Эргоном: Опричник среди теней (СИ) - Глебов Виктор - Страница 34

Пошатываясь, она сделала несколько неуверенных шагов, дёрнула обрубком хвоста, словно забыв, что больше половины него больше нет, а затем попыталась ударить меня когтями. Лапа отлетела в песок, и зверь попятился, истекая кровью из всех своих ран. Скастовав алую нить, я захлестнул её вокруг практически обездвиженного противника, затянул, и огромная изуродованная голова покатилась по земле. Туша же рухнула, несколько раз конвульсивно дёрнулась и замерла.

Свернув технику, я поспешил назад к броневику.

От резкого торможения девочки проснулись и наблюдали за боем. Когда я нырнул в машину, они бросились мне на шею.

— Как это было здорово! — выдохнула Арина. — Вы такой классный!

— Все в школе обзавидуются, когда мы будем рассказывать, как вы нас спасли! — восторженно добавила Глаша.

Глаза у обеих сияли.

Боже, благослови детство!

— Вперёд, вперёд! — садясь за руль, сказал я. — Нам нужно успеть до темноты.

Через полтора часа мы увидели бурю.

— Я и понятия не имел, что они случаются так часто! — пробормотал я, глядя в лобовое стекло.

— Да, просто большая часть не доходит до города. Или сворачивает, — ответила Марта.

— Да, ты что-то такое говорила. Но это уже которая за два дня!

Девушка пожала плечами.

— Есть места, где они вообще не прекращаются. Поэтому самолёты летают так редко. А пилоты ценятся так сильно.

На горизонте, за которым находился Камнегорск, примерно в паре километров от нас бешено вращались протянувшиеся от неба до земли изогнутые воронки.

— Главное не попасть в одну из них, — сказала Аглая. — Проскочить между ними.

— Легко сказать, — процедил я. — Сколько они в диаметре? Метров сто?

— Может, и больше. К тому же, движутся совершенно непредсказуемо.

Проклятье! Если такая тебя захватит, пиши пропало. Мигом оторвёт от земли, поднимет, а потом швырнёт обратно. Если выживешь во время этого бешеного вращения, непременно превратишься в лепёшку, когда врежешься в поверхность. Даже если это будет песок. Это он, когда по нему босыми ножками шлёпаешь, мягкий. А если врежешься на полной скорости, ни хрена от тебя не останется!

Воронок было штук шесть. Они двигались из стороны в сторону, иногда меняясь местами. А время от времени застывали на несколько минут, словно циклопические колонны. И мы стремительно к ним приближались, так что смерчи росли. Вскоре стало ясно, что проскочить между ними будет совсем не просто. Он засасывали тонны песка, так что вокруг них курилось коричнево-жёлтое марево, а внутри этих колонн то и дело мелькали молнии. Когда мы почти добрались до них, стало ясно, что по земле стелятся клубы пыли. К счастью, видеть воронки они не мешали: те были слишком огромными, чтобы пропасть из виду. Зато небо совершенно пропало, и мы оказались в лежащем на земле гигантском песчаном облаке. Уши закладывало от рёва и грохота, по броне стучали мелкие камешки, и всё было заполнено непрерывным шуршанием.

Первый смерч я объехал за двести метров — благо, расстояние между ними было приличное. Воронка пронеслась мимо нас, извиваясь и ревя. Но почти сразу пришлось свернуть вправо, чтобы избежать столкновения с другой. Тут мы проскочили всего в сотне метров. В опасной близи. Боковые колёса в какой-то миг даже немного оторвало от земли.

Остальных машин видно не было, однако я надеялся, что водители справятся.

Прямо перед нами высился третий торнадо. Он был так огромен, что казалось, будто воронка высасывает не только песок с земли, но и затягивает в себя само небо!

Над нами клубились почти чёрные тучи, внутри которых метались молнии. Одна вдруг ударила справа от броневика, превратив поверхность в стекло.

Мне пришлось несколько минут гнать вправо, отчаянно надеясь, что воронка не двинется туда же. Наконец, мы добрались до конца смерча. И тут он метнулся в сторону — словно ждал, пока мы проедем.

Четвёртый вращающийся столб был далеко слева, так что мы просто катили по прямой на всех парах, пока не добрались до пятого. Его метало из стороны в сторону, поэтому я предпочёл сделать большой крюк, чтобы избежать столкновения с ним.

Последний торнадо был гораздо меньше остальных. Мы промчались мимо него в сотне метров.

Марта с облегчением откинулась на спинку кресла. Пешковы что-то щебетали, но из-за оставшегося за спиной рёва я не мог разобрать ни слова.

Постепенно грохот начал удаляться и стихать. Воронки становились всё меньше, но одно воспоминание о том, как мы мчались между ними, рискуя стать добычей торнадо, вызывали мурашки.

Как ни печально, только три броневика, считая наш, смогли вырваться. Остальные исчезли в гигантских столбах, удаляющихся на северо-восток.

А через несколько часов тени стали резкими и глубокими, свет солнца густо-золотым, а небо — ярко-синим. Солнце клонилось к закату. Но это были ещё не сумерки.

Пока мы ехали, я то и дело машинально поглядывая на часы. Стрелки неумолимо совершали круг за кругом, приближая вечер.

Когда раскалённый шар коснулся нижним краем горизонта, мы, наконец, увидели впереди тонкую тёмную полоску. Это был лес, окружавший Камнегорск!

С одной стороны, меня это обрадовало. С другой, ехать было ещё долго, и за это время вполне могли начаться сумерки. Гули, конечно, дневной свет почти не выносят — если только они не пленены золотой иглой Малика — но теоретически появляться не в ночные часы могут. Хоть это и причиняет им страдания.

Примерно через полчаса Марта обратила моё внимание на одинокую фигуру всадника, показавшуюся справа. Человек остановил коня метрах в двухстах от нас и смотрел, пока мы не проехали мимо. Одет он был то ли в балахон, то ли в плащ, и широкополую шляпу. Когда мы оставили его позади, он тронул поводья и поехал дальше.

— Не думал, что есть смельчаки, путешествующие по Пустоши в одиночестве, — проговорил я.

— Вряд ли он один, Ваше Сиятельство, — отозвалась Марта. — Скорее всего, это разведчик.

— Чей?

— Одной из банд.

— Странно, что он на лошади.

— Ну, не у всех есть тачки. В Пустоши немало мародёров, которые ездят на животных.

Вскоре я позабыл о всаднике, так как мы подъезжали к лесу. Спустя четверть часа по обе стороны равнины — или, вернее, большой просеки — начали появляться деревья, затем — рощи, а потом пошёл сплошной зелёный массив.

Не прошло и получаса, как впереди на поле появились гули. Они выходили из зарослей с обеих сторон и устремлялись к нам. Правда, двигались не так быстро, как во время ночной атаки на Камнегорск. Я бы даже сказал, что они казались вялыми. Видимо, из-за того, что солнце ещё не зашло за горизонт, и половина его торчала над кромкой леса, пронзая воздух острыми золотыми лучами. Те гули, которых удавалось пленить, тоже не отличались резкостью. Я вспомнил школьные тренировки, во время которых твари были довольно медлительны.

Пока мы ехали, Падшие насчитали около сотни гулей. И, похоже, пополнения не предвиделось. Зато среди тех, что выползли из леса, было два аль-гуля. Их длинные белые волосы колыхались, как щупальца медуз, испуская призрачное свечение.

Эта парочка не предводительствовала отряду, а, скорее, гнала его на машины. Видимо, сотня — это все, кого им удалось заставить выбраться из-под сени деревьев, чтобы атаковать нас.

— Заправляйте огнемёты бензином, — сказал я. — И выпускайте дронов. Мы должны прорваться.

Когда гули подобрались достаточно близко для прицельной стрельбы, застучали пулемёты. Они были заряжены обычным свинцом, так что целились по ногам. Очереди отрывали тварям конечности, и те падали. Правда, почти сразу вставали, но дальше передвигались уже совсем медленно, ковыляя и помогая себе руками. Такие раненые монстры быстро отставали и уже не представляли опасности.

Взмывшие в воздух дроны тоже атаковали гулей. В основном, ракетами, которые, как и пулемёты, лишали тварей конечностей, и те оставались позади.

По тем, кто умудрялся подобраться слишком близко, палили из огнемётов. Охваченные пламенем гули теряли способность видеть, вдобавок, испытывали боль и начинали кататься по земле, чтобы сбить огонь, но бензин продолжал весело гореть, пожирая плоть чудовищ.