"Фантастика 2024-15".Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Босин Владимир Георгиевич "VladimirB" - Страница 228

− Сова спит — служба идёт! — улыбнулся я, поворачиваясь к говорившему.

Посреди коридора стоял и улыбался Орлинду до Оливейра ди Пончиш Мария собственной персоной. В просторечье, просто Орлинду. Чёрный, как парадный сапог кремлёвского курсанта, с белоснежной улыбкой в сорок четыре зуба, студент медицинского института, что являл для нас общую alma mater, был поразительным кадром и оставил неизгладимое впечатление в моей памяти.

Прежде всего, потому что он выбивался из общей массы иностранных студентов не только высокой коммуникабельностью и отличным знанием русского языка, но и феноменальной добротой и доверчивостью, по крайней мере, ко мне и моим знакомым. Только потом, гораздо позже на третьем курсе, мне удалось найти объяснение его поведению. Тогда я был просто ошарашен его образованностью и исключительным космополитизмом.

Оказалось, что этому молодо выглядящему африканцу, родом из Кабо-Верде, на самом деле было сорок лет (шокирующий возраст для студентов моего круга!). И к моменту поступления на учёбу в наш областной медицинский институт он уже успел поиметь целых два диплома о высшем образовании: военной академии какой-то африканской страны и европейский со степенью магистра географических и геологических наук. Причём я лично помню эти внушающие доверие солидные документы. Да и знания Орлинду, порой, демонстрировал недюжинные в совершенно неожиданных областях.

Более того, до работы в Африке преподавателем в университете, этот загадочный чувак прослужил на посту начальника службы безопасности президента одной из банановых республик почти восемь лет. И явно не только стоял в почётном карауле в тошнотворно-попугайской форме, но и видимо, успел-таки повоевать в джунглях во время многочисленных племенных конфликтов.

Не знаю, что повлияло на него больше: убийство себе подобных или просветительская и миссионерская деятельность, но в 1988 году он неожиданно сорвался с места и уехал в большую северную страну, постигать великую науку врачевания. Замечу, оставив в двух предыдущих странах по жене с детишками. Которые, конечно, ни сном, ни духом не подозревали о двоежёнстве бравого полковника. Да, да! Этот улыбчивый живчик выслужил себе чин аж полковника, о чём в изрядном подпитии и сообщит мне на третьем курсе, гордо демонстрируя небольшой альбом с цветными фотографиями при всех регалиях.

Сейчас же Орлинду помимо добросовестного погружения в учёбу занимался фарцовкой всего и вся, брезгуя разве что наркотиками. По слухам, недостаточно проверенным, естественно, ему удавалось доставать даже кое-кому оружие на заказ. Но об этом тсс! Молчок! Чего наговаривать на человека, коли свечку не держал?

Но таково уж студенческое сообщество — остро нафаршированное легендами и слухами самого разного пошиба. Кстати, Орлинду, помимо русского свободно владел португальским, испанским, французским и английским языками. И это, не считая родного диалекта суахили. Орлинду как-то попытался объяснить мне, на каких африканских наречиях говорят на его родных островах, но уже через несколько минут я запутался. Оно мне надо?

Вот с таким товарищем из прошлого (товарищем в буквальном смысле — Орлинду в своей одиссее успел побывать и членом Южно-Африканской коммунистической партии, о чём свидетельствовал огромный красный флаг с чёрной пятиконечной звездой в левом углу и буквами SACP, висевший над кроватью в комнате африканца) мне и довелось увидеться в самом начале своего внедрения в реальность 1991 года.

— Ти начал курить дагга? — широкие ноздри Орлинду недвусмысленно втянули воздух.

Что за дагга? Это он про дурь, что ли? Блин, я и не подумал, что моя одежда насквозь пропиталась ароматом каннабиса.

— Нет, Орлинду. Я просто спал, а одни пид…гхм, нехорошие люди решили использовать мою комнату, чтобы пыхнуть по-взрослому, ну и я невольно надышался вплоть до галлюцинаций, — я красноречиво подтянул ремень на мокрых и разодранных штанах.

— Нехорошо, Люговой. Когда в твой дом, пока ти спишь приходят чужие и такое творят…не хорошо.

— Согласен. Да и чёрт с ними, с этими козлами, Орлинду! Они уже свалили. А вот в чём мне завтра на занятия идти ума не приложу. У тебя нельзя одолжить временно какие-нибудь штаны?

Африканец ничуть не удивился просьбе. К нему частенько обращался народ, в основном, чтобы взять во временное пользование посуду, пиджак, хипповый галстук на дискотеку, стрельнуть сигарет, а то и какой-нибудь редкий алкоголь дабы пустить пыль в глаза. Последнее, понятно, не для временного использования. И Орлинду охотно давал, напрямую не требуя какой-либо оплаты или бартера. Но стоило кому-то из занимавших не вернуть или того хуже замылить вещь, что, чего греха таить, иногда случалось, больше заёмщик от африканца не получал даже использованной зубочистки. Орлинду здоровался, улыбался, кивал, но на любую просьбу проштрафившегося лишь многозначительно молчал.

— А у тибя, Люговой, только одни штаны? — он ухватил пальцем меня за карман, словно щупая материал.

— Ну я же не Рокфеллер, какой, Орлинду. Коплю на джинсу. Сам знаешь, цены как на дрожжах растут. Я уж о Левайсе и не мечтаю, мне бы Пирамиды или Мальвины какие-нибудь. Так и они три-четыре мои степухи стоят. Что ж мне, не жрать совсем? Так, похожу пока в каких-нибудь старых шароварах, если одолжишь, а эти снесу в ателье починить.

— Да? — скептически вскинул бровь африканец, — этот треш…рванина только помойки достоин или на тряпки пол мыть, — он кивнул на ведро, что я продолжал держать в руках.

— Ты что, чувак? У нас вещами не разбрасываются. Правда, сколько сейчас ремонт встанет, даже и не знаю.

— Ладно, Люговой, бросай своё ведро, пойдём ко мне. Найду во что тебя переодеть. Мужчина в рваных штанах — это не комильфо, — хохотнул африканец.

Внутри ёкнуло: похоже, проблему со штанами я временно решу. Тоже мне, попаданец — засланец со рваной мотнёй. Проблема не то, что серьёзная, так — неудобная немного. На дворе хоть и южная, но осень, а халамидником в институт ходить не хочется. Хотя может, ну его этот институт? Чему мне там учиться? Врачу с тридцатилетним стажем? Мне Демиурга искать надо. Правда, и адаптацию в этой реальности излишне усложнять не хочется. Брошу учёбу — потеряю жильё, какой-никакой статус. Не говоря уже о том, что придётся матери врать…

От неожиданно пришедшей мысли я отвлёкся и с грохотом уронил ведро в кладовке. Чёрт! Мама… Моя мама здесь. На тридцать лет моложе. И отчим ещё живой и вполне здоровый. Ёшкин кот! Эмоции и воспоминания чуть не накрыли с головой, заставив подкатить к горлу горячий ком. Н-да, Гавр, а нервишки-то у аватара, словно струны натянуты. Надо бы побыстрее адаптироваться. Что там Лукреций советовал? Физические нагрузки? Вот прямо сегодня и займусь!

— Люговой, чего застрял? Догоняй, брат!

Комната Орлинду напоминала что-то среднее между будуаром холостяка и складом вагончика с Черкизовского рынка. Кстати, до появления вещевых гигантов «Черкизона», «Лужи» или «Динамо» ещё несколько лет. Кажется, только Рижский рынок в Москве уже действует.

А в нашем же городке всё пока стихийно и малоорганизовано. Есть парочка рядов на продуктовых рынках, несколько точек фарцовщиков. И всё. Да и с чего бы? Свободного хождения наличный доллар ещё не получил. Нарождаются первые кооперативы, СП, комки, лабазы и прочие порождения курса на восполнение вещевого дефицита в стране.

Но комната африканца отличалась от вещевого склада в лучшую сторону. Порядок, конечно, был неидеальным. Ну а зона спального места и рабочего стола выглядели более чем прилично. Не знаю, какими рычагами и связями обладал уроженец Кабо-Верде, но жил он в своей комнате абсолютно один. Причём почему-то в корпусе, предназначенном для советских студентов. Для иностранцев был выделен более новый корпус общежития, со столовой и кафе на первом этаже. А почему бывший африканский коммунист выбрал жильё в старом корпусе для меня и раньше оставалось загадкой.

— Садись, Люговой, — Орлинду сбросил с единственного кресла в комнате замотанную скотчем клетчатую сумку прямо на пол, — кофе пить будем.