А что выберут простые люди? - Фостер Алан Дин - Страница 3

• Предыдущая
• 3/6
• Следующая

Большинство собралось вокруг большого стереотелевизионного куба, подвешенного к потолку. Сейчас как раз заканчивался четырехчасовой исторический фильм о второй мировой войне. Камера лениво двигалась по смерти, совсем как на настоящей войне.

Девид, который в последнее время довольно легко заводился, вдруг снова насупился. Бармен превращает деньги в попойку — вуаля!

Девид хмуро пил.

Где-то среди зрителей при особо кровавом взрыве раздался смех.

Испытывая сверх меры отвращение, Дэвид обернулся к толпе пьянчуг.

Ату! Эй вы, животные!

Несколько шокированные, вероятно необычностью среди них такой вспышки, они переключили внимание.

— Вдохновляющее зрелище, хрюкалы, не так ли? — пробормотал он. — Сколько крови! Пусть же она всегда будет красной и льется в изобилии! — он выпил. — Смерть всегда была хорошим развлечением, а мы только сделали его коммерческими а? Несколько мгновений насилия здорово приправляют жизнь. Увечья — это тоже массаж! — он вдруг отвернулся.

Какой-то тип внушительных размеров и слабою интеллекта был иною мнения. Он предстал перед Девидом.

— Кот это ты тут назвал животным, наглец?

Девид ответил, и он загоготал.

— Прекрасно все слышу! А еще говорят, что алкоголь замедляет реакцию.

— Теперь все люди — звери, мой ожиревший, отупевший друг. Все мы пляшем под один и тот же самый ритм разрушения.

Подошедший ткнул плохо повинующимся пальцем в направлении телевизора.

— Ты оскорбляешь мое любимое шоу, приятель.

— Твое любимое шоу? Скажите на милость, а я и не знал! И ответ у меня на все неправильный. Черт с ним! Я импровизирую.

Он повернулся и запустил стаканом в телевизор. Для кандидата в члены правления цель была примечательной. Экран разлетелся вдребезги.

— Это свинство.

— Еще чего? Вызов на битву! Одна обезьяна против другой в схватке за выживание. Выйдем на свет рампы! Технологию — вперед! За «Фрости-0»!

Он чуть повернулся и откозырял разбитому стереотелевизору.

— Идущие на смерть приветствуют тебя!

Внезапный поворот — и он схватил за ремень ошарашенною противника и начал колотить его. Вскоре тот, впрочем, опомнился и сам набросился на Девида. Вскоре они слились в единое целое.

Остальные патроны питейного заведения столпились в предчувствии «живого» представления.

Хотя бармена эта перспектива не устраивала. Он просигналил двум крупным джентльменам в глубине комнаты. С отработанной тщательностью они растащили сражающихся в разные стороны, не причиняя им вреда.

— Оттащи тощего спереди, а я большого уберу назад.

Девид получил изрядную долю ударов, но как-то смог удержаться на ногах. Обернувшись, он прорычал несколько отборных ругательств вышибале. Но на его череп такое оружие не действовало, и все словесные выпады отскакивали от него, как от стенки горох.

Слегка оглядевшись, Девид обнаружил, что у него кровоточит крупная ссадина на лбу. Он вынул платок и начал промакивать ее, озираясь по сторонам.

С помощью быстро вытрезвляющих пилюль он сумел обнаружить телефонную будку. Даже просто вынуть свою кредитную карточку и просунуть ее в щель автомата было болезненным. Прижав трубку к уху, он подождал ответа.

— Личный номер, код четыре — шесть — два. Теперь, пожалуйста, номер — 767-44533.

Он прижал к голове другую руку и поморщился от боли. Видеоэкран перед ним прояснился.

Табличка исчезла, предоставив место дяде Дону Техасу, сидящему в шелковой пижаме с мартини в руке на широкой кушетке. Сквозь микрофон доносилась музыка и на ее фоне конские смешки. Картинка вдруг загудела и по ней побежали помехи.

— Плохая видимость на этом конце. Это ты, Девид?

— Да. Послушай, дядя Дон, я хочу приехать и поговорить с тобой.

На экране появилась пара рук с длинными ногтями. Дон хлопнул по ним, отметая их вместе с хихиканьем.

— Сейчас? Ты что, рехнулся?

— Очень важно, дядя Дон. Я… я думаю покинуть работу.

— Что? Ты рехнулся! — проговорил Дон, уставившись в экран. — Скажи, что это у тебя с лицом?

Девид потрогал запекшуюся на щеке кровь.

— Так… ничего. Повреждение произошло во время обсуждения достоинств текущей программы. Неприятие дружеской критики.

Дядя Дон неодобрительно хрюкнул:

— Похоже, что ты сам был частью такой программы. Хорошо, тогда продолжим. Но если ты во что-то вляпался, Сарноф поможет тебе!

Без всякого щелчка дядя положил трубку и прервал связь. Перед тем как покинуть будку, Девид еще какое-то время смотрел на пустой экран.

Было два часа ночи и над восточным побережьем проходил относительно холодный фронт. Девид промок.

Коридор максимально охраняемого дома его дяди был отделан искусственным мехом и узловатой сосной.

Скорчив гримасу, Девид подошел к дяде.

— Привет.

Дон бегло осмотрел племянника и повернулся.

— Так! Надо полагать, они вернули все детали, когда собирали тебя заново? Хорошо пошли.

Апартаменты Дона были роскошны и дорогостоящи. Он усадил Девида перед низеньким столиком с тремя свободной формы стальными графинами на нем.

— Посиди здесь и отдышись, пока я попытаюсь что-нибудь достать, чтобы склеить твою черепушку.

Дон вышел из комнаты, чуть задержавшись в серповидных дверях.

Девид смотрел ему вслед. Потом налил себе немного бренди и, отхлебнув, оглядел комнату.

Все как и прежде. Тяжелая красно-пурпурная эротическая мебель все так же резко контрастировала с раннеамериканской конторкой в дальнем углу. Бумаги сгрудились в глубине и по бокам, микромагнитофон издавал звуки музыки, навевающей минорные мысли.

Вернулся Дон.

— Успех.

В руках у него были пластыри и аэрозоль.

Пока Девид морщился и дергался, Дон очистил рану и опрыскал разнообразные синяки.

— Хотел бы я знать, прежде чем ты умрешь что такое оказалось настолько важным для тебя, что ты потребовал от меня прервать совещание.

— Ой-ой, «совещание»! — ухмыльнулся Девид. Затем он уже серьезно продолжил:

— Дон, после того, как умерли мои родители, ты стал мне почти отцом и…

Дон с отвращением встал.

— О, ради Нильсена! — он перешел на фальцет. — С тех пор как умерли мамуля и папочка, ты был прямо как… — Эн уставился на Девида. — Если ты пришел сюда выплакать свое опьянение, то поднимайся и отчаливай, племянничек!

Девид улыбнулся.

— Хорошо, Дон, хорошо. Успокойся.

Он уставился на свой коньяк.

— Как я уже сказал, я думаю оставить этот бизнес…

Дон напряженно уставился на него.

— Ты серьезно? А я-то думал, что это просто спьяну.

Он налил себе и сел.

— Ну, и почему ты решил оставить этот бизнес? Я полагаю, что твой нелепый выпад на заседании правления, хмм, имеет к этому отношение? Мне пришлось потратить чертовски много времени, чтобы успокоить старую Крысиную Морду и других.

— Дон, тебе не приходило в голову, что на теперешних стереовизорах слишком много насилия?

— Ах, так вот что тебя беспокоит! Послушай, Девид. Все, что мы делаем, — это поставляем людям то, что они хотят. Ты что, хочешь чтобы мы остались с малюсенькой ультраконсервативной аудиторией, как нынешнее кино? Никто больше не ходит в кино. И, представь себе, они не только живы, но с ними ничего даже не случается! И еще одно. Почему, как ты думаешь, современное стереовидение так прочно стоит на ногах? Ты знаешь, что было время, когда все, что происходило в натуре, записывалось на пленку. Можешь себе представить?

— Но почему, дядя Дон, так важно использовать живых артистов в настоящих сражениях?

— Прежде всего, — серьезно начал Дон, — люди теперь достаточно ушлые, чтобы отличить роботов от настоящих актеров. Никакой робот не будет так извиваться от боли или столь реалистично кровоточить, или плакать так убедительно, независимо от тот, насколько хорошо он запрограммирован. И когда публика голосует за то, что человек должен умереть, он и должен умереть, так ведь? А потом уж мы забираем их в камеры, которые воскрешают. Фатальность крайне редка, ниже, чем у рабочих в строительстве. Это оговорено в каждом контракте. Ты же не хочешь, чтобы Фи-Си-Си подала бы на нас в суд за низкое качество продукции?

• Предыдущая
• 3/6
• Следующая