Личный дневник моей фиктивной жены (СИ) - Стальная Виктория - Страница 10

— Илларион Львович, как убили Веронику? И кто свидетельствует против меня?

— Свидетель находится под программой по защите свидетелей, поэтому в целях безопасности ценного для следствия источника информации, я не могу вам назвать его имя. Свидетель не выступает против вас, все его слова проверены и получили подтверждение. Вероника Игоревна скончалась предположительно от сквозного пулевого ранения.

— Что значит предположительно? Столько времени прошло, у вас до сих пор нет результатов судебно-медицинской экспертизы? Что там ещё в таких случаях проводят, судебно-химическое исследование, рентгенографию?! — Я начинал закипать и орать во весь голос, вскочил с дивана, не взирая на попытки Олега меня успокоить и усадить обратно рядом с ним.

— Дело в том… как бы вам лучше объяснить. — До сих минут уверенный в себе майор Лёвушкин как-то странно робко заговорил. Он отвёл глаза, развёл руками и с сожалением посмотрел на меня. Нет, только не сожаление. Я всегда терпеть не мог жалость. Да ещё чтобы меня жалел взрослый здоровый мужик?! И кто? Майор Лёвушкин?! Тысяча чертей!!!

Я взревел, стукнув кулаком по кофейному столику, на котором сразу задребезжали чашки и блюдца.

— Да говорите же, майор!

— Тело Вероники…тело вашей супруги не нашли на месте преступления, его унесло течением реки. Мы даже не можем вам выдать её для захоронения. Но на месте убийства найдены пули калибра 7.62 и следы крови, совпадающие с ДНК…Дербиной Вероники Игоревны. Свидетель, который непосредственно присутствовал во время убийства, не разбирается в видах оружия, но… говорит, что пистолет убийцы был похож на обычный спортивный, я смею полагать, что это мог быть служебный боевой пистолет. Также свидетель утверждает, что пули прошли насквозь, после чего, истекая кровью, Вероника упала в реку и стала тонуть. В ту ночь было сильное течение реки, поэтому тело могло унести далеко, мы его не нашли и уже не сможем обнаружить. Примите мои искренние соболезнования.

— Как? Как я могу вам верить? Как нет тела? Вы сами себя слышите? Что это за мифический свидетель, о котором я не могу ничего узнать, но который был на месте убийства моей жены? И почему, объясните мне дураку, свидетель жив, а моя жена нет? Вы понимаете, сколько у меня теперь вопросов? — Я перестал злиться. Я сел за рояль, нажал пару клавиш. Я еле сдерживал стон и слёзы, которые уже горячо застилали глаза. Я представил, как в мою любимую Нику стреляют один раз, второй. Нет, отрицание, отрицание. Я никак не мог представить, чтобы эту хрупкую девочку среди бела дня убили, расстреляли, и она, истекающая кровью, утонула в реке. Какой ещё реке?!

— Алексей, я вас прекрасно понимаю. И вы нас тоже правильно поймите. Свидетель — был там, и ему может угрожать опасность. Но он настаивает, что это вы натравили людей своего друга Баршая Павла Юрьевича на Веронику Игоревну. Вероника обращалась к вам за помощью, когда у неё хотели отнять бизнес?

— Илларион Львович, моя жена бы никогда не попросила о помощи, она была слишком гордой, к тому же… Вам же должен был рассказать столь проинформированный свидетель, что брак у нас с Вероникой Игоревной значился фиктивным. Я вообще ничего не знал о жизни и о бизнесе своей…жены.

— Нет, об этом свидетель умолчал. Итак, у Вероники хотели отобрать бизнес, требовали крупную сумму, чтобы её «крышевать». Поначалу ваша супруга отказывалась, её пытались припугнуть, даже как-то наехали ей на ногу, сломав палец. Об даже свидетельствует выписка из травмпункта. В итоге Ника, с вашего позволения, я могу её так называть. — Следователь посмотрел на меня и, получив кивок моего согласия, продолжил. — В итоге Ника согласилась с условиями тех бандитов и обратилась за займом по «вашему настоянию» к Баршаю Павлу Юрьевичу.

— Я не ослышался, по моему настоянию?

— Именно. Сначала ваша супруга обратилась за помощью к свидетелю, но у него не оказалось требуемой суммы. И тогда, как говорит свидетель, Вероника обратилась по «вашему настоянию» к другу семьи — Павлу Баршаю. Павел Юрьевич одолжил необходимую сумму, но поставил Нику на счетчик. Она слишком затянула с возвратом долга, и её в итоге убрали люди Баршая. Единственное, ваш друг недели за две до убийства связывался с вами, предлагал решить вопрос мирным путём. Но вы ему сказали, что вас с Вероникой Игоревной ничего не связывает, вы не имеете никакого отношения к её долгу. И вы попросили своего друга, чтобы он подключил специально обученных людей и «убрал» вашу супругу.

— Товарищ следователь, что же вы мне сразу дело не шьёте? Вы бы меня просто убийцей сделали? А то только в заказчики записали.

— К сожалению, у вас есть алиби на момент убийства вашей жены. А так да, всё могло быть куда проще и прозаичнее.

— К сожалению. Вы ведь жалеете, что не посадили меня тогда? Вот и придумали несуществующего свидетеля. Только я тоже просвещенный стал. За дачу ложных показаний против меня сами можете срок получить. Погоны снова пошатнутся, майор Лёвушкин.

— Алексей Владимирович, вы забываетесь, с кем говорите. Я заслужил своё звание и каждый день его оправдываю. И дела свои я веду честно. У нас же есть неопровержимые доказательства против вас. Я давно уже мог при всём своём большом желании вас посадить за соучастие до окончания расследования и вынесения приговора убийце. А вместо этого трачу время на беседы с вами и пытаюсь довести дело до ума. Я вас слишком хорошо знаю и, к сожалению, не верю, что вы могли заказать свою жену. Послушаем вместе одну аудиозапись?

Я развёл руками. А что мне ещё оставалось делать?! Я спрашивал мысленно себя: «Лёха, какого лешего вообще происходит? Может, тебе снится просто слишком реальный сон с отвратительным сюжетом? Или тебя загипнотизировали, и сейчас на три, четыре, пять ты откроешь глаза и проснёшься? Лёша, так у тебя белочка, ты просто перебрал!».

Но вместо ответов на свои, конечно, глупые и риторические вопросы я услышал свой собственный голос в записи. И в этой записи я действительно говорил с Пашкой Баршаем:

— Алексей Владимирович, дорогой, здравствуй. Заходи, садись, коньячку будешь?

— Паша, и тебе наше с кисточкой. Зачем звал?

— Лёха, я к тебе отношусь как к брату, ты знаешь. И Вероника Игоревна мне приходится по душе. Но ты знаешь законы отношений — бизнес превыше всего, а долги надо отдавать. За вами с Никой долг немалый. А жёнушка твоя давно все сроки просрочила. Даже не знаю, как нам теперь всем быть. Если честно никак не соображу.

— Долги Вероники — это лишь её долги. Меня к ним приписывать не надо, Павел Юрьевич.

— Лёша, а ведь твоя жена пришла ко мне за деньгами, потому что у тебя самого такой суммы не оказалось. Ты не смог её спасти от рэкетиров и отправил за помощью ко мне. А теперь что у нас выходит? Я хочу решить данную проблему мирным путём. Например, я могу стать соучредителем твоего «Строй-Инвеста» и получать 50 % прибыли холдинга. Тогда со временем ты со мной расплатишься.

— Паша, я ещё раз повторяю: не надо мне приписывать долги моей безмозглой жены. У меня есть другое предложение к тебе. Ника давно мне мешает. Та сумма, которую ты одолжил ей, для тебя смешная, мы оба это знаем. Я за свою жену впрягаться не хочу и не буду. И ты как никто другой в курсе фиктивности нашего брака. Что если мы просто уберём Веронику. Как говорится, и нашим, и вашим. Отправь своих обученных ребят, пусть с Никой Игоревной разберутся. Деньги ты назад не вернёшь, зато снова заявишь о своём авторитете в наших кругах.

— Я тебя правильно понимаю, ты хочешь, чтобы мои люди убили твою жену? Алексей Владимирович?

— Павел, мы поняли друг друга. Так что ты решил?

— Не знаю, не знаю. У нас уже давно не 90-е, я сегодня против мокрухи. Обещаю подумать, мой дорогой друг.

Вишний ошеломлённо смотрел на меня, его взгляд перебегал то на телефон майора Лёвушкина, из которого доносился «якобы» наш с Пашкой диалог, то на меня. Олег так сильно впился руками в диван, что у него побелели костяшки, а на диване появились глубокие вмятины. Мой зам с каждым услышанным словом записи вытягивал шею из своей малиновой атласной блузы всё дальше. А я? А я слегка потерял дар речи и как-то выпал в осадок. Мне нечего было сказать Иллариону Львовичу. Потому что на записи действительно звучал мой голос. Но только никогда у нас с Баршаем не было такого разговора. И о рэкетирах, угрожающих Веронике, я слышал впервые.