Подвиги Шерлока Холмса - Карр Джон Диксон - Страница 3

• Предыдущая
• 3/60
• Следующая

— Бывают случаи, мисс Форсайт, — сказал он наконец, — когда надобно проявлять осторожность, прежде чем дать ответ. У меня есть к вам еще один вопрос.

— Слушаю вас, мистер Холмс.

— Сохраняет ли леди Мейо по-прежнему свои дружеские чувства к мистеру Чарлзу Хендону?

— О да! Она очень привязалась к нему. Я не раз слышала, как она называет его Алек — вероятно, такое уменьшительное имя она ему дала. — Мисс Форсайт помолчала, глядя на Холмса с сомнением, если не с подозрением. — Но что должен означать ваш вопрос?

Холмс поднялся.

— Только то, сударыня, что я с удовольствием займусь этим делом для вас. Сегодня же вечером возвращайтесь в Грокстон-Лоу-Холл.

— Хорошо. Но у вас наверняка есть еще что сказать. Вы так и не ответили ни на один из моих вопросов!

— Что ж! У меня свои методы, это вам и Уотсон подтвердит. Но если бы вы сочли для себя удобным прийти сюда, скажем… через неделю, в девять вечера? Благодарю вас. К тому времени, надеюсь, у меня будут для вас кое-какие новости.

Он явно давал понять, что более ее не задерживает. Мисс Форсайт поднялась, и вид у нее был такой несчастный, когда она глядела на Холмса, что я ощутил потребность высказать слово утешения.

— Не унывайте, сударыня! — воскликнул я, осторожно беря ее за руку. — Вы можете вполне довериться моему другу мистеру Холмсу и, если позволите, мне тоже.

Я был вознагражден милостивой и признательной улыбкой. Когда за нашей миловидной гостьей закрылась дверь, я с некоторой резкостью обратился к моему другу:

— Мне кажется, Холмс, что вы могли бы обойтись с юной леди с б\'ольшим сочувствием.

— Вот как? Она успела кого-то здесь очаровать?

— Постыдитесь, Холмс! — сказал я, бросаясь в кресло. — Дело, без сомнения, пустяковое. Но не могу вообразить, зачем вам вздумалось написать письмо этому ненормальному любителю ломать часы.

Холмс подался вперед и коснулся своим длинным тонким указательным пальцем моего колена.

— Я не писал никакого письма, Уотсон.

— Что?

— Ничего не поделаешь, мое имя используется уже не впервые! Тут кроется какая-то чертовщина, Уотсон, либо я очень заблуждаюсь.

— Значит, вы воспринимаете это серьезно?

— Настолько серьезно, что сегодня же вечером уезжаю на материк.

— На материк? В Швейцарию?

— Нет-нет, к чему нам Швейцария? След ведет гораздо дальше.

— Тогда куда же вы едете?

— Но ведь это же очевидно!

— Холмс, прошу вас.

— Почти все факты у вас в руках, и, как я уже говорил мисс Форсайт, вам известны мои методы. Используйте их, Уотсон! Используйте!

К тому времени, когда мой друг закончил свои несложные приготовления, первые фонари тускло засветились в тумане на Бейкер-стрит. Он стоял в дверях нашей гостиной — высокий и худощавый, в кепке с «ушами», в плаще-накидке с капюшоном, кожаный саквояж у ног — и пристально глядел на меня.

— Перед тем как уйти, скажу вот что, Уотсон, поскольку вы, кажется, еще ничего не понимаете. Напомню вам, что мистер Чарлз Хендон не выносит…

— Но как раз это-то мне ясно! Он не выносит одного вида часов.

Холмс покачал головой.

— Не совсем так, — сказал он. — Еще я хотел бы привлечь ваше внимание к другим часам, их пять, и о них рассказывал слуга.

— Мистер Чарлз Хендон не разбивал те часы!

— Поэтому я и привлекаю ваше внимание к ним. Увидимся ровно через неделю, в девять часов, Уотсон!

Спустя минуту я остался один.

В течение последовавшей невыносимо скучной недели я пытался занять себя как мог. Я играл в бильярд с Тэрстоном. Я выкурил множество трубок и размышлял с разных сторон о деле мистера Чарлза Хендона. Невозможно, общаясь в продолжение нескольких лет с Шерлоком Холмсом, не сделаться более наблюдательным, чем другие. Мне казалось, что страшная и зловещая угроза нависла над бедной юной леди, мисс Форсайт, и я не верил ни слишком уж красивому Чарлзу Хендону, ни загадочной леди Мейо.

В среду, 23 ноября, возвратилась моя жена с приятным известием о том, что наши дела не так плохи и что скоро я смогу получить небольшую практику. Я с радостью воспринял ее возвращение домой. В тот вечер, когда мы, держась за руки, сидели в нашей квартире перед камином, я кое-что рассказал о странном деле, с которым столкнулся. Я говорил о том опасном положении, в котором оказалась мисс Форсайт, о ее молодости, красоте и изяществе. Моя жена не отвечала, но лишь задумчиво смотрела на огонь.

Опомниться меня заставил отдаленный бой часов Биг-Бена, отбивших половину девятого.

— О Боже, Мэри! — вскричал я. — Я совсем забыл!

— Забыл? — переспросила моя жена, слегка вздрогнув.

— Я обещал быть сегодня в девять вечера на Бейкер-стрит. Там должна быть мисс Форсайт.

Моя жена отдернула руку.

— В таком случае тебе следует немедленно отправляться, — произнесла она с холодностью, которая изумила меня. — Ты всегда проявляешь такой интерес к делам, которыми занимается мистер Шерлок Холмс.

Озадаченный и несколько уязвленный, я взял шляпу и удалился. Был очень холодный вечер, стоял густой туман, и грязь на дорогах заледенела. Спустя полчаса кэб подвез меня на Бейкер-стрит. Я был рад убедиться в том, что Шерлок Холмс уже вернулся из своей поездки. Верхние окна были освещены, и я видел, как тень от его худощавой фигуры несколько раз промелькнула за занавесками,

Открыв дверь ключом, я неслышно поднялся по ступеням и открыл дверь гостиной. Было очевидно, что Холмс только что вернулся, поскольку его плащ-накидка, шерстяная кепка и старый кожаный саквояж были в беспорядке разбросаны по комнате, что было на него похоже.

Он стоял возле письменного стола ко мне спиной, освещаемый настольной лампой с зеленым абажуром, и вскрывал конверты из небольшой пачки писем. Когда дверь открылась, он обернулся и лицо у него вытянулось.

— А, это вы, Уотсон. Я надеялся увидеть мисс Форсайт. Она опаздывает.

— Клянусь вам, Холмс! Если эти негодяи обидели юную леди, то им придется отвечать передо мной!

— Негодяи?

— Я говорю о мистере Чарлзе Хендоне, и, как ни больно мне произносить это слово в отношении женщины, я также имею в виду и леди Мейо.

Черты его лица разгладились.

— Добрый старина Уотсон! — произнес он. — Всегда-то вы спешите на помощь красавице, попавшей в беду. И не раз выходило так, что помощь ваша была некстати.

— В таком случае я полагаю, — с достоинством отвечал я, — что ваша поездка на материк увенчалась успехом?

— Лишь отчасти, Уотсон! Прошу вас, простите мою несдержанность. Нет, успехом моя поездка не увенчалась. Мне казалось, что я должен был прямо направиться в один из европейских городов, название которого вы без труда отгадаете. Я отправился туда и успел обернуться, я бы сказал, за рекордно короткое время.

— И что же?

— Этот… мистер Хендон — человек очень напуганный. Однако он не лишен сообразительности. Не успев выехать из Швейцарии, он, должно быть, догадался, что поддельное письмо — это ловушка, в которую его заманивают. Но я потерял его след. Где он сейчас? И будьте так добры, объясните мне, почему это вам вздумалось называть его негодяем.

— Возможно, я погорячился. Но не могу не признать, что мне этот человек не нравится.

— Почему?

— Для человека, занимающего высокое положение, некая вычурность манер, без сомнения, допустима. Но он чересчур много кланяется! Он устраивает сцены на людях. Он перенял материковую привычку обращаться к английской леди «мадам» вместо знакомого нам «миссис». Все это чертовски не по-английски, Холмс!

Мой друг как-то странно посмотрел на меня, словно в недоумении, и собрался было отвечать, но тут мы услышали стук колес приближающейся к нашему дому извозчичьей кареты. Не прошло и минуты, как в комнату вошла Силия Форсайт, сопровождаемая невысоким, угрюмого вида человеком в котелке с неровно загнутыми полями. По его бакенбардам я заключил, что это Трепли, слуга.

Мисс Форсайт раскраснелась от пребывания на холодном воздухе. Она была в шубке, а в руках держала изящную муфту.

• Предыдущая
• 3/60
• Следующая