на сон грядущий?

Но мечта не сбывалась, хоть бедная девушка и лепетала что-то, из последних сил вспоминая каких-то знакомых, чтобы удержать разговор. Но разговор все равно кончался, и приходилось расходиться. На пороге сердечко Сони замирало, как в предсмертной лихорадке вздрагивало в последний раз, но…

Ничего не случалось. Грандов обычно уже сидел спиной к уходящей девушке. Иногда даже бубнил что-то, а то и грубил «на дорожку». И почему он так делал? Это же верх неприличия!

Соня выходила и бухалась на постель. Ей казалось, что она уже не живет. Она умирает и только с каждой поной встречей по утру воскресает снова.

Она видит Виктора, и жизнь начинается!

Но вечером – опять смерть…

И вот теперь в благословенном, праздничном, уже почти весеннем Париже Соня никак не может поверить, что ЭТО долгожданное чудо случилось…

– Я понял, что даже ни разу не поцеловал вас! – хрипло прошептал Грандов и снова коснулся губ девушки.

Соня прижалась к груди Виктора. И как только он понял, что она хотела сказать?! Вот стоять бы так всю жизнь, вдыхая любимый запах.

– Хорошо? – улыбаясь, прошептал Грандов.

Опять он, негодник, прочел ее мысли! Соня хотела сказать: «да!», но голос не повиновался, она только потрясла головой, еще сильнее зарываясь в плащ на груди Виктора. Господи как хорошо!..

И вдруг (откуда только голос взялся?), Соня вскричала:

– Да здравствует Париж!

Боже, ну что за идиотка?! Виктор решит, что она – умалишенная. И ведь такое с ней всегда. От сильного волнения Соня делает не то, что нужно, говорит не то, что положено. Однажды отец взял ее, еще маленькую, на чью-то свадьбу, так она сказала молодоженам:

– Доброй ночи!

Все гости захохотали в голос, переглядываясь и перемигиваясь. Одна Соня не поняла, что тут такого. Папа всегда целовал ее на ночь и говорил: «Доброй ночи!» Это же самые главные слова – слова любви.

А в другой раз Соня ухитрилась сказать на похоронах:

– С Новым годом!

И опять все заулыбались – только криво…

И вот теперь Виктор тоже засмеялся. Соня уже хотела вырваться из его рук и кинуться, куда глаза глядят. Только бы подальше от позора! И тут вдруг осознала – Виктор смеется радостно, счастливо. Он в восторге прижал девушку к себе и закружил.

И Соня вдруг очнулась. Они же целуются прямо на улице! В центре Парижа – рядом с модным магазином мадам Бреттин. Стыд-то какой! Сейчас соберется толпа. Начнутся крики, ругань, наставления.

Но ничего не начиналось. Несколько прохожих просто обошли их стороной. Да что же это за город такой, где можно целоваться прямо на улице, и никто не станет ругаться?!

И снова Виктор прочел ее мысли.

– Париж – город любви! – прошептал он. – Знаешь, как я переживал всю дорогу? Мне постоянно хотелось взять тебя за руку, обнять, прижать к сердцу. Когда ты уходила к себе, у меня в глазах темнело, чудилось: вдруг больше не увижу?

– И мне казалось, что я умираю до утра. Назавтра увижу тебя – и снова жизнь!

– Милая! – Виктор снова обнял девушку. – Все это читалось на твоем прелестном личике. Но я должен был себя сдерживать. Боялся: вдруг оскорбишься и вернешься ДОМОЙ.

– Значит, теперь ты целуешь меня потому, что уверен, что я уже не вернусь в Москву? – Лукаво засмеялась Соня.

– Мы оба вернемся, но прежде повидаемся с прабабушкой.

– Интересно, какая она?..

Виктор загадочно улыбнулся:

– Откуда мне знать? Я ее никогда не видел. Но вот что скажу: я хочу, чтобы ты была во всеоружии и понравилась ей. А что такое оружие женщин? Понятно же – платье, шляпка, туфельки модные. Поэтому я хочу, чтобы ты была одета не хуже самой импозантной парижанки. Понимаешь?

– Но я не могу принять такие дорогие вещи!

– Считай, что это экипировка. Мои служащие должны быть выше всех похвал. Пойми, Сонюшка, для меня ты в любом наряде – королева. И на мой взгляд, ты краше любой красавицы, но ведь бабуля увидит тебя не моими глазами, а своими. И ты должна ей понравиться.

Словом, они развернулись и отправились назад в модный магазин мадам Бреттин.

– Я говорил, что мы вернемся? – с порога подмигнул Виктор невероятно обрадовавшейся их возвращению мадам.

– Да ты так боек, что мне и переводить не приходится! – улыбнулась Соня.

– Твоя роль еще впереди. Пока я вспоминаю, что могу. А ты примерь скорее платья!

33
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело