Песня Безумного Садовника - Кэрролл Льюис - Страница 6

Лишь булочка с корицею.

Так за минутку или две –

Простая арифметика –

Я потерял любовь свою

И стоимость билетика.

Так пел шотландский паренек

В порту английском Бристоле,

Укладываясь на ночь спать

На лавочке у пристани.

Под ивою плакучей

Несется свадебный кортеж,

Звонят колокола,

Гостям раздолье – пей да ешь,

Лишь Эллен в лес ушла.

Стоит, бледна, совсем одна,

И слез поток горючий

Погожим утром льет она

Под ивою плакучей.

– Мой Робин, помнишь тот апрель?

Ведь ты любил меня,

Но тут явилась Изабель,

Красой своей дразня.

О, эти дни – теперь они

Как солнышко за тучей –

Когда весной ты был со мной

Под ивою плакучей!

Ах, ивушка, дождись весны,

Пусть я не доживу, —

Взамен осенней седины

Оденься ты в листву.

А я, любовь свою тая,

До смерти неминучей

Не покажусь, душа моя,

Под ивою плакучей.

Когда же смерть придет за мной,

Позволь под камнем лечь

В твоей тени, как в оны дни,

На месте наших встреч.

Пусть он прочтет, на письмена

Слезою капнув жгучей:

«Любовь твоя погребена

Под ивою плакучей».

Мечта и явь

Я представлял ее в мечтах:

Мила, свежа, юна;

Но в зрелой, так сказать, красе

Предстала мне она.

Мне снился локон золотой,

Лучистый синий взгляд;

Но оказался локон рыж,

Взор малость мутноват.

Я думал: на ее щеках

Цветет румянец роз;

Но я имел в виду, пардон,

Лишь щеки, а не нос!

Я нежный ротик рисовал

И ямочку под ним;

Кто знал, что подбородочек

Окажется тройным?

С утра уже я получил

Два славных тумака;

А ручка у нее, скажу,

Не так чтобы легка.

О прочих прелестях молчу,

Их столько – просто жуть;

О большем и мечтать нельзя –

Убавить бы чуть-чуть.

Ее походка легче гор,

А смех звенит в ушах

Нежней, чем лягушачий хор

В болотных камышах.

Она одна – моя любовь,

Земное божество:

В ней всё, о чем я мог мечтать, —

И много сверх того!

Мне повстречался старикан

Мне повстречался старикан

В болотистой глуши.

Он нес в руках два котелка,

Где плавали ерши.

Его спросил я без затей:

– Как поживаешь, дед?

Но не достиг моих ушей

Его простой ответ.

– Я собираю пузырьки

Под мостиком у речки,

Потом кладу их в пирожки

И запекаю в печке.

А пирожки на берегу

Матросам продаю

И пробавляюсь как могу

На выручку свою.

Но размышлял я в этот миг

О корне из шести:

Как разделить его на пшик

И в степень возвести.

– Ну-ну, и как же ты живешь? –

Спросил я старика,

По-свойски пнул его ногой

И ущипнул слегка.

– Да вот брожу средь камышей, —

Он начал все с начала, —

Ловлю на дудочку ершей,

Вытапливаю сало.

А производят из него

Помаду для волос:

Возни, скажу вам, ого-го,

А платят с гулькин нос.

Но я о гетрах размышлял:

Что будет, если вдруг

Покрасить их в зеленый цвет

И выйти так на луг.

– Эй, как дела? Ты что, заснул?! –

Вновь задал я вопрос

И двинул в ухо старика,

Чтоб чепуху не нес.

– Так и живу, – ответил дед, —

На отмели у моря

Я нахожу глаза сельдей,

Потерянные с горя.

Они на пуговки идут

Для платьев и пальто,

Но больше пенса за пяток

Мне не дает никто.

В саду копаю я миног,

Белю салфетки сажей

И подбираю вдоль дорог

Колеса экипажей.

Перебиваюсь как-нибудь –

Похвастать нечем, сэр,

Но я бы рад за вас хлебнуть

Пивка бы, например.

Но я не слушал. Я почти

Додумал мудрый план,

Как мост от ржавчины спасти

Посредством винных ванн.

Я деда поблагодарил

За искренний рассказ.

Как горячо он говорил:

Готов, мол, пить за вас!

С тех пор залезу ли рукой

Рассеянно в компот,

Иль попаду не той ногой

В башмак совсем не тот,

Или фантазия слегка

С пути меня собьет, —

Я вспоминаю старика

Среди глухих болот.

Дамону – от Хлои

(понимающей его с полуслова)

Помнишь, следом за мной в магазин овощной

Ты зашел и сказал мне, бедняжка,

Что дурна я лицом и спесива притом,

Сам же, знаю, подумал: милашка!

Покупая муку (я ведь славно пеку)

Для шарлотки и сало свиное, —

Помнишь, взяв кошелек, яблок полный кулек

Поручила держать тебе Хлоя?

Не забудь, как потом ты запрыгнул с кульком

Прямо в омнибус, я же осталась:

Не рассеянность, нет, пожалел на билет

Ты три пенса мне – сущую малость!

Помнишь, как удалась мне шарлотка в тот раз,

Как считал ты минуты до чаю?

Ты сказал, что она сыровата, пресна –

Это шутка была, я же знаю!

Вспомни, как пригласил нас на выставку Билл,

Где штуковины всякого рода:

Ты сказал, что пойдем мы кратчайшим путем –

Два часа он прождал нас у входа.

Этот путь был кружной, миль двенадцать длиной,

В павильон нас уже не впустили,

И приятель твой Билл над тобой же трунил,

А тебе хоть бы что, простофиле!

Тут, уняв свою прыть, ты спросил, как нам быть,

Я сказала: «Домой, и скорее!» –

Ты, как верный мой паж, оплатил экипаж

(И не взял даже сдачи с гинеи!).

Но припомни, Дамон, как ты был удивлен,

Что затеяла этак мудрить я:

Ехать нынче домой, а с утра в павильон

(Ты бы ждал там всю ночь до открытья).

Или вспомни загадку, которую Джон

Повторил тебе, милый, раз десять:

«Если кто-то кого-то зарезал ножом,

То за что его нужно повесить?»

Ты ко мне со всех ног прибежал, дурачок,

Угадав, что помочь я сумею.

Ну-ка, вспомни, Дамон, как ты был потрясен,

Когда я отвечала: «За шею»!

Ты, Дамон, тугодум, слабо развит твой ум,

Все смеются вокруг над тобою,

Хоть собой ты хорош – что с такого возьмешь?

Соглашайся-ка лучше на Хлою.

Только Хлоя тебя так сумеет, любя,

Защитить и понять с полуслова!

Ты же сам без меня не протянешь и дня…

Может, всё повторить тебе снова?

Мисс Джонс

Вы, горячие сердца,

Собирайтесь вкруг певца!

Эта горестная песня тронет старца и юнца.

Чтоб со мною вы скорбели

О несчастной Арабелле,

Попрошу не расходиться и дослушать до конца.

Саймон Смит – высокий, стройный, —

Малый был весьма достойный,

Но девицу Арабеллу червь сомненья вечно грыз:

Ведь ее не звал он Беллой –

Только Джонс и только Мисс.