Левиафан. Черное Солнце (СИ) - Фролов Алексей - Страница 23

Карн не мог припомнить более ожесточенной битвы, даже под стенами Гелиополиса было иначе. Возможно, так лишь казалось, ведь в сражении за Город Света он был на стороне атакующих, а здесь – держал оборону. И с каждым мгновением эта оборона становилась все менее устойчивой, но отступать им было некуда.

Он застыл на коленях внутри оборонительного круга и контролировал сразу девять порождений Лимба. Мог и больше – чувствовал в себе достаточно сил, но их стоило приберечь для критической ситуации, которая могла наступить буквально в любой момент.

Справа две химеры, опутанные его ментальными тенетами, рвали в клочья своих товарищей. По воле «кукловода» одно из хищных тел, покрытых жестким черным хитином, взмыло в воздух и продолговатая пасть с тремя рядами мелких треугольных зубов впилась в горло пролетавшей мимо гарпии. Крылатый монстр задергался в конвульсиях, неистово клекоча. Химера увлекла гарпию на землю, где со смачным хрустом раздавила ей шею, отделив голову от тела.

В следующую секунду не успевшее вдоволь попировать чудовище было поднято на клыки гончей, и Карн тут же переключился на нее. Гончая мотнула уродливой головой, сбрасывая мертвую ношу с клыков и разбрызгивая вокруг смолянистую кровь сраженного врага. Затем развернулась, в боевом неистовстве ударила передними лапами по земле и рванулась вперед, описывая полукруг вдоль северной части оборонительного кольца. Она сминала все, что попадалось ей на пути, не чувствуя боли, не ощущая усталости.

Одновременно на левом фланге Карн контролировал трикветр гарпий. Под его руководством они атаковали точечно – пикировали на отбившихся одиноких врагов, поднимали их в воздух, разрывали на части. Затем описывали пару кругов, регенерируя повреждения, и снова бросались в бой. Они держались дольше остальных – почти с самого начала сражения.

Но интереснее всего было контролировать мантикор – Карн подавил их волю несколько мгновений назад и четыре полульва-полупаука уже унесли жизни дюжины преданных братьев. У них было два неоспоримых преимущества – они могли высоко прыгать, почти летать, и у них были хвосты с жалами, что пробивали любую броню и в считанные мгновения выжигали жертву своим смертоносным ядом. Контролируя их, Карн фактически играл в шашки, перепрыгивая врагов, заходя им в тыл и во фланги. Это было сложно, но увлекало.

Для экономии сил он снизил чувствительность ментального радара и уменьшил его радиус до двадцати метров. Ему не нужно было думать о подкреплении – если оно окажется поблизости, Иван все равно заметит это раньше. Если же аркаимские воины, что спешат им на помощь, сами увязнут в бою и не успеют – это уже будет не важно.

Невеселые мысли в тот миг боевого безумия посетили не только Карна. Мидас, бившийся между неизвестным ему воином Золотого Крыла и Заком, думал о том же. Как всегда, во время схватки его сознание было идеально чистым, мысли текли ровно, и фригийский царь неторопливо анализировал возможные перспективы, не забывая работать клинком Стража рассвета.

Из хаотичного мельтешения монструозных тел на него бросилась химера. Он отступил на полшага, пропуская перед собой два размашистых удара загребущих лап, спружинил с отставленной назад правой ноги и метнулся ей навстречу, одновременно пригибаясь. Он проскочил под правой лапой химеры, вспоров ей брюхо, и, не прекращая движения, выполнил пируэт, выбросив клинок по широкой дуге параллельно лесному пологу.

Гибельная сталь собрала отменную жатву – она обрубила морду гончей, «подстригла ногти» химере и располовинила не вовремя приземлившуюся гарпию. Крылатую тварь Мидас добил колющим в лицо и затем сразу же вернулся в строй. Все его действия заняли не более двух секунд – к счастью, реакция у порождений Лимба была недостаточной, чтобы воспользоваться этим драгоценным временем.

Древний бог сместился вправо, уходя от мантикорьего хвоста, тут же выкрутил меч в запястье, начисто отсекая жало, и уколол врага пониже шеи. Можно сказать, что это был милосердный удар – мантикора умерла мгновенно, не мучаясь. Но Мидасу некогда было об этом рассуждать – он переключил внимание на двух химер, что наседали на Зака.

Молодой воин в этот момент принял на щит шквал ударов, инстинктивно приседая, затем сделал шаг в сторону и, не опуская щита, нанес серию быстрых уколов копьем. Первая химера с развороченной грудью завалил навзничь, но вторая успела отскочить, где, впрочем, ее настиг клинок фригийского царя, во всполохе серебряной молнии отделивший ее голову от тела.

Зак решил, что поблагодарит Мидаса позже, ведь ему вновь пришлось закрыться щитом и в этот раз на него обрушилось сразу три мантикорьих хвоста. Второго такого натиска кругляш мог и не выдержать, поэтому парень сделал пару неприцельных тычков по нижней полусфере, а потом резко выбросил копье вперед и вверх на всю длину. Монстры еще не успели поднять хвосты для следующей атаки и одному из них уже не суждено было этого сделать – копье Зака пробило ему лоб, выйдя из затылка.

Парень с силой вырвал оружие и отступил левее, чтобы опадающее тело поверженного противника оказалось между ним и оставшимися мантикорами. При этом он держал в поле зрения место в строю, которое покинул, но куда намеревался вернуться через две секунды. Короткий вдох – вперед!

Первая секунда. Он ударил мантикору в левую лапу, но остановил движение на середине и резко сменил вектор атаки. Удар потерял в силе, зато чудовище не успело среагировать, получив копье в зубы. Развивая наступление, Зак сблизился с ней и с короткого замах саданул щитом в висок.

Вторая секунда. Парень не стал возвращать щит в исходное положение, а сам подскочил к нему, укрываясь от серии ударов клешнями, которую на него обрушила вторая мантикора. Он резко навалился на щит, отбрасывая врага, затем открылся, провоцируя атаковать себя и тут же ударил навстречу в раззявленную пасть монстра, из которой на землю (на его родную землю!) летели клочья черно-желтой слюны. Мантикора подавилась закаленной сталью и своей злобой.

На третьей секунде Зак вернулся в строй, выдохнул и схватился с гарпией. В этот момент целый трикветр атаковал Ивана, который бился слева от молодого воина. Усилием мысли аркаимский маг заставил кровь в жилах первого врага, попавшего в поле его зрения, закипеть и буквально разорвать на части оказавшееся таким непрочным пернатое тело. Ошарашенные сестры погибшей по инерции продолжили атаку. А когда инерция закончилась, в игру вступила ярость – слепящая жажда мести.

Но клинки Ивана оказались быстрее. Он закрутил «мельницу», в которую гарпии и влетели – одна за другой. Клинки вращались с такой скоростью, что ни один из десятков окровавленных кусков, оставшихся от мерзких созданий, не преодолел заслон мельтешащей стали. Маг остановился и тут же выбросил вперед оба клинка, распотрошив голову набегавшей на него гончей. Удар он сопроводил подходящим мыслеобразом и не двинулся с места, хотя гончая должна была отбросить его во время встречной атаки.

Схватка по северному полукругу оборонительного кольца протекала в ином ключе. Мидас, Иван и Зак бились как воины – умело, но независимо, каждый опирался только на собственные силы. Бойцы Золотого Крыла сражались как солдаты – монолитом, черпая силы в доблести друг друга, и каждое движение одного продолжалось движением второго. О такой слаженности любая армия могла только мечтать. Если бы Карн обратил на это внимание, он, возможно, вспомнил бы Стражей рассвета, а Мидасу на ум пришли бы вестфольдские нордманы. Северяне были не столь совершенны, но в схватке хирд действовал по тем же принципам.

Они не подпускали врага к себе – каждый взмах зачарованного металла уносил жизнь порождения Лимба. И оказалось, что копья с широкими и длинными наконечниками подходят не только для колющих ударов. По необходимости они великолепно резали и даже рубили – воины порой раскручивали свое оружие над головой, а потом опускали его на подступающих врагов, рассекая тех по двое-трое сверху донизу.

Каждое копье воинов Золотого Крыла было истинным произведением искусства, и дело не только в филигранной рунической резьбе и инкрустации драгоценными металлами. Здесь поработали и другие искусники – мастера смерти, знатоки убийства, кузнецы войны.