Сдвиг по фазе - Пирсон Кит А. - Страница 17

— Полагаю, теперь я свободен?

— Пока нет. Вас отведут в камеру, и по вашему аресту будет вынесено решение.

— Вы собираетесь упрятать меня за решетку?

— Это ненадолго.

— Да хоть на пять минут — это возмутительно!

— Не сомневаюсь, мистер Нанн, что вы всецело понимаете необходимость серьезного рассмотрения данного обвинения. Подобно вашему учреждению, мы обязаны соблюдать все процедуры и формальности.

— Разумеется, вот только мы не прячем под замок невиновных!

Тернер встает, и меня отводят в камеру, игнорируя мои протесты. Нет убийственнее звука, чем лязг запираемой металлической двери. И нет более тягостного ощущения, чем оказаться в комнатке три на три метра без настоящего окна и с унитазом из нержавейки в углу.

Оставленный наедине с собственными тревожными мыслями, я принимаюсь расхаживать туда-сюда по кафельному полу. Мой гнев переключается с детективов на Шантель Грейнджер. Как бы ни напрягал я память, сеансов с ней вспомнить не удается. Вполне возможно, что я действительно принимал ее, но одно лишь имя, без лица, ни о чем мне не говорит. И, кто бы она ни была, ее мотивация мне совершенно непонятна. Пускай в данный момент я и заключен в камеру, улик против меня точно нет, так что об осуждении не может быть и речи — да, я все-таки верю органам уголовного правосудия. Почему же она так поступила? Если она обращалась в «Здравый ум», значит, страдает какими-то нарушениями психики, которые, вероятно, еще обострились.

Проблемы людей с серьезными психическими заболеваниями я понимаю как никто другой, вот только в данный момент мне крайне затруднительно обнаружить в себе хоть толику сочувствия к мисс Грейнджер.

Часов или мобильника у меня нет, и потому следить за ходом времени не получается, по ощущениям же мое заточение длится уже целую вечность. Наконец, является детектив Гринвуд и препровождает меня в кабинет, откуда начался мой кошмар.

— Вы освобождаетесь под обязательство явки, — сообщает мне другой детектив.

— Что это значит?

— Мои коллеги займутся дальнейшим расследованием. Через две недели вы обязаны вернуться сюда.

Он вручает мне листок с разъяснением условий моего освобождения.

— Это же просто верх нелепости, — бормочу я. — Вы сами-то понимаете это?

— Сэр, не в моих обязанностях определять, кто виновен, а кто нет.

Жаловаться сержанту-охраннику бессмысленно, и я молчу, сдерживая гнев. Мне возвращают личные вещи и сопровождают к выходу.

Смотрю на часы: три чертовых часа коту под хвост. Строго говоря, время потеряла моя благотворительная организация, и все же я мог бы потратить эти часы на помощь тем, кому она действительно необходима, в отличие от пары детективов, расследующих какую-то бредовую байку.

Не желая больше терять ни минуты, торопливо шагаю обратно в «Здравый ум». На полпути мой мобильник разражается звонком.

— Дэвид Нанн, — резко отвечаю я, поскольку номер мне неизвестен.

— Добрый день, мистер Нанн.

— Кто это?

— Фрейзер Кингсленд.

— Откуда у вас мой номер?

— Это имеет значение?

— Еще какое, черт побери! Я думал…

— Хватит тявкать, — перебивает он. — Настоятельно рекомендую меня выслушать.

— Что-что?

— Ближе к вечеру к вам домой заглянет один из моих помощников, забрать телефон Камерона. Так что потрудитесь приготовить его.

— Я уже сказал вам, что не отдам айфон никому кроме самого Камерона.

— А я вам сказал, что я не из тех, с кем вам захочется связываться, мистер Нанн. Если не отдадите мобильник, нынешние проблемы с местным участком покажутся вам цветочками.

Я резко останавливаюсь и оглядываюсь по сторонам, пытаясь определить, не следят ли за мной. Однако на улице полно людей, так что вычислить соглядатая невозможно.

— Откуда вам известно, где я сейчас был?

— У меня глаза и уши повсюду. В общем, обвинения с вас снимут, как только я получу мобильник. А будете упираться, и подобные заявления подаст еще парочка девиц.

Наконец-то мне становится ясно, кто подбил Шантель Грейнджер оклеветать меня. Каким образом, это уже другой вопрос.

— Это возмутительно! Я сообщу о вашем звонке в полицию.

— На вашем месте я не стал бы этого делать, мистер Нанн. Одно из юных созданий в организованной мной очереди утверждает, что вы изнасиловали ее, когда ей было всего четырнадцать. Только вообразите, как подобное обвинение воспримет полиция, ваши коллеги, семья… Ваша жена.

— Вы… Вы ненормальный!

— Как говорится, нет дыма без огня, и я спалю тебя на хрен, если мой помощник не получит мобильник.

И с этим Кингсленд дает отбой.

Я продолжаю неподвижно стоять посреди тротуара, и лишь немногие из прохожих обращают внимание на мое состояние. Им, разумеется, невдомек, что мой временный паралич вызван отчасти гневом, отчасти страхом. Две эти эмоции толкают меня в совершенно противоположных направлениях. Гнев подбивает вернуться в полицейский участок и заявить об угрозах Кингсленда. Страх же требует, чтобы я поспешил домой и убедился в благополучии Лии.

В итоге страх берет верх, и я набираю номер жены:

— Милая, это я.

— Ага, поняла уж.

— Все в порядке?

— Да. А почему должно быть не в порядке?

— Нет-нет, вовсе не должно быть…

— Слушай, я сейчас занята. Ты чего-то хотел?

Из трубки доносятся голоса на заднем фоне.

— Ты где?

— В благотворительном секонд-хенде на Кентиш-Таун-роуд.

— Пожалуйста, только не говори, что ты снова набираешь товар!

— Ничего подобного, — фыркает Лия. — Как раз наоборот.

— Наоборот?

— Я решила прислушаться к твоему совету и избавиться кое от чего в квартире.

— Идея вроде как заключалась в продаже, а не в пожертвовании.

— Я отдаю только то, что совсем никак не уходит.

— Ну, тогда ладно. А ты… Ты нашла тот мобильник?

— Не очень-то ты его искал, потому что он лежал на стуле. А чей это телефон, кстати?

— Одного моего клиента… или вроде того. Он выронил его, когда я встречался с ним в пятницу.

— Понятно. В общем, нашлась твоя пропажа.

— Спасибо! Увидимся через несколько часов.

После звонка я принимаю решение: уж лучше поддаться гневу, чем страху. Стряхиваю с себя паралич и возобновляю путь в «Здравый ум». Идти совсем недалеко, однако времени обдумать угрозы Фрейзера Кингсленда вполне достаточно. Об этом типе мне ничего не известно, равно как и о его возможностях, но вот от факта двухчасового допроса полицией на основании ложного доноса так просто не отмахнешься. Даже одно сфальсифицированное обвинение — штука прескверная, а если посыплются новые, невиновность уже не докажешь.

Порог «Здравого ума» я переступаю уже окончательно определившись. Пускай забирает свой драгоценный мобильник.

— Что произошло? — тут же набрасывается на меня Дебби.

— Недоразумение. Надеюсь, вопрос закрыт.

— Ах, хорошо. Должна предупредить тебя…

— Привет, Дэвид.

Рядом с нами внезапно материализуется Джеральд Дафф с неизменным доской-планшетом.

— О! Привет, Джеральд.

Джеральд — председатель попечительского комитета «Здравого ума». Самомнение у него несколько завышено — возможно, ввиду того факта биографии, что до выхода на пенсию он работал госслужащим, — однако интересы нашей благотворительной организации он блюдет рьяно. Еще его хлебом не корми, дай нагрянуть когда заблагорассудится и влезть в дела, совершенно его не касающиеся.

— Решил вот заглянуть, посмотреть, как ты справляешься с обычным новогодним наплывом клиентов.

Самый что ни на есть подходящий момент.

— Джеральд, я выбиваюсь из графика, так что тебе придется меня извинить.

— Я надеялся переговорить с тобой.

— О чем?

— Да так, мелочи внутреннего распорядка. Пустяки, беспокоиться не о чем.

Я смотрю на Дебби, однако она избегает моего взгляда. Все ясно: уже рассказала председателю, что несколько часов назад меня увели двое полицейских. На любой другой работе коллегу почти наверняка прикрыли бы, но в профессиях вроде нашей подобное не приветствуется — и небезосновательно, следует признать.