Как убить свою свекровь - Кэннелл Дороти - Страница 40

• Предыдущая
• 40/54
• Следующая

– Ну-ну, милая Мэгги, у тебя нет никаких причин нервничать. Между мной и Исааком нет ничего, кроме сильного сексуального притяжения. Для истинно важных вещей – готовить обед, стирать носки – у него есть ты.

– Большое тебе спасибо, – последовал ядовитый ответ.

– И между нами, девочками, ты не сердись, что он бросил свою овощную лавку.

Мамуля ответила ледяным молчанием.

– А вы не знали? – Ничуть не смущенная тем, что Бриджет и леди Китти откровенно таращились на нее, Резвушка всплеснула пухлыми ладошками и широко улыбнулась. – Исаак решил стать бродячим певцом. Сегодня утром я видела его на Рыночной площади в деревне!

– Соседи! – Этот крик души мог разбить сердце любой невестки. – Что скажут соседи?

– Не волнуйтесь, Мамуля, – воззвала я к полу, с которого собирала лепешки. – Его тут никто не знает.

– Но скоро обязательно узнают! – Резвушка заерзала на стуле от удовольствия. – Даю вам слово, Исаак и его аккомпаниатор обязательно прославятся. С каким чувством они пели песню собственного сочинения: «Красотка из Читтертон-Феллс». Нет нужды говорить, что женщина, вдохновившая их на это творение, сидит здесь.

– Надо же! – Мамуля выдавила из себя благодарную улыбку.

Со всей очевидностью требовалось поскорее сменить тему. Леди Китти выразительно уставилась на часы, Бриджет зашлась в хриплом кашле и уткнула нос в сумочку. Нас спасла внезапно возникшая в окне мужская нога.

– Я вовремя? – осведомился мой кузен Фредди, перемахивая через подоконник с нахальной улыбкой, отлично гармонировавшей с всклокоченной бородкой и растрепанной косицей. – Одна птичка начирикала мне, что здесь решается важный вопрос, кому гадать на кофейной гуще на летней ярмарке. Ты ведь меня знаешь, Элли! «Позолоти ручку, яхонтовый, я тебе всю правду скажу!»

– Это последняя капля! – сообщила я в пространство.

Миссис Корнишон все еще собирала лепешки и явно полагала, что именно она обладает третьим глазом как законная наследница ведьмы.

– Гадания? – недоуменно переспросила леди Китги. – Но ведь вы знаете, Элли, что этим всегда занимается Этель, тетушка Фриззи Таффер. У нее настоящий талант. Она постоянно общается со своим мужем Гербертом с тех самых пор, как тот отошел в мир иной.

– Удивительно, – вырвалось у меня. – Представляю, что он отвечает на ее вызовы.

– Что такое? – Леди Кигти вздернула бровь.

– Просто шутка, – сказала я поспешно, не желая повторять слова Фриззи о том, как тетя Этель столкнула дядю Герберта с лестницы:

– Не шутите с оккультными силами! – замогильным голосом воззвал Фредди. – Те, кому дано видеть будущее, несут тяжкое бремя!

Леди Кигти величественным изваянием застыла на своем троне, Мамуля и Резвушка окаменели на диванчиках, Бриджет замерла в кресле, миссис Корнишон так и осталась стоять на карачках.

Фредди, как в трансе, шагнул к помидорам Резвушки и проворно выхватил один из пакета.

– Но я не хочу вас пугать. – Он задумчиво впился в истекающую красным соком плоть. – Кое-кому в этой комнате я могу предсказать славу и богатство, красавца мужа благородных кровей и морское путешествие.

– Что-нибудь еще?

О, зачем я только подзуживала Фредди!

– Например, внезапная кончина? – Мамуля хищно глянула на Резвушку.

– Скажем, убийство? – Ухмылка Фредди, оттененная струйкой томатного сока, была неотличима от оскала вампира. – Прекрасный способ взять в руки ход истории и собственной судьбы.

Утро способно вылечить любые раны, если, конечно, захочет. Проснувшись на следующий дань после кошмара длиной поболее «Унесенных ветром» и без всякой надежды на счастливый конец, я первым делом покраснела от стыда. Надо же, такая банальная мелочь, как шантаж, испортила мне сон. Я женщина светская и могла бы ожидать подобных неприятностей.

Бен уже усадил близняшек в креслица и приготовил мне чашку кофе. Что еще может желать женщина? Разве что не грешить и сожалеть о прошлых грехах.

– У тебя снова такой вид. – Бен даже не обернулся, вытирая завтрак с лица Тэма.

– Какой?

– Ты всегда так выглядишь, когда что-то скрываешь.

– Например, что?

– Что-то серьезное.

– А именно?

– Именно… ну, когда ты забыла купить туалетную бумагу или прожгла утюгом мою рубашку. – Он взглянул на меня скорее печально, чем сердито. – Подобное порой случается, и нет смысла себя казнить. Ты забываешь, Элли, что брак – это общение душ.

– Чья бы корова мычала! – За годы супружеского блаженства я твердо усвоила, что лучшая защита – нападение. – Вчера мне не удалось выдавить из тебя ни слова насчет твоего разговора с Папулей.

– Ты права. Но мне и рассказывать нечего. Папуля как раз уходил из «Темной лошадки», когда я к нему приехал. А потом я пытался поговорить с ним на Рыночной площади, но не мог протолкаться через толпу, которую они с приятелем собрали.

– Ты хотя бы выяснил, где он собирается жить? В гостинице или под открытым небом?

– С ним не договоришься. Всякий раз как я пытался сказать хоть слово, очередной доброхот кидал ему в шляпу монетки, словно туристы – в фонтан. Я сам себя не слышал из-за оглушительного баса Папули и бренчания расстроенной гитары.

– И что же делать? – Я спустила на пол Тэма, чтобы он мог вволю ссориться с сестричкой. – Он день ото дня все больше отдаляется от Мамули.

– Родители – сущее наказание! – Бен влез в табачного цвета пиджак, глотнул кофе и клюнул меня в щеку. – Хватит с меня их двоих, больше я заводить не хочу.

– Скажите Папочке «пока», – велела я близняшкам, которые не обратили на исчезновение родителя ни малейшего внимания.

Им хотелось побыть в одиночестве. Мне тоже. Несколько минут я наслаждалась тишиной и покоем, однако не успела прочесть газетную передовицу, как поймала себя на том, что все время прислушиваюсь, не позвонит ли кто в дверь.

Я наливала себе вторую чашку кофе, когда в дверь забарабанили с такой страстью, что я поневоле решила открыть. Прежде чем я успела встать, в кухню ввалился Фредди. Отрада для очей! Бороду он укоротил до щетины смертника, косицей мой драгоценный кузен, судя по всему, подметал улицу, а майка свисала живописными клочьями.

– Ты меня ненавидишь, Элли?

Фредди аккуратно переступил через близняшек и облокотился о валлийский комод.

– Ну что ты! – лицемерно вскричала я. – Моя вечеринка была бы невыносимо скучной, если бы не твое вмешательство. Ты всех напугал до полусмерти.

– Тогда почему же, неблагодарное ты создание, – проникновенно вопросил Фредди, оседлав стул, – не встречаешь меня тарелкой яичницы с беконом? Ты не забыла, Элли, что у меня сегодня выходной? Позолоти ручку, кузина, я тебе погадаю на кофейной гуще.

– Спасибо, милая цыганка. Но, по-моему, все свои таланты ты уже вчера исчерпал.

– Дамы были просто в восторге!

– Рада за тебя. – Я сунула Эбби кубик, которого ей не хватало для завершения вавилонской башни. – Но у меня есть дела поважнее, чем рукоплескать тебе.

– Свекровь достала?

У Фредди золотое сердце, особенно если дело пахнет жареной яичницей.

– М-м… Да.

– Жить не дает?

– Если быть точным, это ей жизнь дает тумаки. – Я шмякнула на плиту сковороду. – Но эти беды не должны стоять между тобой и завтраком.

– Элли, ты сама доброта! – Фредди ловко метнул стул на его законное место у стола. – Хочешь, свожу тебя перекусить в какую-нибудь тошниловку?

– Спасибо, но меня пригласили в Помрой-Мэнор на ленч с леди Китти.

– Ты делаешь карьеру в обществе.

– Нам надо поговорить насчет ярмарки.

– А мне казалось, что вы вчера этим занимались.

– Сегодня на повестке дня вопрос, где раздобыть железяки для производства печеной картошки. И сколько галлонов лимонада нам понадобится. Кстати, когда ты соберешь пожертвования на ярмарочный буфет?

– Завтра, чтоб мне век воли не видать! – Фредди решил понюхать жарево на сковородке и едва не лишился остатков бороды. – Я бы и сегодня отправился, но, раз ты выходишь в свет, старушку Мэгги кто-то должен развлекать.

• Предыдущая
• 40/54
• Следующая