"Полари". Компиляция. Книги 1-12+ путеводитель (СИ) - Суржиков Роман Евгеньевич - Страница 33

– Я полагаю, если забраться вон на ту скалу, то можно рассмотреть дальнейший путь. Кто из отряда лучше всех умеет лазать?

– Греи кайра Освальда, милорд.

Капитан отдал приказ, упомянутый кайр вышел вперед, а с ним – трое греев. Они были, как на подбор, плечисты, светловолосы и голубоглазы – по всей видимости, братья. Сам кайр Освальд выглядел на их фоне неказистым, как дубовая коряга: крепким, но кривым.

– И полчаса не пройдет, как мои молодцы будут на вершине! – похвалился кайр.

Братья-пехотинцы кивнули: «Да, господин», – и, взяв веревки и крючья, направились к скале. Кайр Джемис смотрел им вслед, поглаживая Стрельца, и словно примеривался. Подозвал своего грея – стараниями Эрвина, единственного оставшегося – и шепнул ему что-то. Грей побежал к утесу.

– Эй, Освальд, – насмешливо крикнул Джемис, – гляди, как один мой обойдет твоих трех!

– Не делай глупостей, кайр, – ответил низкорослый Освальд. – Скала крута, твой бедняга расшибется насмерть! Будешь дальше сам коня чистить.

Джемис лишь ухмыльнулся в ответ. Его грей разулся, примерился к утесу, выбирая путь, ухватился за первый выступ и полез. Белокурые молодцы Освальда только обвязывались веревками.

– Что за чушь!.. – фыркнул Эрвин и повернулся к Джемису, чтобы отдать приказ.

– Прошу вас, милорд, – встрял капитан.

– Что – просите? – вызверился Эрвин. – Лезть на двухсотфутовую кручу без страховки – не дурость, по-вашему?

– Дурость или нет, но это дело Джемиса и его грея. Вассал моего вассала – не мой вассал. Так было всегда, милорд.

– Кайр Джемис – мой вассал, и я прикажу ему.

– Вы можете приказать ему самому забраться на скалу, и он это сделает, милорд. Но он волен распоряжаться своим греем, так же, как конем и псиной.

Конечно, капитан прав. Просто Эрвин давно не был дома и успел отвыкнуть.

– Долгие лета Первой Зиме, – проворчал молодой лорд.

Греи Освальда приступили к подъему. Они двигались уверенно, сноровисто. Вгоняли крючья в трещины породы, нащупывали надежные выступы, закреплялись на них и поочередно поддерживали друг друга. Когда один переносил вес тела с уступа на уступ, двое остальных страховали, надежно вцепившись в камни.

Грей Джемиса обгонял их на добрые двадцать футов. Ему не приходилось тратить времени на страховку, и он полз без остановок, прилипнув к скале всем телом, будто ящерица. Казалось, он не становился на камни, а вился по ним, как плющ. Перетекал с выступа на выступ так плавно, что невозможно было заметить миг, когда он переносил свой вес.

– Каков!.. – с восхищением обронил Томми. – Дерзкий и быстрый, под стать господину!

– Какое имя будет на его могильном камне? – поинтересовался Эрвин.

– Хэнк Моряк, милорд. Только могила не понадобится. С чего бы ему падать?

Действительно, с чего бы?.. Хэнк Моряк прощупал рукой очередной камень, тот выкрошился и улетел вниз. От ближайшего надежного уступа грея отделяли футов семь голой стены. Хэнк помедлил, примерился и пополз, вцепившись пальцами в такую крохотную трещину, что с земли она даже не была видна.

– Кайр Джемис! – не вытерпел Эрвин. – Велите вашему грею вернуться!

– Зачем, милорд? Он справляется лучше, чем бездельники Освальда. Пока они долезут до вершины, наступит ночь.

– Если Хэнк покалечится, то вы сами повезете его в Первую Зиму. Я не дам еще одного осла для перевозки раненых. Мы – эксплорада, а не походный госпиталь!

В голосе Эрвина звучала злость, и Джемис, заметив это, ухмыльнулся:

– Благодарю за заботу, милорд. Но вы не бойтесь, мой Хэнк прекрасно…

Со скалы донесся сдавленный не то крик, не то стон. Эрвин вздрогнул, резко обернулся, ожидая увидеть на камнях изувеченное тело. Но звука удара не было. Один из греев Освальда болтался на веревке и пытался уцепиться за ближайший выступ, братья держали его, краснея от напряжения. Хэнк Моряк продолжал ползти, даже не взглянув в их сторону.

– Вот видите, милорд, – обронил Джемис, – если уж вам угодно волноваться, то волнуйтесь за этих белокурых болванчиков.

Кайр Освальд скрипнул зубами, но промолчал. Эрвин тоже не нашелся с ответом.

Грей Джемиса добрался до вершины, обогнав соперников на добрых сорок футов. Он огляделся и крикнул, что видит дорогу. Кайр Освальд с досадой поглядел на своих верхолазов и велел им окончить подъем, хотя смысла в этом уже и не было.

– Правильно, – сказал Джемис, – дорога уже известна, но на вершине, поди, цветочки растут. Пускай твои греи соберут букетик!

Кайры хохотнули, Джемис осклабился, довольный собою. Лишь два человека в отряде не улыбнулись, чувствуя себя полными идиотами: кайр Освальд и лорд Ориджин. Ты – наследник герцогства и глава отряда, – напомнил себе Эрвин, – не малое дитя! Заставь замолчать свое больное самолюбие. Дело сделано, дорога известна. Грей Джемиса справился наилучшим образом, все остались живы и целы. Чего тебе еще?!

Однако остаток дня он был мрачен, и, под стать настроению, вернулся кашель.

К следующему вечеру отряд выбрался на Подол Служанки. Едва ли не всю ширину плоскогорья заполнял ледник – именно он окрашивал Подол в белый цвет. Край ледника был не ровен, причудливо изгибался и оползал языками, издали похожими на оборку передника. Проходимой была лишь самая кромка плоскогорья, ограниченная слева глыбами льда, а справа – глубокой пропастью. На этой полоске камня, испещренной снежными пятнами, отряд вынужден был остановиться на ночлег: до восточного края Подола оставалось еще полмили, когда солнце стремительно закатилось и упала тьма.

Костров не разжигали – на кромке Подола и не пахло деревьями. Обошлись и без шатров: для них не хватало места, да и слишком велика была опасность, что шатры сдует ветром с гладкого камня. Воины перекусили лепешками с луком и улеглись спать на земле. Эрвин кутался в плащи и шкуры, прижимался спиною к груде мешков с продовольствием и опытным путем искал ответа на вопрос: может ли человек выкашлять собственные легкие? Потом он задремал, воспользовавшись достаточно долгим затишьем меж порывами ветра.

А позже его разбудил Томми, настойчиво тряся за плечо:

– Проснитесь, милорд! Тревога!

Эрвин разлепил глаза и ничего не смог рассмотреть, кроме силуэта своего слуги. Но он услышал звук – глухой, низкий рокот.

– Лавина, – сказал Томми.

– Теобарт! – крикнул Эрвин, и капитан тут же отозвался:

– Здесь, милорд.

– Капитан, прикажите…

Эрвин осекся. Куда бежать? Стояла безлунная темень, идти вдоль пропасти в такую ночь – равносильно самоубийству. Утробный рев, наползающий со стороны Служанки, стелился по леднику, дробился, искажался эхом. Невозможно было понять, куда катится лавина. Казалось, она движется прямо на отряд, но с тем же успехом могла пройти и в полумиле позади или впереди. При всем желании сорваться и броситься бежать, правильным решением, похоже, было иное.

– Остаемся на месте, – сказал лорд.

Уловив вопрос в его словах, Теобарт подтвердил:

– Да, милорд. Это лучшее, что мы можем сделать.

– Есть ли возможность укрыться?

– Прижмемся к краю ледника. Укроемся за ним, чтобы нас не смело в пропасть.

Отряд зашевелился, отрывисто перекрикиваясь. Люди разыскивали трещины и углубления в кромке ледника, вжимались в них, надеясь, что снежный вал промчится над головами. Наибольшим укрытием, которое смог впотьмах отыскать Эрвин, была глыба смерзшегося снега меньше ярда высотой. Молодой лорд сгорбился за нею, вскоре к нему присоединился Томми. Перекрывая гул обвала, раздалось истошное ржание. Вторя ему, заревел осел.

– Что с лошадьми?

– Крепко привязаны, милорд. Сходят с ума от страха, но если лавина пройдет мимо, то останутся целы.

Подоспели Филипп и Луис. Скрючились в три погибели, прячась под ненадежной защитой и прислушиваясь к растущему рокоту.

– Да, господа, – попробовал пошутить Эрвин, – зодчие пожалели камня, когда возводили эту крепостную стену. Только лежачий воин сможет укрыться за ней.