Ложь и правда о советской экономике - Спицын Евгений Юрьевич - Страница 63

А тем временем на имя Н. С. Хрущева были направлены две докладные записки, которые, по мнению многих российских историков (И. В. Русинов, И. Е. Зеленин, С. Г. Москаленко, В. А. Шестаков, С. Н. Андреенков, В. Н. Томилин[445]), стали своеобразной «научной базой» будущей целинной эпопеи. Первая записка — «Об увеличении производства зерна за счет распашки новых земель» от 30 ноября 1953 года — принадлежала перу первого заместителя председателя Совета Министров РСФСР и министру сельского хозяйства РСФСР Павлу Павловичу Лобанову. А автором второй записки с необычно длинным названием «Об увеличении производства зерна в колхозах путем распашки перелогов, залежей, целинных земель, малопродуктивных лугов и пастбищ под расширение посевных площадей зерновых культур», датированной 4 декабря 1953 года, был министр сельского хозяйства СССР Иван Александрович Бенедиктов[446]. О самих этих записках, да и не только о них, а также о довольно острой борьбе вокруг нового аграрного курса мы поговорим чуть позже в отдельной главе, целиком посвященной всем экономическим «причудам» Н. С. Хрущева, которые до сих пор именуют реформами. А в данном случае лишь констатируем тот факт, что 22 января 1954 года Н. С. Хрущев направил в Президиум ЦК собственную записку «Пути решения зерновой проблемы», которая, по сути, повторяла все основные положения записки И. А. Бенедиктова и ряда других аналогичных записок, отправленных тогда же на его имя т.д. Лысенко, С. Ф. Демидовым, А. И. Козловым, Л. Р. Корниецем, В. В. Мацкевичем и Т. А. Юркиным[447].

Между тем, как считают ряд историков (Ю. Н. Жуков[448]), под напором «консерваторов» уже 25 января 1954 года Президиум ЦК принял два очень важных документа, оформленных как Постановления ЦК. Первое из них под названием «О серьезных недостатках в работе партийного и государственного аппарата»[449], по сути, отменяло прежнее Постановление Совета Министров СССР «О расширении прав министерств СССР», принятое по инициативе Г. М. Маленкова в апреле 1953 года. В результате этого во всех союзных министерствах был резко сокращен центральный аппарат, что автоматически расширило права и полномочия всех республиканских Советов Министров и ЦК союзных республик. Второе же Постановление «О подъеме целинных и залежных земель как основного средства резкого увеличения сбора зерновых»[450] де-факто поставило «жирный крест» на решениях сентябрьского Пленума ЦК и стало отправной точной подготовки очередного Пленума ЦК, который пройдет в феврале — марте 1954 года и даст старт «целинной эпопее».

Кстати, еще раньше, с мая 1953 года, начинает по факту сворачиваться вся реализация «Сталинского плана преобразования природы»: резко сокращается финансирование плана, явочным порядком прекращаются почти все работы на государственных лесозащитных полосах и ликвидируются 570 лесозащитных станций, в 20 раз не только снижаются работы по облесение оврагов и песков, но и начинается вырубка уже посаженного леса и забрасываются тысячи недостроенных искусственных водоемов. Не случайно уже в 1955 году автор одной из диссертаций прямо написал: «Необыкновенное лето 1953 года принесло делу полезащитного лесоразведения тяжелые и трудноисправимые последствия»[451]. А де-юре «Сталинский план» был окончательно похоронен 8 февраля 1962 года принятием Постановления ЦК и СМ СССР № 138 «О признании утратившими силу ранее принятые решения ЦК КПСС и Совета Министров СССР, предусматривающие внедрение травопольной системы земледелия», где среди 133 нормативно-правовых актов значилось то самое знаменитое Постановление от 20 октября 1948 года № 3960.

Как установили целый ряд историков (И. Е. Зеленин, С. Н. Андреенков[452]), на том же сентябрьском Пленуме ЦК Н. С. Хрущев впервые поставил вопрос и о расширении площади посева зерновых культур за счет распашки целинных и залежных земель в восточных регионах страны. И несмотря на совершенно разумную критику этого предложения со стороны В. М. Молотова и других членов Президиума ЦК, он вновь озвучил эти планы 9 сентября 1953 года на встрече с делегацией Казахской ССР. Однако первый и второй секретари ЦК Компартии Казахстана Ж. Ш. Шаяхметов и И. И. Афонов выступили против этой затеи и заявили Н. С. Хрущеву, что распашка залежных и целинных земель в Казахской ССР не позволит решить зерновую проблему в стране, но зато приведет к разрушению традиционного пастбищного скотоводства. Сомнения в целесообразности освоения таких земель высказали и ряд руководителей российских обкомов партии, в том числе Сталинградского, Куйбышевского, Саратовского и Чкаловского — И. Т. Гришин, М. Т. Ефремов, Г. А. Борков и П. Н. Корчагин. Зато эта идея пришлась по душе руководителям Алтайского края, Омской и Новосибирской областей Н. И. Беляеву, И. К. Лебедеву и И. Д. Яковлеву, которые в начале ноября 1953 года направили Н. С. Хрущеву записки о возможности использования земельных богатств Западной Сибири для быстрого решения зерновой проблемы страны.

Чуть позже, как мы уже писали выше, аналогичные записки в поддержку «целинной программы» направили министры сельского хозяйства СССР и РСФСР И. А. Бенедиктов и П. П. Лобанов, министр совхозов СССР А. И. Козлов, министр заготовок СССР Л. Р. Корниец, зампред Госплана СССР С. Ф. Демидов, президент ВАСХНИЛ т.д. Лысенко и другие. Так, в записке И. А. Бенедиктова говорилось о том, что для быстрого решения зерновой проблемы необходимо резко увеличить посевы зерновых культур и кормовых трав за счет освоения 30 млн. га нераспаханных земель в колхозах и совхозах страны, которые не требуют дорогостоящей мелиорации, прежде всего в Поволжье, на Урале, в Сибири и Казахстане. На первом этапе в течение ближайших трех лет вполне реально освоить 12 млн. га земли с высевом только зерновых культур, что обеспечит дополнительный прирост валового сбора зерна на 8–9 млн. тонн. С этой целью он предложил реорганизовать сеть уже существующих и создать новые МТС, а также предоставить различные льготы тем хозяйствам, которые подключатся к выполнению этой программы, вплоть до их освобождения от обязательных госпоставок. А в записке П. П. Лобанова говорилось о том, что в колхозах и совхозах РСФСР существует около 73,6 млн. га еще не включенных в севооборот, но вполне пригодных для освоения земель, из которых наиболее пригодные 38 млн. га расположены в том же Поволжье, на Урале, в Сибири и на Дальнем Востоке. Именно здесь в ближайшие два года реально распахать и засеять 5 млн. га, что даст возможность при средней урожайности зерновых в 13–14 ц с га дополнительно получить порядка 6–7 млн. тонн хлеба. Именно эти записки Н. С. Хрущев и приложил к своему собственному фолианту «Пути решения зерновой проблемы», который 22 января 1954 года он направил на рассмотрение в Президиум ЦК[453].

25 января 1954 года на заседании Президиума ЦК состоялось обсуждение этой записки, где Н. С. Хрущев с цифрами на руках пытался убедить своих коллег в правильности выбранного курса[454]. Во-первых, не объясняя причин этого явления, ставшего прямым результатом политики нового руководства страны, он заявил, что заготовки зерна в 1953 году резко сократились и упали до уровня 1948 года (то есть примерно с 2100 до 1850 млн. пудов). Во-вторых, из-за этого падения пришлось «залезать» в резервный фонд страны и изымать для внутренних нужд 69 млн. пудов зерна. В-третьих, для решения зерновой проблемы за ближайшие два года необходимо освоить 13 млн. га «новых земель», что позволит при сохранении средней урожайности в 10–11 ц зерна с 1 га дополнительно получить 800–900 млн. пудов, из которых товарное зерно составит около 500–600 млн. пудов. По мнению самого Н. С. Хрущева, подобное увеличение товарного зерна будет «выгодным мероприятием для государства», поскольку позволит увеличить доходную часть бюджета в 1955–1956 годах на 17–18 млрд. руб. при «капитальных затратах» на освоение самой целины всего в 5,5–6 млрд. руб.