Я хочу быть тобой - Дюжева Маргарита - Страница 11

Все, что я могу сделать, это накрутить дорогую тетку и испортить ей отношения с остальными.

– Вкусный, – улыбаюсь через силу, – просто настроение не очень.

– Кто обидел мою девочку? – шепелявит Мила с набитыми щеками.

– Никто, – отмахиваюсь.

Зотова хмурится, откладывает в сторону надкусанное пирожное и строго спрашивает:

– Зой, что случилось?

– Все в порядке.

– Можешь не рассказывать мне тут! Нормально у нее все. Я же вижу. Утром нормальная была, днем, когда созванивались – тоже, а теперь сидишь, как пришибленная.

– Мил, – мнусь, растягивая момент. Надо подобрать слова, чтобы ее зацепить, чтобы она разозлилась и наехала на своих чокнутых зажравшихся подружек, – просто… Мне сегодня довелось пообщаться с очень заносчивыми людьми. Это оказалось неприятно.

Она хмурится и строго спрашивает:

– Кто тебя обидел?

– Алиса, – шепчу еле слышно.

– Алиса? – у Милы растерянно вытягивает физиономия, – моя Алиса?

Киваю, опустив взгляд на свои ладони.

– Как это случилось? Не могла она тебя обидеть.

– Ну вот как-то так…

– Ерунда.

Даже не дослушала, а уже защищает свою драгоценную подругу. Это бесит.

– Она общалась со мной, будто я тупая малолетка! И смотрела на меня, как бедную родственницу из деревни. Сплошное пренебрежение, самолюбование и надменность! Я чуть сквозь землю от стыда не провалилась!

Мила растерянно трет бровь, тянется за телефоном, но откладывает его в сторону:

– Алиса строгая. Спорить не буду. Но никогда никого не обижает. Если что-то сказала, значит так и есть. Возможно, ты повела себя как-то неправильно, показала себя именно как малолетка.

Я чувствую, как от злости начинает калить щеки.

Какого хрена она мне не верит?

– Я обычно себя вела, – выдавливаю слезы, – старалась понравиться. А она меня как маленькую…и никчемную…

Шмыгаю носом, потом и вовсе утыкаюсь лицом в ладони. И на самом деле реву. Только от злости! Как меня бесит, когда что-то не получается! Ненавижу!

– Зай, не плачь, – Мила неуклюже обнимает меня и гладит по голове.

Я всхлипываю и трясу головой:

– Я так стараюсь, Мил. Так переживаю. У меня все силы уходят на то, чтобы достойно учиться, впереди новый этап жизни. Я и без того чувствую себя слабой и беспомощной, а тут словно в холодную прорубь окунули. Сразу руки опустились и захотелось сбежать обратно в деревню, – отнимаю руки от лица и смотрю на взволнованную тетку, – может, мое место именно там? И зря я пытаюсь достичь чего-то большего.

– Глупостей не говори, – обнимает меня крепко-крепко и целует в висок, – ты умница, красавица, и вообще молодец. И у тебя непременно получится все, что ты себе загадала.

– Думаешь?

– Уверена, – вытирает мне слезы, будто я маленькая девочка, – а с Алисой я поговорю.

Да-да, поговори. Надеюсь, вы разосретесь в хлам!

– Все. Не плачь. Возьми еще пироженку.

Я послушно подвигаю к себе коробку и беру самое красивое пирожное. Заслужила.

Мила некоторое время сидит напротив, но не ест, потом берет телефон и покидает кухню, а я крадусь следом. Очень хочется послушать, как они будут ругаться, но тетка выходит на террасу и прикрывает за собой дверь. Подойти ближе и остаться незамеченной невозможно, поэтому скриплю зубами и возвращаюсь на место.

Спустя полчаса она возвращается. Почему-то спокойная и довольная. Где ярость, где желание разорвать всех за свою племянницу? Тряпка!

– Я же говорила, она не хотела тебя обидеть, – легко произносит Мила, – вы просто друг друга не поняли. Но чтобы ты не расстраивалась, она приносит свои искренние извинения, и…

– И? – замираю, не в силах поверить своей удаче.

– И пришлет тебе еще один тортик!

Сука! То есть приглашения на открытие шоурума мне не видать?! Зашибись. Помогла называется.

Но я же девочка добрая, поэтому приходится улыбаться и благодарить Милу за поддержку.

Настроение немного улучшается, только когда приходит Вадим. Я встречаю его во всеоружии – коротенькой юбочкой, майкой без белья и грустными глазами девочки, которую нужно обнять и пожалеть. Я хочу почувствовать крепкие мужские руки на своем теле. Я это заслужила!

– Здорово, мелочь! – машет мне рукой, и обнимает Милу, которая как понос лезет к нему, – что нос красный? Простудилась?

– Не обращай внимания, – она утягивает мужа в комнату, подмигивая мне за его спиной. Думает, что помогает, бережет мою тонкую душевную организацию от лишних вопросов, – у нее был сложный день. Пусть отдыхает.

Капец. От злости сводит зубы. Поэтому ухожу к себе, едва сдерживаясь чтобы не хлопнуть дверью со всей мочи.

Не день, а говно какое-то!

Я не понимаю, как Алиса могла обидеть Зайку. На подругу это совсем не похоже, да и кто захочет причинять вред такой славной девочке, как моя племяха? Тут явно случилось какое-то недоразумение, и я хочу в нем разобраться. Поэтому, не откладывая в долгий ящик, звоню подруге.

Отвечает она не сразу, наверное, успевает прозвучать гудков семь, прежде чем я слышу ее мягкое:

– Да, Милаш?

Ну и какая из нее обидчица?

– Привет, звоню, чтобы поблагодарить за пирожные.

– Понравились?

– Безумно. Я еле нашла в себе силы, чтобы отложить одну штучку Вадиму. Самую маленькую. Остальное мы с Зайкой умяли.

– Молодцы, – хвалит она, – сезон «растипопа» открыт.

Я смеюсь, но на душе щемит из-за недосказанности.

– Алис…

– Я тебя очень внимательно слушаю, моя дорогая подруга, – кажется, она надо мной глумится.

– Я хочу поговорить…

– Я вся твоя.

– Это касается Зайки.

– Что с ней? Приболела?

– Нет. Слава Богу все в порядке, но она вся в расстройстве.

– Ай-ай-ай, и что же случилось?

– Говорит, ты ее очень сильно обидела.

– Я? – удивленно тянет подруга, – интересно чем?

– Вот и мне интересно. Она ничего толком не сказала…

– Но отправила тебя разбираться?

– Что? Нет. Я сама. Уверена, что произошло какое-то недоразумение. Не могла ты ее обидеть.

– Мил, – ее тон заметно смягчается, – я рада, что ты задаешь вопросы, прежде чем бросаться грудью на амбразуру.

– Почему я должна бросаться?

Она не отвечает, только хмыкает. Я не понимаю ее реакции:

– Так что произошло?

– Ничего особенного. Я просто не пригласила ее с нами на открытие.

– К Березиной?

– Да.

Я удивляюсь:

– А что ей там делать? Мала она еще для таких развлечений.

– Я не стала озвучивать это вслух. Просто не позвала.

– Правильно сделала, – тут я полностью на стороне подруги. Я прекрасно понимаю, что Зайке все в новинку, все интересно, но на таких мероприятиях ей делать нечего, – я ей объясню.

– Не надо Мил. Она уже выбрала меня виноватой. Пусть так и будет.

– Это неправильно.

– Плевать. Все лучше, чем она еще и на тебя будет дуться. Мало ли что ей в голову взбредет. Но если она так сильно печалится, то передай мои самые пламенные извинения. И скажи, что я куплю ей тортик, – она усмехается в трубку, а у меня от сердца отлегает, потому что проблема разрешилась.

Никто никого не обижал, просто недопонимание. Алиса была справедлива, а Зайка действительно повела себя, как маленькая девочка.

Мне прям дышать легче становится.

– Ми, объясни мне, пожалуйста одну вещь. Зачем вообще тебе эта кобылка под боком?

– В смысле?

– В прямом. Для чего ты ее пустила в свой дом?

– Алис, ты такие вопросы задаешь, что я теряюсь и не знаю, что отвечать. Пустила, потому что мы родня. Куда мне надо было ее деть? Отправить на съемную квартиру?

– Почему ты должна ей что-то снимать?

– Ну…э….

– Вот тебе и э, – произносит она таким тоном, что становится как-то не по себе. Порой у нее пробиваются жесткие ноты, и сейчас как раз тот случай.

– Ей восемнадцать, она только школу закончила, а тут сразу большой город. Не могу же я бросить ее на произвол судьбы. Как мне в глаза потом смотреть Нине?