"Фантастика 2024-109". Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Григорьева Юлия - Страница 94

– Верно. Тут что-то другое, – согласился Иван.

– Господа, вижу, что вам достаточно общества друг друга. Вы столь прекрасно между собой общаетесь, что я чувствую себя лишним и намерен покинуть вас, – с издёвкой протянул Лесток и сделал попытку приподняться со стула.

Иван коротким тычком в солнечное сплетение усадил его обратно.

– Это было жестоко, господа, – произнёс отдышавшийся Лесток. – Что за манеры?!

Лицо его покраснело.

– Вам ли судить о наших методах? – зло бросил я, взял другой стул и сел напротив лейб-медика. – Готов выслушать рассказ о причинах, которые побудили вас убить Четверинского. Ну, а чтобы вам было легче, давайте помогу.

– Сделайте милость, – раздражённо бросил лейб-медик.

– Итак, если я не ошибаюсь, князь верно обещал вам отдать тестамент покойного Петра Второго?

– Что?! – потрясённо воскликнул Иван.

Лесток выглядел не менее ошарашенным.

– Тестамент… Откуда вы о нём знаете?

– Сорока на хвосте принесла, – хмыкнул я.

– Что ещё принесла эта… сорока? – стараясь держаться спокойно, произнёс лейб-медик, но было видно каким трудом достаётся ему это деланное спокойствие.

– Евпатий Коловрат! Слушайте, господин Лесток, а вы не слишком того… оборзели, что ли? Тут мы вопросы задаём, а вы, будьте добры, на них отвечайте, – вскипел я и для подкрепления просьбы наехал ножкой своего стула на модную туфлю допрашиваемого.

Тот оказался нежным созданием и, взвыв, попробовал оттолкнуть меня вместе со стулом. Пришлось преподать ему небольшой урок. Удар по ушам – излюбленное средство из полицейского арсенала. Никаких следов, зато подозреваемый в слезах и соплях.

– Как думаешь, клиент дозрел? – подмигнул Иван.

– Дозревает, – уверил я.

Лесток раскололся. Правда, для подкрепления нашей позиции Ивану тоже пришлось придавить своим стулом вторую лапку допрашиваемого. Лейб-медик «запел» соловьём, и чем больше было его рулад, тем всё мрачнее становились наши лица.

Расклад получался следующим. Действовал Жано (так звали нашего «медикуса» в модных салонах) на свой страх и риск. О завещании ему стало известно случайно от Василия Лукича Долгорукова^[39]. В 1730-м году бывший «верховник» угодил в опалу и был заточён в Соловецком монастыре. Несмотря на жёсткие ограничения, умудрился переслать письмо цесаревне Елизавете, надеясь, что та поможет ему выйти на свободу. В письме Василий Лукич рассказал о завещании покойного императора, сообщил, где и кем оно хранится.

Однако цесаревна послания не увидела. Сначала оно попало к Лестоку, и тот понял, что в его руках появился веский козырь, при помощи которого можно возвести Елизавету Петровну на престол. Цесаревна, увы, отличалась робким характером и малодушием, потому в любой момент могла сплоховать и пойти на попятную. Потому Лесток решил её не вмешивать.

Он водил давнее знакомство с отпрыском фамилии Четверинских, чьи угодья находились неподалёку от Марфино. Князь не отличался особой щепетильностью, к тому же был готов на любую авантюру. Правда, за свои услуги попросил денег – весьма кругленькую сумму.

Лесток, скрежеща зубами, деньги достал. Тогда князь и его люди организовали нападение на монастырь. В условленное время лейб-медик прибыл в Марфино, использовав для конспирации подложные документы. Но тут его ожидало разочарование. Четверинский заартачился и заявил, что завещания у него нет.

– Погодите, – вмешался я. – Он что – лично участвовал в нападении на монастырь и пытал настоятеля?

– Князь нанял какого-то местного злодея. Говорил, что это весьма известная в этих краях персона, – пояснил Лесток.

– Не Сапежский, случаем?

– Кажется, он, – подтвердил лейб-медик. – Да, никаких сомнений, мне знакомо это имя. Его люди проникли в монастырь и стали допрашивать настоятеля.

– Допрашивать? Его пытали, – еле сдерживая гнев, произнёс Иван.

– Настоятель оказался твёрдым орешком. Наотрез отказался выдавать тайник. Люди Сапежского прибегли к пыткам. Настоятель не выдержал их и скончался. Вроде бы сердце.

– А обыск?

– Обыск ничего не дал. Они перерыли всю келью и ушли не солоно хлебавши. Об этом мне поведал Четверинский.

– Вы ему поверили?

– Сударь, я достаточно долго прожил на этом свете, чтобы не верить на слово проходимцам вроде князя Четверинского.

– Ну да, – кивнул Иван. – Рыбак рыбака…

– …видит издалека, – продолжил Лесток. – Я достаточно прожил в России, чтобы выучить многие ваши пословицы и поговорки. Думаете, я обижен?

– Сомневаюсь, – спокойно отреагировал Ваня. – Не той вы породы, чтобы обижаться.

Лесток вынул из кармана бархатный платок, вытер вспотевшее лицо.

– Молодой человек, не стоит меня оскорблять. Или вы пытаетесь таким образом самоутвердиться?

– Петь, позволь, я ему врежу, – попросил Иван.

– Успеешь, – заверил я. – А вы, господин Лесток, дальше рассказывайте. Мы вас внимательно слушаем.

Лейб-медик убедившись, что его шкуре ничего не грозит, продолжил:

– Да, я ему не поверил. У нас состоялся разговор… весьма бурный. Мы совершенно не выбирали выражения. Князь в гневе оказался редкостной скотиной. Позволил себе многое из того, что не допустимо для благородного человека. Пожалуй, его родители не уделяли должного внимания воспитанию отпрыска.

Иван покачал головой. Лесток вальяжно забросил ногу на ногу.

– Мне пришло в голову, что он хочет сам разыграть эту карту. Князь не был дураком. Увидел, какие выгоды может принести завещание покойного императора; решил, что делиться со мной необязательно. Глупец!

– И тогда вы направили к нему своего убийцу?

– Не совсем так. Мне было нужно письмо, а не хладный труп князя. Я сделал вид, что поверил Четверинскому, распрощался и ушёл. Потом распорядился, чтобы Колычев наведался к нему и тихонько обыскал кабинет. В крайнем… повторюсь, лишь в крайнем случае, Степан мог применить силу. Я на этом настаивал и давал соответствующие инструкции.

– И тем не менее князь мёртв.

Про то, что в убийстве обвинили меня, я предусмотрительно умолчал.

– Увы, – согласился Лесток с очевидным. – С самого начала всё пошло наперекосяк. Князь случайно застал Степана в своём доме, набросился с пистолетом, хотел застрелить. Степану пришлось защищаться. Это не оправдывает моего слугу, но… случилось досадное недоразумение. Даю слово: я этого не хотел. Смерть Четверинского не сделала меня счастливей. Тестамент так и не попал в мои руки, у кого искать – ума не приложу. Дурацкое положение, не находите ли?

Я посмотрел на Ивана.

– При обыске дома Четверинского ничего не нашли. Похоже, князь говорил правду, – пояснил Иван.

– Или господин лейб-медик нам врёт, – заметил я. – Не краснея!

Лесток поднял руки, будто сдаваясь.

– Обыщите меня и мои вещи. Уверяю, бумаг у меня нет.

– Даже не сомневайтесь, мы всё перетряхнём, – пообещал я.

– И ничего не найдёте. А время идёт, – многозначительно сказал лейб-медик.

– К чему вы клоните, Лесток?

– Предлагаю вам сделку.

– Вот это да! – поразился Иван. – Вы столь наглы, что осмеливаетесь предложить нам сделку? Восхитительно!

– Почему нет? – усмехнулся Лесток. – Господа-сыщики, вы сами оказались в весьма щекотливом положении. Начну с того, что один из вас, я так предполагаю, что это вы, Пётр Елисеев, – он ткнул в меня пальцем, – обвинён в убийстве князя Четверинского.

– С чего вы взяли? – нахмурился я.

– По-моему, вы недооцениваете мои умственные способности! Городок маленький, ну а я по вполне понятной причине держал ухо востро. Известия о вашем аресте я узнал одним из первых. Спасти вас может только одно – вы найдёте истинного убийцу. Я прав?

– Да, – согласился я. – Меня действительно ищут. Но убийца в моих, вернее, в наших руках…

– Вы хотите обвинить меня? Браво-браво, – похлопал он в ладоши. – Меня арестуют, заставят давать показания. У вас ведь прекрасно развязывают языки?