Закон бумеранга (СИ) - Шнайдер Марк - Страница 6

Но в итоге я не стал возражать — всё ещё надеялся на лучшее и не хотел ссориться из-за пустяков. Тем более что обе наши дочки отключились буквально за пятнадцать минут. Я успел прочитать Даше только «Трёх котов», «Цыплёнка и утёнка» и «Кораблик» Сутеева, когда девчонки засопели. Быстро — обычно мы почти до конца книжки добираемся, а тут только три сказки.

Вышел из детской, закрыл за собой дверь и отправился в нашу с Мариной спальню.

Было время, когда Марина спала отдельно — в самом начале нашего «конфликта», — но я уговорил её, что для Вики это выглядит странно и подозрительно. Ради дочери жена перебралась из гостиной обратно в нашу комнату, но предупредила, чтобы я её не трогал. Я и не трогал — до отпуска. Но и во время отпуска секс у нас был лишь один раз — в ту ночь, когда была зачата Даша. Если бы я по-настоящему верил в Бога, посчитал бы, что подобное — его проделки, но, увы — я скорее агностик. Верю, но сомневаюсь. Да и вообще — хочется думать, что не в Боге дело, а я сам такой молодец, смог удержать жену.

Ага, удержать… Сейчас подобные рассуждения особенно смешно смотрелись.

Марина лежала на кровати и, подложив под голову подушку, что-то делала в телефоне. Подойдя к жене ближе, я сглотнул — Маринка уже переоделась в одну из своих сексуальных ночнушек. Ярко-красную, с кружавчиками по короткому подолу и вдоль выреза. Интересно, это она ради меня или просто так? От Марины всего можно ожидать. Бывало уже такое, когда она лежала в своём секси-белье, я подходил к ней весь из себя уверенный, что сейчас получу по полной программе, ну и в результате получал. По морде.

И чулки Марина не сняла, хотя это было как раз объяснимо — они у неё компрессионные. Месяц назад жене удаляли полип, сказали носить для профилактики пару недель, но Маринка всегда носила дольше — до тех пор, пока не переставала чувствовать дискомфорт в ногах. Значит, раз чулки ещё на ней, она пока умываться не ходила — иначе сняла бы и выстирала. Тогда зачем легла?

Может, всё-таки меня ждёт?

Я вновь сглотнул и, глубоко вздохнув, опустился на постель рядом с женой. Сердце громко бухало, и словно не только в груди, но вообще во всём теле, особенно в члене, который уже колом стоял.

Я обнял Маринку, прижал к себе крепче, положил голову ей на плечо, поцеловал тёплую и нежную кожу… А потом наконец заметил, что Марина не обращает на меня ни малейшего внимания — она увлечённо переписывалась в телефоне.

Контакт звался Антошкой, и то, что он писал моей жене…

Сердце продолжало стучать, но уже по другой причине — от бешенства. И член опустился. Несмотря на то, что прочитанное не относилось к приличностям. Но невозможно возбудиться, читая подробности секса собственной супруги с другим мужиком!

«Да я уже заметил, что ты больше всего любишь быть сверху, — писал этот Антошка-мандавошка. И смайлик подмигивающий ещё поставил. — У тебя в эти моменты такое лицо… Давай в следующий раз видео запишем? Отправим его твоему муженьку. Пусть твоего рогоносца от злости перекосит».

Меня и правда перекосило.

Блядь, зачем мне видео?! Я и так знаю, как выглядит Марина во время секса! Вот только раньше я думал, что это знаю я один.

В ответ на подобное «гениальное» предложение Марина отправила хихикающий смайлик, и я, заметив его, сжал зубы до боли.

Что бы она обо мне ни думала — но я ни с одной из своих краткосрочных девок жену не обсуждал. Никогда! Не говоря уже о том, что я и в принципе ни с кем не флиртовал по переписке, и не только потому, что не мастер эпистолярного жанра. Опасался, что Маринка увидит.

А она, получается, не опасается.

Я лежу вплотную к ней, голова на плече, дышу ей в ухо — она не может не понимать, что я читаю всю эту хрень, которую пишет её Антошка. Значит, специально. Хочет, чтобы я прочитал.

— И сколько раз за последние несколько месяцев ты с ним трахалась? — прошептал я и провёл ладонью по бедру жены. Говорят, после измены чувствуешь отвращение к партнёру, и, скорее всего, это правда. По крайней мере, Марина точно чувствовала его ко мне после того, как узнала про мои интрижки. Но я к ней никакого отвращения не испытывал.

Я её любил.

А ещё мне хотелось её убить.

А потом и самому удавиться.

— Много, — ответила Марина. Она пыталась говорить спокойно, но её голос дрожал и вибрировал, как гитарная струна после того, как по ней ударить. — Больше, чем с тобой за последние четыре года.

Я вздохнул.

— И за что ты так со мной?

Это был глупый вопрос. Детский. Я прекрасно знал на него ответ. Но спрашивать что-то иное просто не мог — мне было сейчас слишком больно и обидно, и я банально не соображал.

— А ты — со мной? — парировала Марина, не поворачиваясь, и я, сжав в последний раз мягкую выпуклость под ладонью, встал с постели и просто ушёл.

9

Марина

Когда Сашка вышел из комнаты, я зачем-то развернулась на постели и посмотрела ему вслед.

Глаза щипало от непролитых слёз, в горле как будто ком застрял, и глотать было больно. И несмотря на то, что я сделала всё специально — хотела, чтобы он увидел меня такой, прочёл мою переписку с Антоном и испытал хотя бы часть того океана боли, что когда-то причинил мне, — я никакого удовлетворения не испытывала.

Кажется, мне было даже хуже, чем ещё час назад, не говоря уже о том, что мне было теперь намного фиговее, чем в декабре, когда я увидела в Сашкиной переписке ссылку на тот альбом с фотографиями. Я ведь подумала, что он опять за своё. И взбесилась.

Только этим словом я могу обозначить то, что со мной творилось. Никак иначе.

Скорее всего, я настолько взорвалась, потому что в то время уже начала чувствовать, что оттаиваю. Если раньше я самой себе казалась снежной глыбой, то тогда я вдруг стала думать: может, пора немного смягчиться к Сашке? Он ведь старается, а я…

А что я?

Да, я читала его переписку. Постоянно, почти каждый день.

Я проверяла его банковские приложения, ища подозрительные расходы.

Я следила за ним. И сама, и с помощью частного детектива. Трижды я обращалась в агентство, и трижды мне давали полный отчёт по передвижениям и контактам моего супруга, который оказывался чист как слеза ребёнка.

Я попросила Славку, Сашкиного брата, сказать мне, если он заметит что-то подозрительное, — и он обещал. Причём я знала, что он обязательно сдержит слово и не станет покрывать моего мужа.

И всё это — при внешней полнейшей незаинтересованности в Сашке. Я старалась не показывать ему, как мне плохо, как я мучаюсь из-за недоверия, как сомневаюсь в каждом его слове или действии. Лиза, Славкина жена, с которой у меня очень хорошие отношения, говорила, что мне надо к психологу, и один раз я даже пошла — но на этом всё и закончилось. Женщина-психолог решила поинтересоваться, почему Сашка мне изменял. И намекнула, что я в этом тоже виновата, ведь не бывает так, когда виноват кто-то один. Подобное меня настолько возмутило, что я поняла: психологи — это не моё. Изменял в течение семи лет Сашка, а причину я должна искать в себе? Замечательный способ отмыть чёрного кобеля добела, но мне не подходит.

Я решила, что справлюсь сама. И надеялась, что со временем, если Сашка не будет больше косячить, я просто перегорю. Нельзя же всю жизнь обижаться, плакать и страдать? Никакая боль не может быть вечной, тем более что в нашем случае никто не умер. По крайней мере, физически. Морально — возможно, но физически-то все до сих пор на этом свете, а значит, что-то ещё можно сделать.

И я жила. Сашку старалась игнорировать как можно больше, чтобы не сдирать корку с едва поджившей раны, и следила, следила, следила…

Он не косячил. Он старался. Конечно, характер человека не переделать, и Сашка по-прежнему оставался моим мужем — где-то безответственным, где-то отвязным и бесшабашным, в чём-то на редкость беспомощным, — но именно таким я его и полюбила когда-то. В остальном же…