90-е: Шоу должно продолжаться 7 (СИ) - Фишер Саша - Страница 32

— Я меня! — Наташа вцепилась мне в руку. — Не оставляй меня с этими сумасшедшими!

Под неодобрительными взглядами «духовной» половины толкиенутых мы выбрались в коридор сквозь тканевый полог. Следом за Бесом вышла Эланор и скривила недовольную мордашку.

— Велиал, извини за эту всю фигню, ладно? — сказала она. — Честное слово, не специально получилось.

— Так, два вопроса, — сказал я вполголоса. — Мы выступаем или нет?

— Обязательно, — кивнул Бес и зло сжал губы.

— Ага, тогда второй вопрос, — хмыкнул я. — Когда врубать тяжелую артиллерию и прекращать весь этот балаган?

— Ну… — замялся Бес. — Тут понимаешь, какое дело… Мы начали готовится к летним хоббитским игрищам, договорились, что вывозим команду, и Келембримбер…

— Менестрель с длинной рожей? — уточнил я на всякий случай. Ну да, теперь понятно, почему я его имя запомнить не могу.

— Да, — кивнул Бес. — В общем, он держит связь с мастерами, и…

— Слушай, избавь меня от подробностей, ладно? — попросил я. — Просто озвучь правила игры? Длиннорожий чешет свое ЧСВ или это он теперь рулит выступлением?

— Он хочет, — скрипнула зубами Эланор. — И считает, что нам нужно это выступление использовать для привлечения людей, чтобы команда была побольше.

— Заунывными балладами? — фыркнул я. — Ладно, молчу-молчу, не перебиваю. Продолжай.

— Все сложно, — вздохнула Эланор. — Лично я за то, чтобы прямо сейчас заняться делом. Но Бес меня попросил помолчать.

— Чтобы что? — не понял я.

— Если опять поссоримся, то нас в команду не возьмут, — вздохнула Эланор.

Наташа закатила глаза. Я поймал себя на том, что мне тоже хочется изобразить лицом что-то подобное. Но дал себе мысленного леща. В конце концов, у ребят свое хобби. И это мне с моей колокольни прибывшего из двадцать первого века кажется, что они насчет ерунды какой-то переживают. Ну, подумаешь, сидит этот Келем-как-его-там на канале связи с каким-то там мастером, и что? Что мешает с этим мастером в обход него связаться и собрать свою команду? В эпоху интернета и соцсетей — ничего. А вот сейчас… Если не знаешь адреса и телефона мастера, то хрен с ним свяжешься. Ну, то есть, контакты можно узнать, но это не то, чтобы простой и прозрачный процесс. Тем более, что толкиенисты те еще конспираторы…

— Велиал, все будет нормально, — заверила меня Эланор. — Мы будем выступать, как и планировали, никаких баллад. Просто нужно чуть-чуть потерпеть…

— Ладно, милая, как скажешь, — усмехнулся я. — Дашь отмашку, когда можно будет перестать помалкивать?

— Наташа тоже будет участвовать? — спросил Бес.

— Непременно! — кивнул я. — Нам нужно устроить такое шоу, чтобы все обалдели. А в таких вещах без Наташи мне не справиться. И еще будет профессиональный оператор. Даже, может быть, два. Потому что мы планируем на базе этого выступления новый клип соорудить.

— Хм… — Бес посмотрел на Эланор.

Все-таки в искусстве превращения унылого заседания в цирк нам в паре с Наташей нет равных. Когда мы вернулись, то обнаружили, что наше кресло уже оккупировали трое самых юных толкиенистов, которых тут все ласково называли «пионерами». Так что нам ничего не оставалось, кроме как подпереть стену неподалеку от все еще уныло вещающего Келем-как-его-там. Первым не выдержал я и начал изображать сурдоперевод жестами. Длиннолицый менестрель говорил, а я над его головой корчил рожи и махал руками. Среди «красивой» половины толкиенистов началось сдавленное хихиканье. Оратор недоуменно оглядывался, но я старательно делал вид, что ни при чем.

— А в финале победитель должен поставить ногу на тело поверженного Саурона и продекламировать… — уже не очень уверенным тоном продолжил менестрель.

— А разве его из-под шлема будет слышно? — спросила Наташа.

— Что? — недоуменно встрепенулся менестрель.

— Этот шлем похож на ведро, — Наташа ткнула пальцем в подобие рыцарского шлема на колене у менестреля. — Ты сказал, он будет в этом шлеме. Если он начнет декламировать, то первые ряды услышат «бу-бу-бу», а дальние вообще ничего.

— Он же в микрофон будет говорить! — нервно взвизгнул менестрель.

— Там микрофон такой, что его надо почти в рот засунуть, чтобы что-то слышно было, — скривилась Наташа. — Он должен снять шлем.

— А под ним — клоунский грим, — подхватил я. — Красный нос и рыжие патлы вот такие.

Я приставил растопыренные ладони к голове.

«Ангелочки» заржали. Бес сделал отвернулся и прикрыл рот ладошкой. Эланор хихикнула.

— Вы что, вообще уже сбрендили? — с возмущенным видом вопросил менестрель с непроизносимым именем.

— Ой, прости, мы тебя перебили, — с невинным видом сказала Наташа. — Больше не будем, продолжай!

— В общем… — Келем-как-его-там бросил на нас подозрительный взгляд и снова повернулся к своей аудитории.

— Так что с плащом-то решим? — спросила Галадриэль. — Он правда рваный в хлам, на нем в прошлый раз Гимли уснул, а когда его из-под него вытаскивали, то порвали прямо посреди белого древа…

— Вы вообще меня не слушаете! — взвился менестрель.

— … с красным носом… — сказал кто-то из пионеров, и они прыснули все втроем. За ними засмеялись другие толкиенисты.

— А прикинь на игре так сделать! — сказал другой пионер. — Снимаешь шлем, а под ним…

— Убьешь врагов одним своим видом! — заржал третий.

Стало громко. Менестрель стремительно терял контакт с аудиторией, пытался что-то заяснять, но слышно было плохо. Кроме того, мой сурдоперевод добавлял ситуации сюра. Бес схватился рукой за лицо. То ли смех скрывает, то ли над своей толкиенутой карьерой плачет.

«Миссия выполнена» — подумал я, снова подпирая стену. — Сейчас они выпустят пар, часть народу возмущенно уйдет, а с остальной частью наконец-то можно будет нормально работать…'

Все-таки, недооценил я сложную внутреннюю политику у толкиенистов… Брожения с выяснениями отношений и отходами в коридор и на лестницу «на поговорить» продолжались еще часа полтора. Наблюдать за всем этим сначала было даже любопытно. Сами себя толкиенисты позиционировали как люди неформальные, отринувшие цепи жестких советских регламентов. А на практике все это смотрелось как собрание в пионерской организации. Когда одни предъявляли другим чуть ли не нарушение толкиенутых заповедей. Каких? Хрен знает. Но они так активно мерились неким «вкладом в общее дело», что я никак не мог отогнать мысленный призрак коммунизма, который надо всем этим витал.

«Хорошая у меня команда», — в очередной раз подумал я. И еще подумал про «ведро с крабами». Был у меня в прошлом-будущем приятель, который по пьяной лавочке любил пофилософствовать на популярные социологические темы. И, в частности, этой метафорой любил объяснять свои неудачи. Согласно «концепции краба», если взять кучу представителей этого вида и насыпать в ведро, то когда кто-то ломанется наверх, к свободе, то собратья вцепятся ему в задние лапы и всеми силами будут мешать. И вернут смельчака-новатора в общую кучу. Стас был персоной специфической. Он многократно устраивался на работу в разные компании, обаяв боссов и эйчаров свой активной жизненной позицией и нетривиальными идеями, но уже через несколько месяцев его вышибали нафиг с волчьим билетом. Ясен пень, он в подобном сценарии виноватым себя не считал, винил чужие козни и происки. А потом, когда кто-то ему рассказал про это самое «ведро с крабами», нашел идеальное объяснение своим неудачам. Мол, посредственности, пригревшиеся задницами на теплых местах, боялись, как бы его творческий гений им всю малину не испортил. Вот и повисали на его «задних лапках» невыносимой тяжестью, так что…

Тогда мы тихо посмеивались, чтобы не сыпать соль на рану. Но сейчас я имел возможность наблюдать, как эта теория работает в действии. Потому что с моей колокольни, вся эта трескотня про идеалистичную духовность была банальным оправданием. Мол, нам тут не нужны выскочки-однодневки, бла-бла-бла.