Последнее дело Холмса - Перес-Реверте Артуро - Страница 14
- Предыдущая
- 14/15
- Следующая
– Не умеют. Если только они не вампиры.
Я засмеялся. Мне было приятно разговаривать с ним. Мы словно перемигивались.
– Ну, это уже другой жанр.
Он на миг задумался. Потом ткнул себя указательным пальцем в грудь, в область сердца, а потом в голову:
– Скажите откровенно, Бэзил: от всего этого у вас по телу бегут мурашки?
– Иными словами, заводит ли это меня?
Он насмешливо наблюдал за мной:
– Ну да.
– Нужно бы еще немного туману. Вам не кажется? Такое странное происшествие.
– Убийцы таятся в тумане, как тигры в джунглях, – задумчиво произнес он.
Я рассмеялся. Он слышал, как я произносил эту реплику в другом фильме.
– Но тумана у нас нет, – вдруг прибавил он.
Я кивнул с таинственным видом:
– Это даже странно.
Солнце уже скрылось за гребнем холма, небо вокруг него стало краснеть, и наши силуэты против света стали, наверно, похожи на старинную гравюру. Нет, в самом деле мы, должно быть, походили на иллюстрацию из «Стрэнда».
– Без тумана все как-то не то. – Я вытянул шею, со смутной улыбкой вглядываясь в дальний край сада. – Ничего, обойдемся без тумана.
– Следует ли это понимать так, что вы согласны?
Я стоически повел плечами и достал очередную сигару – восьмую за день. Фокса поднес мне зажженную спичку. С задумчивым видом я вдохнул дым и медленно выпустил его изо рта и из ноздрей. Подумал о десятках непочатых бутылок виски. О потерянном рае и о прочих проторях и ущербах. О тех временах, когда зарабатывал по восемь тысяч долларов в неделю и метрдотель нью-йоркского «Сторк-клуба», едва завидев, как я оставляю в гардеробе пальто и шляпу, предоставлял мне столик, хоть я его и не резервировал.
– Следы на песке…
Я произнес это так, словно дождался команды: «Внимание! Свет! Мотор!» Может быть, все это время я только и мечтал, чтобы меня уговорили. Или оправдывался за то, что дал себя уговорить.
– Вам понадобится Ватсон, – заметил Фокса.
Он улыбался как сообщник, будто все уже решено и он готов стать моим помощником. У меня не было лазейки, да, по правде говоря, я и не хотел юркнуть в нее. «По роли и от себя», говорим мы, британские актеры. Именно это и произошло сейчас. Я довольно долго был «внутри» – дольше, чем все думают. Персонажи приходят, вселяются в тебя и уходят, говорил мне Дуглас Фэрбенкс – младший, разумеется, – когда мы снимали «Ночи Монте-Карло» с Фредом Астером и Клодетт Кольберт. Но хороший актер остается.
– Как я понимаю, вы были в Афганистане, – сказал я.
– Был, – с полнейшей естественностью отозвался он. – И под Майвандом получил пулю из джезайла[28].
Наш хохот грянул одновременно. Фокса был просто счастлив.
– Уверен, что мы сумеем спроворить и профессора Мориарти, – добавил он.
– Вот увидите, мы это устроим, – ответил я. – Не в первый раз актер играет две роли в одном и том же фильме.
3
Тайна порванной веревки
– Я не вижу ничего.
– Напротив, Ватсон, вы видите все. Но у вас не получается осмыслить увиденное.
Перед ужином я побеседовал с официантом Спиросом. По удачному выражению Пако Фокса, перед тем как продолжать расследование, надо было связать концы с концами. И потому, с разрешения мадам Ауслендер и в присутствии ее и Жерара, мы сошлись в кабинете хозяйки отеля.
Спирос бегло говорил по-английски. У этого смуглого, стройного красавчика были руки крестьянина и спокойные глаза. Внешне он напоминал тех нагловатых средиземноморских юношей, что бродят по отелям и ресторанам в поисках иностранных дам, готовых принанять их для определенного рода услуг на несколько дней или на весь сезон, – но я-то видел, как Спирос работает, и мог оценить его деловитость и серьезность. Судя по всему, отдавали ему должное и мадам Ауслендер, и Жерар. Хозяйка сидела за своим письменным столом, заваленным бумагами и заставленным ящичками с документами, рядом высился огромный деревянный картотечный шкаф и стоял другой столик, поменьше и на колесиках, с пишущей машинкой. Жерар оставался на ногах, а мы с Пако устроились в креслах возле радиоприемника «Хаммарлунд», с помощью которого, за неимением телефонной связи, можно было сноситься с Корфу.
Наша следственная бригада, напоминавшая трибунал, не произвела особенного впечатления на юношу, который стоял, заложив руки за спину, почти как по команде вольно. И был безмятежно спокоен.
– Спасибо, Спирос, что нашли для нас время.
– К вашим услугам.
Он отвечал естественно и непринужденно на те вопросы, которые я самым любезным тоном задал ему: какое впечатление произвела на него Эдит Мендер, как она вела себя в дни, предшествовавшие смерти, и прочее. Он обслуживал их с подругой точно так же, как и остальных постояльцев, и не заметил ничего странного. Эти дамы держались самым обычным образом – английские туристки, каких множество.
– Разве что привлекательней прочих, – заметил я без нажима.
Спирос взглянул на хозяйку и метрдотеля. И на краткий миг напомнил мне молодого лиса, почуявшего ловушку.
– Ничего особенного, – ответил он спокойно. – Дамы, каких много.
Я постарался, чтоб этот вопрос прозвучал невинно. Обычно люди отвечают не на то, о чем их спрашивают, а на то, что, по их мнению, спрашивающий имел в виду.
– Много?
Он пожал плечами:
– Я с четырнадцати лет работаю в отелях и ресторанах.
– А сейчас вам сколько?
– Двадцать пять.
– Понимаю… Повидали всякое.
– Кое-что видел, сэр.
Теперь я рассматривал его внимательно, с подобающей случаю улыбкой:
– Замечали ли вы, что симпатичны мисс Эдит Мендер?
– Может быть.
– И чем конкретно, по-вашему, вы ей приглянулись?
– Вам, сэр, лучше было бы ее саму об этом спросить.
Хозяйка сочла, что ей самое время вмешаться.
– Этот юноша, – сказала она, – умеет вызвать к себе симпатию у барышень и дам. Потому – в том числе потому – он здесь и работает. Но он знает свое место… Не так ли, Спирос?
– Знаю, мадам Ауслендер.
Приняв самый рассеянный вид – так, словно думал о чем-то совсем ином, – я спросил:
– Скажи-ка, Спирос… Покойная Эдит Мендер никогда не обращалась к тебе частным образом?
Официант сморщил лоб. Он явно не знал, что ответить.
– Не понимаю, про что вы спрашиваете?
– Вы с ней никогда не разговаривали за стенами ресторана или бара?
– Не, никогда, сэр.
– И никогда не виделись наедине?
Спиро мгновение помедлил с ответом:
– Кажется, нет.
– Что-то мне не нравится ваш разговор, – заметила мадам Ауслендер.
Я откинулся в кресле, скрестил руки на груди. Реплика хозяйки спугнула какую-то мысль, смутно замаячившую у меня в голове.
– Понимаю вас, – сказал я. – Однако есть аспекты, которые следует прояснить полностью. Не допуская уверток и околичностей.
– Быть может, я смогу в этом помочь? – вмешался Жерар.
До этой минуты ни он, ни Фокса не проронили ни звука, и я обернулся к метрдотелю. Он был, по обыкновению, в своей рабочей одежде – безупречном смокинге. Волнистая седая шевелюра, усики и золотая коронка в углу рта придавали ему сходство с жуликом былых времен – из эпохи немого кино. Нечто вроде Джорджа Рафта, вышедшего из моды, осмотрительного и элегантного.
– В круг моих обязанностей входит приглядывать за персоналом, – заговорил он с сильным французским акцентом. – Как Спирос, так и Эвангелия – поведения безупречного. Что же касается покойной, то… я замечал… э-э… – Он замялся, подыскивая подходящее слово. – Ну, скажем, проявления с ее стороны известной симпатии к Спиросу.
– Симпатии… – задумчиво повторил я.
– Не истолкуйте мои слова в дурную сторону, сэр. – Под усами вспыхнула золотая искорка. – Это не первая наша клиентка, с которой происходит нечто подобное. Но, как и в предшествующих случаях, юноша вел себя абсолютно корректно. Я ни разу не заметил ничего такого, что можно было бы поставить ему в упрек. – Он мельком глянул на официанта, который внимал ему с безмятежным спокойствием. – И не только потому, что он славный молодой человек. Но и потому, что знает: при малейшем нарушении правил его уволят.
- Предыдущая
- 14/15
- Следующая