Закон бумеранга (СИ) - Шнайдер Марк - Страница 29

51

Сашка

Вика и Даша, слегка перевозбуждённые поездкой в кафе, долго не засыпали. Сначала целый час утрамбовывалась Даша, потом я ещё полчаса сидел рядом с Викой и разговаривал с ней о книжке, которую она недавно прочитала, — уж очень её впечатлили «Хроники Нарнии», хотелось обсудить. Я читал эту историю тысячу лет назад — возможно, даже две тысячи — и сюжет помнил очень плохо. Вот пересказывая его мне, Вика и уснула.

Вышел я из комнаты девчонок с огромным желанием выпить большую кружку чая, принять душ и рухнуть в кровать. Даже усмехнулся про себя — стареешь, Саш, стареешь… На часах и полуночи нет, а ты уже готовишься нырнуть под одеяло.

Марина сидела на кухне и тоже пила чай, и лицо у неё было какое-то отрешённое. Я вообще не понял, что оно выражает. И не понимал до тех пор, пока, налив себе заварку и добавив горячей воды из чайника, не посмотрел в мессенджер.

Верхнее сообщение объяснило мне всё о смысле выражения лица моей жены так же, как объясняет причину смерти свидетельство от патологоанатома.

— Олька Скворцова это, — сказал я хмуро, решив не уточнять, читала сообщение Марина или нет — ясно, что читала. Я же теперь не человек, а книжка, которую в любой момент можно прочитать, бросить об стенку или залить горячим кофе. — Моя бывшая однокурсница. Я с ней пересёкся в баре в тот день, когда Вике легче стало. Пять минут говорили. Я её послал. Собственно, всё — даже рассказывать больше нечего.

Марина задумалась. Не знаю уж о чём.

— А почему она тебе пишет? Откуда у неё твой номер?

— Хер её знает, причём по обоим вопросам. Отвечать ей я не собираюсь, сейчас в чёрный список кину. И могу пообещать, что встречаться с ней не стану, по крайней мере специально. Встретиться случайно могу — мало ли, придёт на встречу выпускников. Всё или ещё что-то?

Раздражение в мой голос всё-таки прорвалось.

Но невозможно же!!!

— А зачем ты её послал? Я аватарку посмотрела — красивая, — начала Марина опять нести какую-то ересь, я рыкнул что-то раздражённо и, вскочив из-за стола, выплеснул чай в раковину.

— Как корова сивая, блядь, — ругнулся, не сдержавшись, и ушёл в ванную — остывать. Ну его к чёрту, этот чай, сейчас душ приму — и спать.

Придушить бы эту Ольку! Откуда номер мой откопала? Точно дал кто-то из однокурсников — других вариантов нет. И ведь наверняка же этот человек осознавал, зачем ей мой телефон, но тем не менее дал.

Видимо, считал, что я не буду против. Когда это кобель был против залезть на сучку, да?

Мерзость. Завтра же номер поменяю. Всех, кто мне нужен, оповещу, а остальные пусть на хер идут.

Плескался в ванной я полчаса, а когда вышел, Марина уже спала. Точнее, типа спала — я отлично видел, что не спит она, а делает вид. Включила ночник — видимо, чтобы я не заблудился — и легла демонстративно спиной к моему месту.

Меня вдруг взяла такая злость — словами не передать. Потому что я понимаю, когда на тебя обижаются, если ты косячишь. Но я же ничего не сделал! Ни-че-го! На что она дуется? И что я должен в связи с этим предпринимать, если Марина обижается на то, чего не существует?!

Я подошёл к постели, сел на кровать, но вместо того, чтобы нырнуть под своё одеяло, сделал то, чего не делал уже очень давно, — сдёрнул одеяло с Марины и, развернув жену лицом к себе — в полумраке спальни мелькнули округлившиеся Маринкины глаза, — задрал ей рубашку, раздвинул ноги и…

— Ах, — невнятно всхлипнула Марина, когда я почти грубо принялся вылизывать её между ног, увлажняя нежную плоть. Я ещё с ума не сошёл — заходить на сухую, а Марина меня сейчас не хотела. По крайней мере, первые пару секунд не хотела — потом всё изменилось.

На язык потекла влага, губы тоже скользили по влажной коже, и пальцы заходили легко, не встречая сопротивления. Марина сжимала их внутренними мышцами, тяжело дышала, тихо стонала — и не возражала, совсем не возражала. Несмотря на то, что была трезвая.

Я довёл её до оргазма и, когда жена начала трястись, приподнялся, стянул трусы и сделал то, о чём давно мечтал, — одним движением вонзился в Маринкино тело. Много времени мне не понадобилось, слишком уж долго я сдерживался. Пара толчков — и я кончил, не в силах вытащить член из Марины. Дрожал, изливаясь в неё, и целовал призывно раскрытые губы.

Наваждение прекратилось через несколько секунд, когда Марина прошептала:

— Боже, Саш, опять ты за своё…

— За своё? — переспросил я, не понимая, о чём она говорит. Мне было так хорошо, просто пиздец. Век бы так лежал — на своей жене, не выходя из неё. Мягко, тепло и приятно.

— Угу. Опять хочешь, чтобы я забеременела? Чтобы не было развода?

Я тут же скатился с Марины — показалось, будто она в меня из ружья выстрелила.

— Я об этом не подумал, — буркнул, хмурясь. — Просто не соображал. А у тебя какой день цикла?

— М-м-м… — Марина задумалась, полезла в телефон проверять. Пару мгновений таращилась в приложение, а потом протянула: — Не опасный…

— Ну и хорошо. — Я выдохнул. Да, четыре года назад я сделал глупость, решив удержать Марину ребёнком. С другой стороны, тогда у нас не было бы Даши. — Пойду смою с себя… всё. И спать.

Я вновь отправился в ванную, даже не представляя, что в этот миг творилось в Маринкиной бедовой голове.

52

Марина

Как только Сашка ушёл, я натянула на себя одеяло и сжалась под ним в комок, приняв защитную позу эмбриона.

Меня всё ещё колотило от пережитого оргазма — яркого и острого, невыносимо мощного, как будто огромная волна накатила на берег и смыла с него напрочь все строения.

С Антоном такого не случалось. Да, с ним мне всегда было приятно, и, да, я кончала, но не так мощно. Сейчас же Сашка буквально за пять минут — вряд ли наш с ним контакт длился дольше — меня к небесам отправил. И самое обидное, что между ног до сих пор всё пульсировало — ещё, хочу ещё…

Этот эпизод и заставил меня всерьёз задуматься о том, чтобы принять предложение Антона. Как ни крути, но то, что я сейчас была у Сашки единственной, действовало мне на психику. Я могла сколько угодно это отрицать, но в такие моменты сознание отключается, работает исключительно подсознание — и вот ему было плевать, что я там себе думаю. Оно наслаждалось тем, с какой жадностью Сашка на меня набрасывался, как быстро достигал разрядки — потому что этот факт лучше всего говорил о его верности. Лучше любых обещаний и проверок…

Эдак я совсем растаю и решу, что не надо разводиться. Ещё и Оля эта… Сейчас-то Сашка её отшил, но что будет, если я его прощу? Надолго ли его хватит?

В общем, мне нужен пинок, как тому ёжику. Встряхнуться, понять, что люди не меняются, услышать или увидеть доказательства очередной измены — и наконец решиться на развод по-настоящему, а не как сейчас, когда я будто застряла на половине пути, словно Винни-Пух в норе у Кролика.

Был и ещё один тревожащий меня момент, связанный с вопросом Сашки про день цикла. Я залезла в приложение, где отмечала даты месячных, и обнаружила, что следующий цикл должен начаться как раз на днях. Оно и хорошо — всё-таки беременность для меня стала бы сейчас не слишком желательной. Но тем не менее… Никакого приближения «красных дней календаря» я не чувствовала — живот не тянуло, а обычно начинает тянуть за неделю, — но так у меня бывало, поэтому я решила подождать ещё немного, прежде чем бить тревогу. Надеюсь, что ничего у меня там не выросло — совсем недавно же полип удаляли, не хочется опять в больницу ложиться.

С этими мыслями я и уснула.

Ближе к утру я обнаружила себя совсем не на своём конце кровати, а в объятиях Сашки. Это было настолько неожиданно, но в то же время волнующе, что я совсем растерялась. Лежала, застыв, и не знала, что делать.

Потом проснулся Сашка — и решил всё за меня.

В этот раз получилось намного дольше — Сашка и ласкал меня долго, пока я совсем не растеклась по постели, и потом, двигаясь внутри меня, постоянно сдерживался. Останавливался, гладил мою грудь, сжимал соски, целовал в губы, шепча, как сильно меня любит, — и снова начинал двигаться, то размашисто и резко, то медленно и плавно. На лбу у него от напряжения вздулась вена, по шее тёк пот, и глаза казались мне почти безумными, жадными и лихорадочными.