"Фантастика 2024-109". Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Григорьева Юлия - Страница 98

Пожар есть пожар. Он всегда собирает много народа. К счастью, праздных не было, да и быть не могло. Случилась катастрофа, и в борьбу с ненасытным чудовищем вступил весь город. Бабы, мужики носились с ушатами, полными воды, ломами и баграми, спасая то, что можно спасти, не давая огню новой поживы.

Детвора гонялась за живностью (на ярмарке торговали и коровами, и овцами, а курей вообще не счесть), ловила и растаскивала по дворам. Гвалт стоял… ну, такой, как обычно на пожаре, когда все кричат одновременно и никто никого не слышит.

Не хватало самого главного – организатора. Без него тушение велось стихийно: люди бестолково метались то в одну сторону, то в другую, а пламя продолжало набирать силу. Ещё немного и… как бы не пришлось отстраивать городок заново. Прецедентов в истории полно.

Наш отряд сходу включился в тушение. Благодаря солдатам удалось выстроить народ в цепочку: черпать воду из ближнего пруда и передавать наполненные и пустые вёдра. Работа сразу пошла веселее. Мы с Иваном носились в гуще событий, покрикивая на нерасторопных, подменяя уставших, обессиленных «пожарных». Суматохи и бестолковщины стало меньше. Ярмарку, что называется, спасали всем миром.

Языки пламени вздымались к небу. Ветер, словно мехами, раздувал огонь, переливал пламя на деревянные строения и приносил клубы смрадного дыма. Пепел забивал нос и рот, на одежду и тело оседала копоть. Люди буквально почернели.

Я бросил взгляд на Ивана: к потному лбу прилипли волосы, под глазами синяки, щёки в саже, одежда изгваздана, под ногами грязная чёрная лужа. Судя по улыбке братца, я выглядел не лучше.

Мимо прогрохотали закопчённые брёвна: один из домов всё же хорошенько тронуло пламенем, его быстро разбирали, укрываясь от нестерпимого жара под войлочными щитами.

Что-то треснуло, будто распоротая материя, осыпалось, обдав нас волной раскалённого воздуха. Люди разбежались. Послышались щелчки, как от охотничьих патронов, брошенных в костёр. Помню, развлекался я так с дружками в далёком безоблачном детстве. Как нас тогда не поубивало, загадка.

К нам подбежала закутанная в огромный платок женщина, кроме глаз и случайно выбившейся пряди волос (некогда косу заплетать было?), ничего не видно, в руках огромный кувшин.

– Кваску хлебните, милые. Полегчает, – попросила она. – Тяжко ить вам приходится.

– Спасибо, матушка, – произнёс Иван с благодарностью, делая внушительный глоток.

Его кадык заходил вверх-вниз, по подбородку потекла струйка. У меня самого в горле пересохло.

– Держи, – он протянул мне кувшин.

Я с наслаждением принялся пить живительную влагу. Закончив, крякнул и вытер рукавом «усы».

– Будто снова родился! Низкий поклон тебе, сударушка.

– Это вам спасибо, родимые! Без ваших трудов одно б кострище осталось. Ой, не приведи Господь!

Охая и причитая, женщина ушла поить других «пожарных».

И всё же с пожаром справились. Огонь перестал бушевать, отступил, хотя и порядком измотал нас. Большая часть ярмарки была уничтожена. Развалин – и тех не осталось. Дотла сгорели амбары и амбарчики, деревянная галерея с торговыми рядами, сараи, что уж говорить о шалашиках. На соседних зданиях пострадала кровля, подпалило стропила и перегородки. Ущерб был огромный. Понятно, что со временем ярмарку отстроят заново, без неё никак, но обойдётся это в копеечку. Для небольшого Марфино – удар страшный. Оправляться от последствий не один год.

Убедившись, что худшее позади, люди начали разбредаться по домам.

К пепелищу потянулись разорённые хозяева. Их унылые фигуры отчётливо выделялись на чёрном фоне пожарища. Они ворошили пепел, разгребали завалы, что-то искали, без особой надежды на успех.

Подошёл капрал. Я не сразу его узнал: кафтан почернел, лицо в саже. Как здесь говорят – просто арап какой-то.

– Досмотр желаете учинить, покуда эти, – он кивнул на погорельцев, – совсем ничего не разворошили.

Я кивнул.

К нам присоединился сотский^[40]. Он тихо пояснял, иногда кашляя:

– Люди грят, всё началось с армянского анбара. Там полыхнуло, да так сильно, что всё, что рядом было, занялось. Никто и ахнуть не успел.

Капрал рявкнул:

– Как же ты, скотина такая, пожар допустил?! Кто тебя, раззяву, выбрал?!

Сотский поёжился, как от холода (хотя жар стоял словно в печке, порой из-под пепла пробивалось пламя, и его сразу же тушили песком или затаптывали).

– Мир меня выбрал. Ему и судить, коли в чём моя вина будет. А ежли про пожар говорить, так он не из-за недосмотра приключился. Петуха нам красного подпустили, вот и занялось.

– Говоришь, поджог был умышленный? – насупился Иван.

– Никаких сумнений. Подпалили ярманку.

– И свидетели есть?

– Имеются.

– Кто такие?

– Известно кто: мальчишки видели, как возле армянского анбара двое крутились… по виду от шибаев не отличить. Они подожгли, на сём крест поцелую, – сотский с готовностью схватился за шнурок от нательного крестика.

– Погоди, – отмахнулся я. – Мальчишек зови. Пусть подробней распишут.

Сорванцы оказались знакомыми: с их помощью мы возводили свой шалаш. Поначалу это их смутило, но после подзатыльника, отвешенного тяжёлой рукой капрала, мальцы разговорились. С их слов выходило, что возле амбара торчала парочка подозрительных типов, которые точно приехали не для того, чтобы торговать или покупать, да и на зевак не тянули. Было у них какое-то дело, которое желательно обстряпать без свидетелей.

Я сразу поверил пацанам: с их жизненным опытом поневоле станешь хорошим психологом. Порылся в карманах и протянул им медный пятак:

– Вот вам. А теперь ступайте к мамкам, пока они вас крапивой не выдрали.

Ребятне было любопытно, что творится на пепелище, но искушать судьбу они не стали.

Иван тронул меня за плечо. Я обернулся и увидел запыхавшегося драгуна. Тоже чумазого, как трубочист.

– Ваше превосходительство, прошу за мной. Там нужда в вас есть.

Действительно, со стороны остатков армянского амбара кто-то призывно махал рукой.

– Веди, – приказал я.

Сотский хотел остаться, но я велел ему следовать за мной, и он угрюмо поплёлся позади.

Тянуло гарью, мы прятали лица под смоченными платками.

У армянского амбара уже собирался народ, преимущественно солдаты, все разом сняли шапки, и я уже начал догадываться почему. Завидев нас, люди расступились.

Сотский сразу мелко закрестился:

– Страх какой! Такую мученическую смерть приняли! Надо б их отпеть по обычаю, чай православные.

Голос его дрожал, зубы выбивали дробь.

– М-да, – без энтузиазма протянул я и тоже снял треуголку. – Упокой Господь их души!

Под тем, что прежде было амбаром, нашли сгоревшие тела армян: Вазгена Ашотовича и его телохранителя. Солдаты выволокли их на относительно чистое и ровное место.

Одежда истлела, трупы ещё дымились. Смотреть на обугленные лица было непросто, но мы с Иваном пересилили отвращение. Я тряхнул головой, отгоняя дурноту.

– Ужас-то какой, – снова заголосил сотский. Он обмяк и судорожно захрипел:

– Неделю таперича спать не буду. Можно я отойду, невмоготу мне.

– Ступай, – смилостивился я.

Сотский едва не побежал, я видел, что потом его тошнило.

– Некрепкий желудком оказался, – хмыкнул капрал, проводивший сотского взглядом.

– Ну, а ты как? Тебе не противно? – поинтересовался я.

– Дык я что, привычный. Всякого за службу насмотрелся. Меня жмуриком не напугать, – с достоинством ответил вояка.

Мы продолжили осмотр чёрных как смола тел, перевернув их на спину с помощью капрала и его солдат.

– Вот оно что, – задумчиво произнёс я. – Вань, сюда посмотри. Тебе это ничего не напоминает? По-моему, это запёкшийся след от удара ножом. Видишь?

– Где?

– Вот здесь! – показал я. – Присмотрись внимательно. Да тут сразу несколько ножевых ран. Орудовали словно мясники на бойне.

– Ты прав, Петя, – подтвердил моё подозрение брат. – Это следы от ножевых ударов.