Безудержная любовь (ЛП) - Харлоу Мелани - Страница 57

Я посмотрела на него в замешательстве. — А?

— Мне понадобится няня, которая будет помогать мне с детьми даже после того, как они вернутся в школу. Открытие моего собственного бизнеса потребует много времени и энергии, а "Два Бакли" не могут просто закрыть магазин без предупреждения. У нас много работы, числящиеся в бухгалтерских книгах.

— Ты хочешь, чтобы я осталась… вашей няней?

— Да. Это прекрасно. — он опустил руки и начал расхаживать взад-вперед перед телевизором. — Дети тебя обожают, и ты так хорошо ладишь с ними. Ты так быстро освоилась с летним распорядком, что я уверен, что школьная расписание дня будет проще простого. Ты можешь остаться здесь, над гаражом, — я утеплю и обогрею его для тебя. Конечно, если ты хочешь снять другое место, это тоже здорово. Я могу…

— Подожди. — я подняла обе ладони. — Остановись на минуту. Я просто хочу прояснить ситуацию. Ты просишь меня остаться, потому что хочешь, чтобы я продолжала быть вашей няней?

Он выглядел смущенным. — Ну… да.

Я перевела дыхание и заставила себя быть мужественной. — А что будет с нами?

— Ну, мы могли бы быть как раньше. Я имею в виду, не в открытую, так как ты все равно будешь работать на меня, но это лучше, чем ничего, верно?

Я закрыла глаза, разочарование захлестнуло меня, как проливной дождь. — Это лучше, чем ничего. Но этого недостаточно.

— Что ты имеешь в виду? — в его тоне послышались нотки раздражения.

— Я имею в виду, что люблю детей, и мне здесь нравится, но я не хочу оставаться, потому что тебе нужна няня, Остин. — я не хотела плакать, но рыдание застряло в горле.

— Но это то, что я могу предложить тебе прямо сейчас, — сердито сказал он. — И я не понимаю, почему ты не хочешь этого принять. Ты сказала, что тебе нужна причина, чтобы остаться. Я даю тебе ее.

— Я не хотела быть трофеем Нила, и я не хочу быть твоим секретом. — слезы начали капать.

— Чего ты хочешь? — потребовал он.

— Я хочу, чтобы меня выбрали! — я заплакала. — Я хочу, чтобы меня было достаточно для кого-то — только меня. Такой, какая я есть.

Он выглядел ошеломленным. Его рот открылся, и снова мое глупое сердце наполнилось надеждой — может быть, он произнесет эти слова.

Но вместо этого он отступил назад и поднял руки. — Знаешь что? Не бери в голову. Это было ошибкой. — протиснувшись мимо меня, он выскочил за дверь, захлопнув ее за собой.

Я подпрыгнула от шума.

Затем вбежала в спальню, бросилась лицом вниз и зарыдала.

ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ

Остин

Я ТАК ТЯЖЕЛО топал по лестнице, что думал, что мои ботинки сломают ступеньки пополам.

Какого черта? Я сделал именно то, что она хотела. Я поговорил с отцом, честно рассказал о своих чувствах, пришел к ней с хорошим предложением — как и сказал отец! — это означало, что она могла остаться в гавани Вишневого дерева, и мы все еще могли видеться.

Ладно, возможно, я не особо задумывался о том, как она сохранит все это в секрете, но, черт возьми! Я практически пришёл прямо от дома отца к её двери. У меня не было возможности все обдумать. Не то чтобы я ее смущался — мне просто нужно было найти лучший путь вперед.

Но она меня сбила, вот и все.

— Черт возьми, — проворчал я, пересекая двор. — Мне не следовало нанимать ее.

Потому что теперь я любил ее.

И я не мог сжечь свои гребаные чувства.

Следующая неделя была настоящей пыткой.

Мы с Вероникой не разговаривали. Дети простудились, устали и расстроились. Ксандер раздражал меня по поводу установки стойки бара. У грузовика лопнуло колесо. Утром в пятницу мой отец пожаловался на боли в груди на работе, и я вызвал скорую помощь, а затем поехал за ней в больницу на грузовике. По дороге я позвонил Ксандеру, и он встретил меня там.

Мы сидели в зале ожидания, пили ужасный кофе из картонных стаканчиков и ждали результатов анализов, когда пришла Вероника. Как только двери лифта открылись, она подлетела к нам с мучительным выражением лица. — С ним все в порядке?

— С ним сейчас все в порядке, — сказал я. — Они проводят некоторые тесты.

— О, слава богу. — она положила руку на грудь. — Я была в панике.

— Как ты узнала? — спросил я.

— Ксандер написал мне.

Я посмотрел на брата. — Тебе было не обязательно делать это.

— Я рада, что он это сделал, — сказала Вероника. — Что я могу сделать? Мне не придется забирать детей из лагеря еще пару часов. Ребята, вы голодны? Могу я принести вам немного еды?

— Нет, — сказал я.

— Да, — ответил мой брат, глядя на свою чашку кофе. — Этот кофе отстой. Я бы сейчас отдал правую руку за хорошую темную обжарку.

— Считай, у тебя это уже есть, — сказала она. — Остин?

— Я в порядке. — я продолжал размышлять над своим дерьмовым кофе.

Она постояла там какое-то время, затем развернулась и пошла к лифту. Краем глаза я видел, как она нажала кнопку, села и исчезла за дверью.

Моя нога начала дергаться, ожидая, что мой брат начнет меня атаковать. Его молчание сводило меня с ума. Наконец я сломался.

— Просто скажи это, — отрезал я.

— Что сказать?

— Что я чертов идиот. Я знаю, что ты думаешь об этом.

— Кажется, мне не нужно этого говорить.

— Ну, ты ошибаешься. Я просил ее остаться, но она мне отказала.

Он посмотрел на меня. — Ты просил ее остаться?

— Да, — отрезал я.

— И она сказала «нет»? — удивление Ксандера было очевидным.

— Именно. Так что ты можешь перестать быть таким самодовольным — ты был неправ.

— Что ты сказал?

— Я сказал, что, поскольку я открываю собственный бизнес, мне понадобится няня на время учебного года.

Ксандер опустил голову. — Иисус. Конечно, ты это сделал.

— Послушай, она сказала, что ищет причину остаться, я дал ей одну, но это было недостаточно хорошо. — я сделал еще один глоток водянистого мусора из чашки и поморщился. — Ебать. Это очень плохо.

— Надо было сказать ей, чтобы она купила тебе что-нибудь получше.

— Я не хочу ее ни о чем просить, ясно? Она отвергла меня.

— Она не отвергла тебя. Она отклонила твое дурацкое предложение о работе.

— Меня устраивает, — горько сказал я.

— Нет, это не так. Ты слишком упрям, чтобы сказать то, что должен сказать, чтобы она передумала. — он покачал головой. — Как обычно, ты стоишь на своем пути к счастью. Так какое же оправдание на этот раз?

Я не ответил. Вместо этого встал и подошел к мусорному баку, чтобы выбросить кофе. А когда вернулся на свое место, он снова завелся.

— Я не говорю, что это легко. Потому что сам не знаю, каково это быть влюбленным.

— Это какая-то ерунда, — сказал я. — Помнишь, когда в меня попали по лицу тем тросом, которым ты ударил, и мой глаз был черным и синим, опух и закрылся, щека раздулась, и я не мог ни есть, ни говорить, ни спать, ни даже дышать, верно?

— Ага.

— Это хуже. Не могу дождаться, когда это закончится.

— И ты думаешь, что это закончится, когда она уйдет?

— Так чертовски лучше. — но я знал, что даже когда не мог видеть ее каждый день, я был только еще несчастнее.

В этот момент Вероника снова вышла из лифта с держателем напитков в одной руке и белым пакетом в другой. Мы с Ксандером оба встали, когда она приблизилась.

— Я принесла вам обоим большой кофе темной прожарки, — сказала она. — Остин, вот этот, с буквой «О», твой — в нем немного миндального молока. А в этой сумке пара бутербродов с яйцом. Это все, что у них было в кафе внизу.

— Прекрасно, — сказал Ксандер, взяв чашку с буквой «К» и пакет с сэндвичами, прежде чем снова сесть. — Ты святая.

Она протянула мне вторую чашку.

— Спасибо, — сухо пробормотал я.

— Пожалуйста. Ты дашь мне знать о Джордже?

— Да.

— Хорошо. — Она повернулась, чтобы уйти, но внезапно развернулась и обняла меня. — Все будет хорошо, — прошептала она.

Я закрыл глаза и прижал ее к себе, вдыхая сладкий аромат ее волос. Она слишком быстро отпустила руку и, не сказав больше ничего, поспешила к лифту и вошла. Когда двери закрылись, я увидел, как она вытирает глаза.