Яга – не баба (СИ) - Валентеева Ольга - Страница 7

— Эй, милый, — позвал меня тоненький девичий голосок. Я вздрогнул так, что едва не ударился лбом об кряжистую ветку, нависшую над дорогой, и обернулся. Под кустом сидела девчонка лет шестнадцати в зеленом платье и венке из трав. И глазищи у неё были такие же зеленые. Взглянешь — и затянет пучина.

— Здравствуйте, — кивнул я. — Подскажите, пожалуйста, как мне добраться до болота?

Девчонка вдруг звонко рассмеялась. Я никак не мог понять, что смешного, если человек спросил путь, но насмешница хохотала. Она подскочила на ноги, притоптывала и приплясывала, будто я рассказал ей самую забавную шутку в мире.

— Болото тут близко, — сказала она, вытирая слезы смеха. — Только зачем оно тебе? Посмотри, разве я не хороша?

— Хороша, — согласился я. — Но мне нужны не вы, а водяной.

— Он очень, очень занят, — подмигнула мне девчонка. — А я — его подруга, меня Акулина зовут.

— Веник, — представился я, а девчонка снова рассмеялась.

— Хорошо, хоть не топор, — снова весело подмигнула. — Иди за мной, Веник, я тебя провожу.

И свернула с тропинки в ближайший кустарник. Я подумал и направился за ней, несмотря на то, что девчонка показалась подозрительной. Подумал было, что она и есть кикимора, да только под традиционное описание не подходила. Ни тебе рук-палочек, ни длинных когтей, ни зеленых волос и драного платья. Обычная девушка, разве что глаза неестественно яркие. Вдруг нога провалилась в какую-то яму, за ней другая.

— Трясина! — Я понял с ужасом. — Акулина, дай руку.

— Сними камешек свой. — Веселость мигом слетела с лица Акулины. — И смерть твоя будет приятной, путник.

— Мне умирать нельзя, я правнук Бабы Яги и временно её замещаю.

А сколько раз «пра», я и сам не знал. Пусть будет просто правнук.

— Правнук? — прищурилась кикимора, ибо в принадлежности Акулины больше не сомневался. — И правда, духом Яги пахнет. Что ж, тогда тони, милок. Будет одним утопленником на болоте больше.

И пошла прочь, а я забарахтался, уходя еще глубже в трясину. Зашарил руками, стараясь найти хоть какую-то опору. Болотная тина уже подступала к горлу, когда кто-то с силой дернул меня за шиворот, и я очутился на твердом участке суши. Закашлялся, стараясь восстановить дыхание, попрощался с любимой обувью. Хорошо, хоть не с жизнью.

— Живой?

— Живой, — просипел я, разглядывая спасителя. Это был высокий плечистый мужчина с длинными усами и чуть выпученными, как у рыбы, глазами. От внешних уголков глаз тянулась ниточка голубоватых чешуек к вискам, и перепонки между пальцами также намекали, что передо мной водяной.

— Спасибо, что помогли, — пробормотал я. — Кикимора заморочила.

— Да, Акулинку мою сложно назвать послушной, — хохотнул водяной. — Меня Николаем зовут. А тебя?

— Венислав. Веник.

Странно… У Лешего имени нет, а у водяного есть… Я совсем запутался.

— Очень приятно, Веник.

Водяной хлопнул в ладоши, и моя одежда вмиг стала сухой, а на ногах снова были привычные туфли.

— Спасибо! — обрадовался искренне. — А я шел с вами познакомиться.

— Да? — Брови Николая взметнулись вверх. — Зачем это?

— Ну, как бы объяснить… — Я слегка смутился. Все-таки они с Ягой плохо расстались. — Я — правнук Бабы Яги и временно исполняю её обязанности, а мы живем в одном лесу, и новые знакомства не помешают.

Водяной гулко рассмеялся и махнул рукой:

— Ступай за мной, Веник. Познакомлю тебя с моим царством-государством.

Я постарался идти ровно по следам водяного. Знакомство с болотом вышло неприятным, и повторять его не хотелось, поэтому и осторожничал.

— Не боись, — крякнул Николай. — Не сожрет тебя трясина, пока я рядом, иди без страха.

Только это не особо-то помогло мне расслабиться. Похоже, болотистая местность — это не мое, потому что от одной мысли, что снова окажусь в трясине, начинали почесываться пятки. Почему именно они? Как знать? Может, потому, что не хотелось ходить босиком. И переобуваться в лапти — тоже. Я мельком взглянул на ноги водяного. Хм-м-м. Надо же! Обычные сапоги. И не жарко ему летом в сапожищах-то?

А деревья неожиданно расступились, и мы вышли на поляну. В центре стоял большой добротный дом с маленькими окошками и резными ставенками. Вместо флюгера служил деревянный петушок, у крыльца трава казалась зеленее и гуще. Красота! Не то, что моя изба, нервная и впечатлительная.

— Вот тут мы и живем, — сказал Николай. — Я и кикиморы. Акулинка!

Раздался звонкий смех, и остроносая девчонка выглянула из окошка.

— Поди сюда, негодница, — притворно насупился водяной, и девушка споро выбежала нам навстречу. — Ты зачем пыталась соседа со свету сжить?

— Да какой же он нам сосед, дядька? — звонко спросила Акулина. — Захватчик он, в доме Яги обосновался. Но ведь всем известно, что Яги — исключительно женщины.

— А не осталось в моем роду женщин! — рявкнул я.

Нехорошо, конечно, грубить, но эта девица меня едва не утопила, захватчиком назвала, а теперь о превратностях моей родословной рассуждает.

— Что ж так? — Акулина недовольно подбоченилась. — Поели вы их, что ли?

— А если и поели, тебе-то что? — фыркнул в ответ.

— А ну не ссориться, молодежь! — прикрикнул на нас Николай, и мы разом замолчали. — Ты проходи в дом, гость дорогой. А ты, Акулинка, на стол накрой да сестер позови, спляшите для нас.

— Вот еще, плясать для чужака. — Акулина задрала нос.

Вдруг с неба упали тяжелые капли, и полил дождь. При этом ни одной тучки не было видно.

— Хватит, я все поняла. — Кикимора скрылась в доме, и мы с Николаем поднялись на резное крыльцо.

— Хорошая она у меня, но своенравная, — будто извиняясь, сказал водяной. — Кикиморы все такие. Проходи, проходи, не стесняйся.

А мне было так любопытно, что внутри жилища водяного! Я думал, он из воды не выбирается, а здесь дом как дом. Уютный, светлый. С чистой прихожей и запахом трав. Из прихожей меня провели в большую гостиную. Если печь в избушке Бабы Яги казалась издевательством, то местная — произведением искусства. Я видел такие же в Питере в царских дворцах. Они были выложены из крохотных изразцов с диковинным узором, и можно было часами разглядывать каждую деталь.

Видимо, водяному польстило мое внимание, потому что он довольно крякнул. Из гостиной мы перешли в столовую, а вокруг массивного дубового стола уже кружились кикиморы — соперницы Бабы Яги. И все такие же юные на вид, как и Акулина. Увидели меня, поклонились, усадили за стол. Соленья, варенья, мясо… Рот наполнился голодной слюной. А вот когда водяной поставил на стол настойку, я попытался отказаться, однако кто меня слушал?

— Не уважаешь хозяина, — прищурился Николай.

Но в этот раз я был умнее — сделал глоток и отставил кружку. Зато ел, после сухомятки в избушке Яги, за троих. Вот только я пришел сюда не за угощением, а за разговором, поэтому отодвинул стремительно пустеющую тарелку. Водяной понял меня правильно: махнул рукой, и кикиморы унесли все лишнее, а мы остались с глазу на глаз.

— Я хотел спросить, когда вы в последний раз видели Бабу Ягу, — сказал ему.

— Давненько. — Николай пожал плечами. — Месяца четыре тому назад. Мы сильно повздорили, и она запретила мне появляться в её избе, а я закрыл ей ход на болота. Когда решил помириться, узнал, что пропала она. Попытался поискать, но и следа не нашел.

— Вы с бабулей тесно общались. — Я старательно подбирал слова. — Возможно, у неё были враги.

— Да только враги и были, — раскатисто рассмеялся Николай. — Кто же дружит с Ягой? Хотя, конечно, она совсем не злая была. Но тебе скажи — Яга. О чем ты подумаешь?

— О печи для царевича, — хмыкнул я.

— То-то же. А знаешь, сколько охотников незаконно перебраться через границу? Это пока они присмирели, но как только просекут, что нет Яги, так гроздьями и повалят. Ты будь осторожен, Веник. Должность твоя почетная, но сложная. Никому не доверяй, надейся только на себя. Верить можно Руславу и Ваське, они Яге на крови присягали, а её кровь только в тебе и осталась.