Страшная сказка Красного леса (СИ) - Валентеева Ольга - Страница 43

— Мне все равно, — ответила тея. — Передайте матушке, что я готова к празднику.

Ждать пришлось недолго — вскоре ей доложили, что сопровождение ждет в коридоре. Конечно же, состояло оно из охотников. Стало бы Дженне легче, если бы среди них находился Элдер? Она не знала. Просто замерла между знакомых мужчин и позволила проводить ее в пиршественный зал.

Наверное, сейчас Дженна впервые осознала, как много здесь волчьих шкур. Она шла и видела не людей, а свидетельства их жестокости. Ее мутило, хотелось убежать, спрятаться ото всех, но вместо этого тея подошла к матери, сидевшей на кресле, застеленном такими же шкурами, и склонила голову.

— Люди Красного леса! — громко проговорила Мередит. — Перед вами моя дочь Дженна. Все мы видели знаки: она прошла испытание и готова стать ат-теей, сменив меня, когда у нее появится дочь. И сегодня мы празднуем ее победу, благополучное завершение пути и надежду, которую получил каждый житель Красного леса — надежду на будущее.

— Благодарю за добрые слова, матушка, — ответила Дженна.

— Конечно, ни одна ат-тея не может править без поддержки охотников, очищающих Красный лес от тварей. Поэтому у меня есть еще одна радостная новость: в день своего семнадцатилетия моя дочь станет женой охотника Говарда, достойнейшего из мужчин.

Говард, значит? Дженна взглянула на товарища детства. Не все ли равно? Она никогда не полюбит его. Все ее мысли там, рядом с Люмьером. Вернулся ли уже ее волк? А вдруг ему придется преодолевать обратный путь в одиночестве? Все ли с ним хорошо? Но беспокойства тея не ощущала. Если их связь не прервалась, значит, Люмьер жив и здоров. А может, он найдет способ прекратить этот кошмар? У него будет время. Но хватит ли его? Люмьер безрассуден, он может снова попасть в ловушку.

— Я счастлив стать твоим избранником, тея, — поклонился ей Говард.

— Благодарю, — ответила Дженна.

У мамы был Элдер, а что осталось ей? Ничего. Только навязанный жених и фальшивое счастье.

И все же Дженна должна была защитить оборотней, поэтому танцевала с женихом, разговаривала с теми, кто подходил выразить поздравления, и ничем не показывала, как ей на самом деле больно. Слишком больно! И выхода нет, и выбора тоже… Хотелось кричать во весь голос, но тея лишь кивала в ответ на вопросы и притворялась, притворялась…

Когда праздник уже близился к концу, Мередит подозвала ее к себе.

— Вижу, ты решила быть благоразумной, дочь моя, — сказала она.

— Да, матушка, — ответила Дженна.

— Что же, я рада это слышать. Теперь ты будешь постепенно перенимать мои дела, а когда ты станешь женой Говарда, постарайся поскорее подарить мне внучку. Тогда я буду спокойна и уйду в обитель предков сменить твою бабушку.

«Не бабушку ты хочешь сменить, а волка увидеть», — подумала Дженна, однако проговорила лишь:

— Я постараюсь, матушка.

— Ступай, дитя. Потанцуй еще с женихом. Говард достойный мужчина, он сделает тебя счастливой.

Никогда! Никогда ни один человек не сделает ее счастливой! Только волк. Дженна едва дождалась окончания праздника, а после бросилась в свою комнату, где служанки сняли с нее тяжелое платье, и обессилено замерла у окна.

— Прости, Люмьер, — прошептала она. — Ты столько заботился обо мне! Дай теперь и мне позаботиться о тебе, даже если после этого ты меня проклянешь.

И Дженна тихо заплакала.

Волк

Люмьер долго не решался отправиться к логову. Он переминался с лапы на лапу, вдыхал знакомые запахи и трусил. Да, теперь на его спине не было клейма, но хранительница права: это всего лишь знак. Сам оборотень изменился, стал другим. Он не представлял, как после долгого пути, полного опасностей и тревог, сможет вернуться к мирной жизни. Как? Без Дженны… Если бы сейчас она шла рядом с ним, страхи отступили бы, Люмьер не сомневался. Только Дженны нет, и он не имеет права даже приблизиться к ней, пока она сама не сделает выбор.

Наверное, Люмьер так и стоял бы до ночи, если бы из ближайших кустов не показался мокрый нос.

«Морис, выходи уже!» — позвал он друга, и волк с белой полосой на лбу показался на дорожке.

«Ты чего замер, бродяга?» — спросил он Люмьера.

«Не знаю…»

«Боишься, матушка заругает? Ничего, потерпишь. Сам ведь виноват! Зато дома. А зазнобу твою я до города проводил. Точнее, встретили ее охотники, повезли в столицу. Она передавала, что будет тебя ждать».

Ждать? Люмьер опустил морду. Хранительница ясно дала понять: ему нельзя приближаться к столице. Но кто мешает попробовать? Только сначала надо увидеть семью, убедить их, что жив и здоров.

«Идем, Морис. Пора домой», — сказал волк и потрусил ко входу в пещеры.

Однако добраться до них Люмьер не успел — из логова тут же показалась серая волчица. Она увидела его и рыкнула.

«Мама!»

Оборотень сразу позабыл обо всех сомнениях. Он скакал, как щенок, терся мордой о теплый материнский бок и даже не обиделся, получив лапой подзатыльник.

«С возвращением, мальчик мой, — услышал он до боли знакомый голос. — Идем в пещеры, там поговорим. В лесу сейчас слишком опасно».

И волчица первой нырнула в скрытый кустарником проход. Два молодых волка побежали следом по лабиринту, в котором был знаком каждый поворот. Вскоре они очутились в большой общей пещере. Здесь горел огонь, разгоняя сумрак, и у очага сидели оборотни. Увидев волков, они вскочили на ноги.

— Камила, неужели твой вернулся? — радостно спросил дядя Амьен.

— И мой следом, — рыкнул отец Мориса, такой же светловолосый, как его сын.

— Явились, значит!

Седой, но крепкий дед Рауль подошел к волкам, посмотрел на них так, что оба опустили морды.

— Ну здравствуйте, дети, — проговорил он. — Добро пожаловать домой. Даю вам час на то, чтобы принять человеческий облик, и жду здесь. Послушаем, что вы расскажете.

И Люмьер был благодарен за эту отсрочку. Мать проводила его в пещеру, которую занимала их семья. Сейчас младших волчат не было видно, как и отца. Наверное, папа где-то в лесу. Зато мама была рядом. Стоило им обоим стать людьми, она заключила сына в крепкие объятия.

— Вернулся! — вздохнула шумно. — Похудел… Одни кости остались. Как же так, Люмьер?

Оборотень молчал, виновато опустив голову. Хотелось о многом рассказать, но как начать?

— Знаешь, давай ты сначала вымоешься, отдохнешь, а потом поговорим, — решила волчица. — Я пока разыщу твоего отца.

И, обернувшись, снова скрылась, а Люмьер направился к подземному теплому озеру, где долго оттирал с себя дорожную пыль. Затем он оделся. Матушка была права — похудел, потому что вещи висели на нем, будто с чужого плеча. А стены зеркальной пещеры рассказали: изменился и повзрослел. Того Люмьера, который попался в ловушку охотников, больше не было. И каким он стал, еще предстояло разобраться.

В пещерных коридорах послышался шум. Оборотень уже знал, кто к нему спешит: в пещеру быстро вошел отец. Взглянул на сына сурово.

— Здравствуй, папа, — проговорил Люмьер, чувствуя, как в груди что-то сжимается.

— Здравствуй, сынок, — ответил волк, обнимая непутевое дитя. — Наконец-то ты дома.

— Да… Наконец-то!

В носу защипало, и Люмьер на миг отвернулся, чтобы не показаться родителям слабым. Он заметил, что и мать с отцом будто стали худее и бледнее. А он тянул, не желал идти домой… Неблагодарный!

— Идем к остальным, расскажешь, что случилось.

Отец похлопал его по плечу, и сын направился за ним в общую пещеру. Волки ждали, их стало больше. Только детям не разрешили здесь быть, зато присоединились родители Мориса. Друг тоже нашелся. Он щеголял красными щеками — видимо, получил нагоняй за такую долгую отлучку. Дед Рауль подвинулся, усаживая Люмьера рядом с собой на камень у огня.

— Как ты, волк? — спросил он.

— Жив — это главное, — ответил Люмьер. — Простите, я заставил вас волноваться.

— Заставил, — подтвердил отец. — Однако мы рады, что ты вернулся. Говори.