Инфернальная музыка - Фостер Алан Дин - Страница 25

• Предыдущая
• 25/78
• Следующая

– Вы должны извинить моего друга, – вмешался в разговор Джон-Том. – Он… от природы не слишком застенчив.

– Удача любит нахальных, – с улыбкой заметила Алеукауна.

Между Маджем и Алеукауной встал нахмурившийся Найк.

– Ночь на исходе, а с ней и шансы на благополучное бегство. Ваше высочество, если вы действительно знаете безопасный выход из дома, следует воспользоваться им как можно скорее.

Она кивнула и, плотнее закутавшись в шифон, направилась к двери.

Лейтенант держался рядом.

– Через месяц вы снова увидите родной дворец.

– Лейтенант, я уже поняла, что вы не бросаете слов на ветер. Как и ваши солдаты, вы отважны и знаете свое дело. Однако я не могу уйти, пока не исполню взятые на себя обязательства.

Хек и Пауко оторопело переглянулись. Найк неуверенно молвил:

– Ваше высочество, боюсь, я не понял. Что за обязательства?

– Во мне течет королевская кровь. А это подразумевает, что у меня есть долг не только перед Харакуном и моей семьей, но и перед подругами по несчастью.

– Подруги по несчастью?

Найк отчаянно сражался со зреющей в его мозгу догадкой.

В следующий миг все, в том числе и Мадж с Джон-Томом, попали под мягкий, но властный взгляд. Чаропевец отметил, что у принцессы очень длинные ресницы.

– Это означаете что я не смогу с чистой совестью гулять на свободе, пока мои сестры томятся за решеткой.

– Это еще почему? – пробормотал Мадж. – Че до меня, так я б гулял на свободе и в ус не дул.

Занявший позицию возле двери Хек почтительно взмолился:

– Ваше высочество, я всего-навсего скромный солдат, но осмелюсь заметить: у нас слишком мало времени, чтобы тратить его на другие дела, сколь бы возвышенно они ни выглядели. В любой момент могут развеяться чары Джон-Тома либо сюда придут охранники и обнаружат нас.

Надо выбираться из усадьбы, и поскорее!

Принцесса, пропустив эти слова мимо ушей, указала Найку на его запястье – там позвякивало узорное кольцо с ключами.

– У вас есть ключи от остальных камер. Чтобы освободить моих сестер по узилищу, понадобятся считанные минуты.

– Возможно, – согласился Пауко, – но большую группу беглецов и обнаружить легче.

– Нас уже семеро, – возразила принцесса. – Если к нам присоединятся еще несколько узников, что от этого изменится?

– И правда, что?

Найк задумался.

– Лейтенант, вы слышали мой приказ? – процедила она сквозь зубы. – Или нет?

Найк прижал к груди правую лапу и низко поклонился.

– Ваше высочество, мы – покорные слуги. Слушаем и повинуемся.

– Ты, кореш, говори за себя.

Мадж повернулся, собираясь уйти, но тяжелая человеческая рука остановила его.

– Мадж, теперь мы не можем их бросить.

– Да ну? – Выдр холодно глянул на Джон-Тома. – Взаправду, че ль, не могем? Следи за мной, чувак, щас я покажу, как это делается.

– Решил удрать в одиночку? – спокойно осведомился Джон-Том.

Выдр, уже взявшийся за дверную ручку, замер. Через секунду он повернулся и сердито погрозил другу пальцем.

– Эх, кореш, да кабы я не опасался за твою перекормленную тушу, уже б давно чесанул в одиночку.

– Ну конечно. – Джон-Том подавил улыбку. – Без твоего неусыпного присмотра мне и минуты не прожить.

– Ну, раз ты и сам это понимаешь… – проворчал Мадж и шагнул в сторону, пропуская Найка с принцессой.

Ротонда оставалась безлюдной, если не считать двух сладко посапывающих служанок – они покоились в креслах, точно мягкие игрушки.

Казалось, и все здание погружено в сон. По крайней мере, далекий перекрытый коридор не оглашался яростным ревом.

– Пока все идет хорошо, – успокаивал себя Джон-Том и думал при этом, долго ли продержатся его «дурацкие» чары. Дверь камеры по соседству с Алеукауниной подчинилась узорчатому ключу с кольца Найка.

Принцесса проскочила мимо него, настойчиво зашептала, склонясь в лунном свете над кем-то. Джон-Том, оставшийся в ротонде, заметил, что камера как две капли воды похожа на предыдущую.

– Умаджи! Это Алеукауна. Просыпайся! Пришли храбрецы из Харакуна, они нас освободят!

– В самом деле? – раздался очень густой, по мнению Джон-Тома, голос, однако неоспоримо женский. – Как раз вовремя. Вот молодцы!

Хотела бы я то же самое сказать и о моих бесполезных подданных.

В темноте улавливалась возня. Затем принцесса с Найком отступили назад, и появился некто массивный, упакованный в желтую с черным замшу.

Высокородная принцесса Умаджи Туурская оказалась очень изящной, очень респектабельной и очень рослой горной гориллой. Джон-Том предположил, что весит она где-то между тремя и четырьмя сотнями фунтов (трудно было сказать более точно, так как почти все горилье тело пряталось под замшевыми складками). Стоя на трех могучих конечностях, свободной лапой она откинула назад концы черной с серебром ленты, обхватывающей ее голову. Прозрачная вуаль на морде была в тон ленте.

Чаропевец поймал себя на том, что думает не о ней, а о Манзае. Он наклонился к Маджу – пошептаться.

– Ну?

– Че – ну, кореш?

– Ты разве не хочешь показать себя вежливым выдром? Не поцелуешь ей лапу?

– Да я, чувак, не уверен, че сумею ее поднять. Почему б тебе самому не попробовать?

Джон-Том выпрямился.

– Я, как всегда, обойдусь простым «здрасьте».

Принцесса Умаджи обняла Алеукауну, причем мангуста почти целиком исчезла в лапах примата.

– А остальные? – поинтересовалась горилла.

Алеукауна энергично кивнула:

– Вызволим всех по очереди. Не оставлю нашему похитителю ни одной игрушки.

Из следующей клетки они выпустили Квиквеллу Опанскую, серебристую муравьедиху с неимоверно длинным языком. Этим выдающимся органом Квиквелла благодарно лизнула каждого спасителя. Джон-Тому язык прошелся по всему лицу и лишь в самую последнюю очередь коснулся губ.

«Вот это поцелуйчик», – ошалело подумал человек.

Голос у муравьедихи оказался едва слышным – наверное, из-за чрезвычайной вытянутости физиономии.

– Полдела сделано, – отрывисто сообщила Алеукауна, и они двинулись дальше.

Одна из служанок громко всхрапнула, Джон-Том резко повернулся к ней. Долго ли еще пришельцам безнаказанно ходить по дому? Похоже, они слишком увлеклись, искушая судьбу.

Они освободили Сешенше Паресси-Глиссарскую, принцессу из племени рысей, обладательницу превосходной грации и отменных манер. На благодарные слова и улыбки она не скупилась, не подозревая о том, что человек, наблюдая в дюйме от собственного носа ее белейшие и острейшие зубы, покрылся мурашками.

«Никаких проблем, – внушал он себе, пока Найк боролся с замком очередной клетки. – Все в порядке».

Но тут лейтенант отворил дверь в обиталище следующей принцессы, и самообладание чаропевца заколебалось под стать его поджилкам.

У Ансибетты Боробосской волосы отливали императорским топазом, а глаза были, как прозрачная лазурь. Шестифутового роста, она казалась на первый взгляд вылепленной из смеси сахара, масла и мрамора. Да если на то пошло, она была более чем просто человек. Ее естественная грация заставила чаропевца почувствовать себя выброшенным на берег осетром.

Мадж изучающе посмотрел на друга.

– Так-так-так. Налицо полная потеря умственных способностей.

Че мы наблюдаем конкретно? А конкретно мы наблюдаем кретинское выражение рожи, отпавшую челюсть и парализованные верхние конечности.

И он легонько стукнул спутника по ребрам.

Джон-Том сердито заморгал.

– Это еще за что?

– Извини, кореш, но ты забыл, че надо дышать. – Выдр потер ладони.

– Ну вот, еще одну милашку выпускаем из-под замка и выбираемся из этого позолоченного сортира. Ежели, конечно, ты способен работать ногами.

Голос принцессы Ансибетты напоминал дуэт арфы и челесты.

– О, благодарю вас! Глубоко признательна за отвагу и самопожертвование! – По примеру своих царственных сестер по несчастью Ансибетта сказала добрые слова каждому освободителю. Джон-Том был не в силах двигаться, мог лишь ждать, что будет дальше.

• Предыдущая
• 25/78
• Следующая