"Фантастика 2024-109". Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Григорьева Юлия - Страница 52

Они выбрались из землянки. Иван обвёл глазами местность: да уж… расстарались разбойнички, в самой глухомани обустроились, кругом болото, кочки да чахлые деревца, а в самой середине островок.

Рожа, оказавшаяся всамделишным арапом, подвела его к краюшку берега, махнула вдаль рукой:

— Тама твой Вырви Глаз. На донышке булькает.

У Ивана непроизвольно сжались кулаки: заподозрили, гады!

Арап усмехнулся:

— Брось, соколик! Я тебя укрепить хочу: никто смертушки твоей не желает. Хотели б утопить, давно бы сие сотворили.

— А Вырви Глаз? С ним пошто так обошлись?

— Полно тебе об ём убиваться! Было б за что переживать! Парень ты молодой, здоровый… о другом тебе думать надобно. О бабах, скажем. Я в твоих летах токмо об них думал, и они по мне с ума сходили. Тянуло их ко мне с жуткой силою. Ить не просто с сиволапым лапотником махаться да аморы крутить, а словно с заморским гостем каким! Нравилось им обличье моё чёрное.

Арап ухмыльнулся.

— Всё равно дядьку Алехана жалко! — поканючил Иван.

— И мне жалко, чай не первый годок знакомы! Но ничего не поделаешь: наследил он изрядно — сказывали, что его ажно Тайная канцелярия ищет. Сам посуди — на кой нам така обуза?! Куда легче его к архангелам спровадить. А ты молодой, зелёный, никто о тебе знать не знает, ведать не ведает. Авось пригодишься.

— Пригожусь, дядечка, — жалобно пробормотал Иван, лихорадочно думая, как выкрутиться.

— Тогда слушай нас, как батьку с маткой слухать положено, мы оступок не прощаем. Хоть щенок ты, да нам и таковой сгодится.

— Делать-то мне что, дядечка?

— Не дядька я тебе. Атаманом или Арапом зови, как другие кличут. Оружье в руках держать доводилось?

— Доводилось.

— Вот и ладушки. Огненного боя я тебе не дам, а вот кистеня не пожалею. Будет у нас с тобой скоро дело великое. Там и покажешь себя. А пока в землянку вертайся. Вечером другие придут, снедать сядем. Ты тогда на нас не гляди, трескай, сколько влезет. Уразумел?

— Уразумел, атаман.

Итак, встреча с Арапом произошла, Иван оказался в логове бандитской шайки и его, судя по всему, завербовали в бандитскую «пехоту». Дело, о котором обмолвился атаман, то, на которое мы толкаем его шайку. Всё по плану, за исключением одного: убийство Алехана стало для нас с Иваном неприятным сюрпризом. Но у бандитов имелись свои резоны, мы порядком пошумели во время его поисков, а кто довёл эти сведения до ушей Арапа, не столь важно. Желающих наверняка хватало.

На подготовку к операции было всего три дня, и прошли они в страшной суматохе. Предстояло переделать кучу дел. Как оно обычно бывает, не обошлось без накладок. Однако всё было решаемо, разве что Хрипунов и впрямь охрип, надорвав голос, а я чувствовал себя совершенно измочаленным. Другие канцеляристы, привлечённые к операции, тоже были не в лучшей форме. Досталось и привлечённым военным.

Ушаков ни словом не обмолвился о беседе с Трубецким, мы даже не знали, состоялась ли она. Андрей Иванович вёл собственную игру, в которой мы были статистами. Оно и правильно, сверчкам положено знать собственный шесток, дабы не вмешивались и ничего не портили.

По разработанной нами «легенде» Трубецкому экстренно понадобилась крупная сумма, и он надумал вывезти в Петербург часть сокровищ из своего родового имения в селе Молвино. Кстати, с этим селом, а вернее с его названием, было связано древнее предание: дескать, Иван Грозный, после того, как ему на голову чуть не упал кусок штукатурки в строящемся в Вологде Софийском соборе, настолько осерчал, что долго отказывался говорить, а село Молвино возникло на том месте, где царём было «молвлено» первое слово.[20]

Обоз с «сокровищами» и будет наживкой для молодчиков Арапа. Поскольку князь якобы не желал привлекать к «поезду» ненужного внимания, охрана будет так себе: пяток конных, не считая возчиков. Итого — чуть больше десятка. Небольшую шайку, кои в основном и промышляли на дорогах, это отпугнёт, а вероятность налететь на конкурентов Арапа мы посчитали ничтожной.

Сам груз повезут не в простых возках, а в кибитках. Ну а то, что в каждой кибитке будут солдаты, а вместо кучеров — хорошо вооружённые люди Тайной канцелярии, разбойникам знать не надо.

К тому же в отдалении будет следовать конный отряд — драгуны из команды капитана Стрыкина: вояки бывалые, рубаки и стрелки лихие, способные с одного удара располовинить человека, а с одного выстрела попасть в глаз мухе на лету. По обговоренному сигналу они были готовы вмиг прискакать на выручку. Но для тех, кто о сём не знает, «поезд» — лакомый кусочек да и только!

По всему выходило, что клюнет на такую приманку Арап, не может не клюнуть. Так оно и вышло.

Дорога предстояла неблизкая, мест для нападения с лихвой, везде жди засаду. Знать бы сразу, где соломки подстелить, да не получалось, хоть и был у нас свой человек в стане разбойников. Не больно-то доверял Ивану Арап. Обещанный кистень выдал, но полезными сведениями делиться не стал.

Пришлось канцеляристу осваивать умения лазутчика: втихаря подкрадываться и подслушивать. Получалось у Ивана неплохо, худоба и малый рост помогали оставаться незамеченным даже вблизи. Казаки-пластуны от зависти б удавились!

Глазами предка я видел сборища разбойников, как они обсуждают планы у костра, нарочито коверкая слова в угоду бандитской «музыке». Нашлись такие, что осторожничали, чувствуя подвох, предлагали погодить, а то и вовсе отказаться от нападения, но Арап ловко затыкал «диссидентам» рты: авторитет у него был нешуточный. Всё же матёрый волчища нам попался, бандитскую вольницу давил на корню и никто даже пикнуть не посмел.

Хотя и тут не всё просто. Арап считался атаманом, но не был главным. Имелся кто-то повыше его, причём не из простолюдинов, а дворянин, возможно, титулованный. Я краем уха уловил прозвище этого главаря: пару раз Арап сослался на некоего «Енерала», то есть генерала. Что это — официальный статус в преступной иерархии, наподобие нашего вора в законе, или реальный воинский чин? Я вполне мог представить вора и душегуба в генеральском мундире, такой типаж существовал во все времена, потому стоило иметь в виду оба варианта.

Жаль, что не мог поделиться сведениями с другими канцеляристами: никто, включая Хрипунова и Турицына, не знал о сеансах телепатической связи с Иваном, а срывать покров с этой тайны мы не собирались, поскольку могли только догадываться, чем всё закончится. Религиозных фанатиков хватало, от костра не спасло бы даже вмешательство Ушакова.

Покуда Иван находился в стане разбойников, я попросил его собрать как можно больше информации о загадочном Генерале. Предок обещал, но особых успехов не добился. О существовании Генерала знали немногие и явно не спешили это афишировать.

В Молвино, откуда намечался выезд, мы добирались скрытно: все приготовления велись в обстановке полной секретности. Даже капитан Стрыкин не знал всех деталей. В прочем его это не сильно напрягало. Капитан был опытным служакой, давным-давно усвоившим простое правило: меньше знаешь, крепче спишь. Своих драгун гонял как Сидоровых коз, в результате вышколив их не хуже гвардейцев Фридриха Великого.

Я с лошадьми управляться не умел, потому пришлось лезть в кибитку, составлять компанию двум усачам в зелёных мундирах. По приказу капитана кисеты да трубки табачные с собой не брали, дабы не выдать себя курившимся из кибитки дымком, потому всю дорогу отчаянно хотевшие курить попутчики сидели с мрачным видом, втихомолку браня весь белый свет. Их не смущало то, что я служил в Тайной канцелярии. Видимо считали, что Стрыкин от всего отмажет, даже от Ушакова. Святая простота!

Конечно, мне бы и в голову не пришло заложить драгун по полной программе, даже начни они говорить гадости в адрес всей монаршей фамилии, но драгуны об этом не знали, и продолжали на протяжении всей поездки удивлять меня вольностью дум.

Нет ничего хуже ожидания, особенно если на карту поставлено многое, в частности — твоя жизнь. Ты не показываешь, что трясёшься от страха, строишь из себя героя, изображаешь беспечность, в общем, ведёшь себя как актёр из дешёвого балагана, надеясь, что никто не понимает, что творится внутри. В который раз проверяешь заряженные пистолеты, трогаешь шпагу, зачем-то рассматриваешь лезвие. Пытаешься сдержать дыхание и отчаянно бухающее сердце.