Смерть придёт на лёгких крыльях - Сешт Анна - Страница 3

Что обозлило стражей, почему они так нервничали, воин не знал. Разразились лаем, словно недужные, и будто намеренно не собирались отпускать его от проклятой мастерской ни на шаг. На лай вышел жрец – прикрикнул на них, погрозил пальцем, потом прищурился, пристально разглядывая молодого меджая.

– Я их не дразнил, мудрый, – Нахт развел руками. – Может, просто не нравлюсь. Но не копьем же себе дорогу прокладывать.

Старик прищелкнул языком, глядя то на воина, то на притихших псов.

– Оставайся-ка ты пока тут. Может, кого от смерти спасешь. А может, и сам спасешься.

– Что ты име…

Но жрец ничего не стал объяснять – отмахнулся и зашаркал обратно в дом. Бек, стоявший там же, в тени плетеного навеса, рассмеялся и хлопнул озадаченного Нахта по плечу.

– Ну, значит, решено. Меджай у меня в отряде не лишний – мало ли что. Мне так спокойнее, да и старику тоже, – он кивнул в сторону двери, за которой скрылся бальзамировщик.

Это «мало ли что» Нахту очень не понравилось, потому что сочеталось со смутными предчувствиями беды. Но прямого приказа возвращаться у него не было, а охранять жрецов Западного Берега, в общем-то, тоже входило в его обязанности.

Он остался, потому и видел, как той же ночью привезли мертвых.

Тягучие темные воды мерцали матовым блеском, словно ртуть или потускневшее от времени зеркало. Темнота разбивалась на сотни отражений, дробилась на тысячи обличий. Казалось, во мраке вокруг проступали формы – словно расколотые статуи минувших эпох.

Он стоял в воде, глядя, как та плещется у его ног, понемногу поднимаясь. Отражения было не различить.

Легкое перо медленно опускалось из темноты, и из-под покрова вод проступали очертания Весов. Перо ложилось на одну чашу.

На другой не было сердца.

Он протянул руку, но форма истаяла, рассыпалась в зыбком мраке, и только перо легло ему на ладонь.

Когда он опустил взгляд, то увидел свое отражение…

Нет, не свое – собачьего Бога, ощерившегося в оскале.

Инпу распахнул пылающие глаза, отражавшие саму вечность.

«Помоги!»

Нахт вскинулся, растерянно озираясь. Похоже, он сам не заметил, как задремал, присев у выбеленной стены мастерской. Страж укорил себя – хоть вокруг пока тихо, а все же терять бдительность нельзя.

Образы из сна таяли. Безлунная ночь опускалась на Город Мертвых темным искристым покрывалом, мягко ступала по пескам и садам, перешептываясь с ветром среди ветвей. Западный Берег, гудевший днем, словно улей, засыпал, и, если прислушаться, в этой тишине можно было даже услышать плеск волн Итеру[13]. Где-то в скалах, граничащих с бескрайними песками Дешрет[14], подвывали шакалы, и псы-стражи вторили им на разные голоса.

Заслышав далекий клич дозорных: «Все спокойно!» – Нахт поднялся, повел плечами, пытаясь сбросить напряжение. Спокойно, да. Хорошо бы. Но затишье казалось тяжелым, недобрым – как перед песчаной бурей. Отец называл это чутьем – что-то вроде запаха, по которому идешь, как по следу. Может, сон еще не отпустил? Странное, тревожное видение. Но Нахт уже почти два дня провел здесь, и ничего не случилось.

Стая бродила вокруг. Черная зверюга держалась миролюбиво, даже хвостом мела по песку, только буравила своим странным взглядом – слишком разумным, почти насмешливым.

– А говорил еще, что им не нравишься, – хмыкнул подошедший Бек, протягивая флягу с вином. Нахт с благодарностью отхлебнул, согреваясь в вечерней прохладе. – Вон как смотрит. Ты ее что, подкармливаешь?

– Пробовал – не берет, – меджай покачал головой, привалился плечом к стене.

Командир вздохнул, нахмурился, глядя на тихие темные сады, на далекие ночные огни Города Мертвых и ремесленных поселений в холмах, на громаду храма, возвышавшуюся над возделываемыми землями. Ему явно хотелось что-то обсудить, и Нахт приготовился слушать. С этим рэмеч[15]они сталкивались уже не первый раз и впечатление друг о друге составили приятное. Еще недавно Нахт с товарищами помог ему, когда в ходе беспорядков едва не пропала часть вверенных отряду Бека под охрану драгоценных алебастровых ваз для святилищ.

– Хватит с нас уже тревожных вестей, да? Вот вроде тихо все, а как-то будто неладно, – сказал Бек. – Ведь недаром говорят, если на празднествах что-то пошло не так – значит, чем-то мы прогневали Богов.

– А что было не так? – спросил меджай. – Даже непонятно толком, что случилось. Но ведь на торжественных процессиях обошлось без неприятностей?

– Теперь уже поди разберись. Болтают всякое. Кого послушать – так священная барка Амона едва не рухнула на головы несущим ее жрецам. А еще – что в малом дворце у храма какой-то недуг, потому двери заперли для всех. Никого ни впускать не велено, ни выпускать.

– И эти – из дворца? – Нахт кивнул в сторону мастерской, в недрах которой бальзамировщики готовили тела к погребению. – Кто они, не знаешь?

Бек покачал головой.

– Попытался узнать, но этот новый жрец захлопнул рот, как дворцовые двери. Но если у них там, – командир неопределенно ткнул пальцем вверх, – волнения, то и до нас скоро докатится. А у нас тут и так хрупкое перемирие. Сколько ж можно кормить людей обещаниями? Мастера, сам знаешь, на такое жалование не согласны. Да и наши тоже уже недовольны, того и гляди сложат оружие.

Нахт кивнул. Стражам некрополей обычно платили исправно, но даже им уже с некоторыми задержками. Он знал это, потому что Усерхат, командир их гарнизона, упомянул, что пришлось открывать запасы до срока. Но ведь урожай был щедр, и храм Владыки поставлял продовольствие для Города Мертвых исправно? Что успело произойти?..

Словно в ответ на его мысли из глубин мастерской раздался пронзительный крик – что удивительно, женский. Почти одновременно с этим собаки встрепенулись, разразились звонким лаем.

А потом ночь ожила голосами. Далекий пока гул накатывал волнами – та самая песчаная буря, о которой нашептывало чутье. Даже шелест садов стал зловещим, а за ними, словно встревоженный зверь, просыпался Город Мертвых. И дозорные больше не кричали «все спокойно».

Бек и Нахт переглянулись, уже понимая. Толпа направлялась к Храму Миллионов Лет. И вскоре эти люди будут здесь.

– Проверь, что внутри, – я разбужу остальных, – велел Бек, подхватывая один из воткнутых в песок факелов и зажигая.

Нахт закинул щит за спину, подхватил второй факел. Черная собака проскользнула мимо них внутрь, быстро скрылась за границей круга света. Никого из бальзамировщиков в коридоре не оказалось. Бек свернул к террасе, где обычно отдыхали воины.

Меджай поднял факел, освещая себе путь. Длинные тени разбегались от огня, словно живые. Ветер колыхал тяжелые полотна занавесей у дальнего окна и дверных проходов.

Шум и голоса привлекли его внимание. Черная тень метнулась в боковой проход и Нахт, подумав, свернул туда же – к залу, где, как он знал, бальзамировщики омывали тела и проводили над ними обряды. Кажется, звуки, встревожившие даже собаку, доносились оттуда.

– Эй, у вас там все хорошо? – крикнул он, втыкая факел в напольную жаровню, чтобы освободить руку, перехватил копье поудобнее. Он слышал, что сюда уже бегут остальные.

Все произошло слишком быстро. Нахт едва успел подойти ко входу в зал, когда полотно, закрывавшее проем, взметнулось. Кто-то выбежал ему навстречу, натолкнулся, едва не сбивая с ног.

– Что за…

Инстинктивно Нахт подхватил столкнувшуюся с ним женщину, удержал. Она намертво вцепилась в его руку с копьем, вскинула голову. Совсем еще молодая девчонка. В распахнутых глазах под сеткой растрепанных волос плескался ужас.

– Помоги, – хрипло прошептала она, оседая на руках воина, и лишилась чувств. Льняная ткань, которую девчонка прижимала к себе, была в крови.