Иное небо (Чужое небо) - Лазарчук Андрей Геннадьевич - Страница 66

• Предыдущая
• 66/98
• Следующая

Звенигород. Пристань "Хассель, Денисов и КО"

Я долго бился над своим лицом и, наконец, смог сделать так, чтобы оно не напоминало ничем мою фотографию, попавшую в лапы "Муромца". И на сегодня надо озаботиться какой-нибудь экранировкой – пока я не попаду в Москву, под защиту армейских вседиапазонных шумогенераторов. Чем бы ни был прибор, впаянный в меня, он отзывался на кодированный запрос серией весьма мощных радиоимпульсов, пеленгуемых в радиусе по крайней мере двадцати километров. С другой стороны, я, похоже, чувствовал – не знаю, почему этот запрос и, следовательно, мог заранее знать о приближении преследователей. Кроме того, Вадим рассказал, что первые два пеленгатора собрали вручную, один из них я грохнул у дома деда, а другой захватил, а мастерская, принявшая заказ, выдаст первые приборы не раньше, чем в четыре часа дня сегодня. Следовательно, определенный резерв времени у меня был... вот только на что его потратить?

Ворота пристани были закрыты, я посигналил, как требовалось: три коротких и длинный. Из будки на территории пристани вышел седоватый толстяк, сонно потянулся и направился к нам. Судя по всему, это и был дядя Саня.

– У меня партия груза по контракту "Кенигин", – сказал я, опустив стекло и высунув голову.

– Контракт "Кенигин" начинает действовать с полудня, – ответил он. На лице его не было и следа сна.

– Мне нужно в Москву, – сказал я.

– Ты с вещами?

– Нас двое. Вещей очень мало. Машину можем оставить.

– Я тебя что-то не видел...

– И не могли видеть.

– А это кто там с тобой? Вадька, что ли?

– Вадим, проснись, – сказал я.

– О, дядя Саня, – сказал Вадим. – Приехали, да?

– Приехали, приехали, – сказал дядя Саня. – Щас я ворота открою...

Мы загнали машину в дальний угол товарного двора, там уже стояло несколько, и напоследок я ввел Вадиму еще одну дозу аббрутина. Я взял сумку, он – пеленгатор, и мы пошли к дебаркадеру. Что-то тебя качает, Вадька, сказал дядя Саня. А... контузило малость... Может, тебе здесь отлежаться? Вадим посмотрел на меня. Я поколебался. Нет, надо ехать. Там ведь вплавь придется... Ничего, сказал я, в крайнем случае, я его на себе доплыву. Рисковые вы ребята, покачал головой дядя Саня... ладно, пошли...

Мы перешли дебаркадер и спрыгнули на палубу самоходного лихтера. Вся палуба была заставлена скамейками: досками на козлах. Двигатели лихтера работали, под ногами пробегали волны вибрации. "Кузмич!" – гаркнул дядя Саня. Из люка в палубе высунулась голова. Кузмичу было лет восемнадцать. "Чего?" Увидев нас, он в два движения выбрался из люка. "Возьмешь вот этих ребят в собачий ящик", – сказал дядя Саня. "Угу", – был ответ. "Куда сегодня?" "Еще не знаю. По каналу уже не пускают, говорят, кто-то затопиться пытался на фарватере. А у них же канонерки на Волге". Дядя Саня почесал затылок. "Да уж, затопиться – это мы всегда пожалуйста... Что Семин?" "Нормально, грузится. Через полчаса, говорит, отвалит". "Ладно, Кузмич, разберешься на месте." "Разберусь, – сказал Кузмич, – пойдемте, покажу вам ваше место..."

Это был подлинный собачий ящик: в корме, рядом с шахтой руля, выгорожено было пространство метр на два на два. "Запретесь изнутри, сказал Кузмич, – снаружи абсолютно незаметно. Когда я скомандую, отдраите вот этот люк и уйдете. Ласты и маски в рундуке, дыхательные патроны я вам дам. Имели с ними дело?" "Свежие?" – спросил я. "Да, на полчаса хватит." "Годится. И все-таки – где именно вы будете выходить?" "Постараюсь высадить в самом удобном месте. Устраивает такой ответ?" "Что вообще в Москве?" "Никто не знает. Все говорят разное." "Ладно, разберемся... Нам сейчас запираться или погодя?" "Зачем сейчас? Когда на подходе будем... за час, скажем." "Хорошо..."

Полчаса назад с вокзала Вадим позвонил Князю и условными фразами сказал, что группа продолжает поиск. Следующее контрольное время связи в полдень. До полудня еще...

С дебаркадера попрыгали на палубу лихтера трое парней. "Ну, вот, экипаж в сборе", – сказал Кузмич. Дядя Саня сбросил носовой швартов с кнехта. "Петька, расхиляй драный, отдавай кормовой!" – голос у Кузмича был зычный, как и положено речному капитану. Один из парней рысью метнулся на корму. Кузмич солидно поднялся на мостик. У лихтеров этого типа рубка м мостик не на корме, как обычно, а ближе к носу и на правом борту – как у авианосцев. Ну, что, сказал я Вадиму, поплыли? Да, сказал он. Вид у него был измученный, вокруг глаз – синяки, как у лемура. Поплыли... Палуба задрожала сильней, и берег, слегка изогнувшись, стал уходить влево и назад. Я сел на край скамьи, повиснув подмышкой на леере ограждения. Вадим сел напротив, спиной к движению. Иди поспи, сказал я, спроси у шкипера, где можно поспать, и поспи. Я тебя разбужу.

Туман еще не рассеялся, но поредел, стал прозрачнее. Видно было и оба берега, и то, что на берегах. Виллы, дачки, прочие постройки – сплошным рядом. На воде – лодки, катера. И – очень тихо. Неимоверно тихо.

Собственно, мне следовало просто сложить два и два, записать результат и сверить его с ответом в конце учебника... что я, собственно, сделал уже раз сорок за последние двое суток... да только в ответе вместо ожидаемого "четыре" возникали огненные письмена: "А на хрена все это?" И не было у меня под рукой премудрого Даниила... и сам я не Бальтазар... Вальтасар... кстати, пожрать бы неплохо... шкипера, что ли, попросить? Не отвлекайся. Действительно: на хрена такие сложности? Операции подобного рода проводятся с минимальным – минимально возможным, точнее, количеством ходов и поворотов. У меня же получается нечто водевильное... "Женитьба Фигаро" со стрельбой и переодеваньями... и в финале: "Унесите трупы. Скомандуйте дать залп!"

Интерес "Муромца" ко мне – учитывая все, что я видел сам и что мне сказал Вадик – можно объяснить только одним: тем, что в теле пана Валинецкого спрятана маленькая атомная бомбочка. Я их никогда не видел, эти бомбочки из рентгения-252, слышал только, что они страшно дорогие, размер имеют с толстую многоцветную авторучку, а мощность – порядка двадцати тонн тротила.

• Предыдущая
• 66/98
• Следующая