"Фантастика 2024-109". Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Григорьева Юлия - Страница 34

В этот момент от основной массы отделяется фигура, бросается в мою сторону. Так! Засекли.

Любой расклад после поимки вряд ли пойдёт мне на пользу. Разворачиваюсь и даю стрекача.

Через пару кварталов, останавливаюсь, чтобы перевести дух. Вынуждено признаю: физическая форма у меня так себе. Я и раньше спортсменом был никудышным, а потом и вовсе себя запустил. Сдох быстро. Приходите, люди добрые, берите голыми руками. Пальцем ткнёте — свалюсь.

Обидно аж до слёз, но боржоми пить поздно. И винить, кроме себя, некого.

Одно радует: погони за спиной не слышно. Потеряли в потёмках или попугали и сочли достаточным: преследовать не стали.

Замечательно, ничего не имею против. Главное я выполнил. Впустую слежка не прошла. Завтра приведу к этому дому Ивана. Наверное, в помощь кого-то возьму. Наш «К» не один, у него есть дружки да приятели. Как они будут реагировать на нашу самодеятельность, разве что Господу известно! Небольшая драчка не исключается. Махать шпажонкой я не умею, но из пистолета, если дадут, пальну. Ещё могу чуток побоксировать, до первого нокаута.

Мысленно договариваюсь с Иваном о встрече. Обещаю послужить «джипиэс-навигатором». Он понятия не имеет, что это такое, но вопросов не задаёт. Понукает лошадь и несётся навстречу, как карета МЧС.

Смышлёный у меня предок! Не то что нынешнее племя.

Подхватив рискового «потомка», карета понеслась по ночному Петербургу. Раздухарившийся копиист вошёл в такой раж, что чуть было лошадей не загнал. Лишь подъезжая к фатере, дал им чуток послабления.

Остановив карету, спрыгнул с козел, распахнул дверцу и уселся на жёсткое сиденье рядом с «братцем».

— Сказывай.

— Дай передохну чуток.

— Ты внутри ехал, не устал.

— Ага, а перед этим кросс сдавал по пересечённой местности. Сейчас, отдышусь, приду в себя и всё расскажу. Наберись терпения.

Копиист вяло махнул рукой, но наконец дождался ответа.

— Сказываю. Место засёк. Завтра наведаемся, — поведал прибывший из будущего потомок.

— Солдатскую команду с собой брать?

Потомок подумав, отрицательно помотал головой:

— Не стоит. Нам этому гражданину-хорошему предъявлять нечего. Сначала побеседуем приватно, а там, как получится.

— Вдвоём пойдём?

«Петюня» удивился:

— Почему вдвоём? Группа поддержки нужна, но только не солдаты. Никакого официоза. Визит будет исключительно в частном порядке. Так сказать, исключительно с дружественными намерениями.

— Сие как?

— Элементарно: бить по морде будем, но не сразу. С небольшой паузой для оттяга.

— Почему по морде? Батогов всыпать можно, — всерьёз предложил копиист.

Потомок весело откликнулся:

— А что — идея. Можно и батогами. Ладно, пошутил я.

— Да я понял, — улыбнулся копиист.

— Молодец, сечёшь фишку. Возьмём тех, на кого положиться можно. Турицына кликнем, Хрипунова… Авось не откажут.

— Так ведь служба у них…

— А мы после службы. В нерабочее время. Если добьёмся результата, проставимся в кабаке. Ребята оценят.

— Быть по-твоему, — кивнул копиист. — Завтра с самого утра заедем в крепость, поговорим. Всё равно карету возвращать: имущество-то казённое. Ещё доклад Ушакову делать нужно.

— Само собой, — согласился «Пётр». — Езжай, но только без меня. Не тянет что-то в вашу богадельню. Я к вам потом присоединюсь.

— Лучше мы за тобой заедем, — предложил копиист.

На том и порешили. Чтобы не оставлять карету без надлежащего присмотра, в ней и остались на всю ночь. Спали сторожко, прислушиваясь: не идёт ли кто со злым умыслом.

Поутру совсем разбитые заглянули в фатеру. Поправившаяся стряпуха на радостях приготовила знатный завтрак и от души потчевала всех, включая нового постояльца. Тот говорил мало, лишь ел, улыбался да нахваливал, но о себе ни слова.

От Василия стряпухе было известно немногое: сей муж приходится двоюродным братом Елисееву, на днях прибыл в стольный город, да подвернулся лихим людям. Те разули его да раздели, но живота лишать не стали. Теперь он ищет подходящей ваканции, хочет поступить на службу.

Постоялец Пелагее нравился: пусть кафтан на нём с чужого плеча, сразу видно, что учён не по годам. Не одёжа человека красит. А ещё женское сердце чуяло какую-то загадку, связанную с этим добродушным улыбчивым мужчиной.

Потом Турицын и Елисеев отправились на службу, новый постоялец походил-позевал, да лёг почивать. Бессонной ночь, видать, выдалась, порешала про себя Пелагея. Притомился, касатик.

Стараясь не шуметь, она тишком-бочком вышла из дома и отправилась к себе.

За время пути канцеляристы успели договориться на вечер. Турицын согласился помочь в расследовании. Хрипунов тоже не заставил себя долго уговаривать. Посчитав, что двух верных людей хватит, копиист не стал больше никого звать.

Ушакова сегодня не было. Сказывали, что он занедужил и отлёживается дома. Ничего опасного, но лекарь потребовал от больного несколько дней провести в постели.

Копиист представил, как вокруг великого инквизитора хлопочет его дочь, Екатерина Андреевна, и мечтательно зажмурился. О сиём счастье можно токмо мечтать, особливо в молодые годы.

Дорого бы он отдал хучь за капельку её внимания и добрую улыбку.

Карету с лошадьми удалось оставить ещё на сутки.

Наступил жданный час. Елисеев сел на козлы, его друзья разместились в карете, и экипаж отправился к фатере Турицына. Наскоро поснедав и забрав нового постояльца, канцеляристы двинулись на поиски дома загадочного полюбовника княгини Трубецкой.

Ехали молча. Всё что нужно, обсудили ещё за столом. Лёд недоверия Хрипунова не растаял, но уже начал трещать: Пётр Елисеев внушал всё большую и большую симпатию. Муж зрелый, умный. Говорит порой чудно, но ежли вслушаться, то промеж не всегда понятных слов проскальзывает удивительный смысл.

Сквозь вечерний туман изредка проступал острый срез полумесяца. Карета ехала вдоль мазанок, покосившихся деревянных домишек, давным-давно заброшенных дворцов (не всем хватило средствов да возможностей осилить постройку до конца), мимо крытых дёрном землянок строительных рабочих — кажинный год многие помещики отпускали на вольные заработки крестьян, в столице становившихся мастеровыми. С тех невеликих денег потом жили да выплачивали подати.

«Пётр» Елисеев дорогу помнил твёрдо, и совсем скоро экипаж достиг невысокого заборчика, за которым стоял яблоневый сад и угадывались очертания добротной мазанки.

Перехватив проходившую по улице молодку, выведали от неё, что дом принадлежит немецкому купцу Бернарду Кампфу. Правда тот здесь не живёт, отбыл за товаром, а дом сдаёт в найм. Кому именно молодка не знала. Добавила лишь, что жильцы попались весёлые, любят устраивать пир горой, после которого дым коромыслом. Соседей запугали, те жильцов опасались пуще огня, почитали за людишек лихих и недобрых.

Молодку отпустили. Та, покуда шла, всё оглядывалась. Интересно ей было и тревожно. Неспроста о жильцах выспрашивали. Что-то будет!

Любопытствующие особы действовали нахрапом. Церемониев да политесов не разводили. Перескочили заборчик и всей гурьбой устремились в дом.

Тут побывал кто-то чужой. Не стали б свои открывать двери нараспашку. Сразу расхотелось вовнутрь входить.

Первое мёртвое тело обнаружили за порогом. Мужчине, по виду из слуг, перерезали глотку. Турицын сразу вытащил пистолет из-за пояса. Если от входа смертоубийство началось, кто знает, что дальше будет.

По закоченевшему телу было видно: не един час упокоено. Однако все одобрительно глядели на Василия. Случись что, огненный бой и внимание привлечёт, и от супротивника поможет оборониться.

Ещё двоих отдавших господу душу сыскали в следующей светлице. Те тоже не походили на людей благородного происхождения. И снова следы от ножей.

— Как на скотобойне, — не выдержал сродственник копииста.

Его откровенно мутило.

Хрипунову, хоть и самому опытному, тоже приходилось несладко. Не очень тянуло смотреть на подсыхавшие лужи крови, пропитанные липким и красным одежды, на удивлённые предсмертные лики. Вроде всего этого хватает и в пыточной, но привыкнуть никак не возможно.