Подвиги Шерлока Холмса - Карр Джон Диксон - Страница 10

• Предыдущая
• 10/60
• Следующая

Сдвинув брови, Холмс ползал на полу на четвереньках и рассматривал под окнами с помощью своей лупы каждый дюйм. Услышав, что я обращаюсь к нему, он поднялся.

— Нет, Уотсон! Эти окна не открывались три дня назад. Если бы их открывали в такую сильную грозу, я бы нашел следы. — Он потянул носом воздух. — Но не было никакой необходимости открывать окна.

— Послушайте! — сказал я. — Что это за странный звук?

Я посмотрел в сторону кровати, завешенной темным пологом до пола. Мой взгляд остановился на стоявшем у ее изголовья столике с мраморным верхом, уставленном запылившимися пузырьками с лекарствами.

— Холмс, да это же золотые часы покойника! Они на том столике лежат и еще тикают.

— Вас это удивляет?

— Конечно, за три дня они должны были бы остановиться.

— Они и остановились. Но я их завел. Я зашел сюда, прежде чем взглянуть на покойника там, внизу. По правде, я ровно в десять часов проделал весь этот путь от деревни, чтобы завести часы сквайра Трелони.

— Холмс, честное слово…

— Вы только посмотрите, — продолжал он, торопливо подходя к столику, о котором шла речь, — какое тут лежит сокровище! Взгляните-ка на это, Лестрейд! Смотрите!

— Но, Холмс, это ведь всего лишь баночка с вазелином, которую можно купить в любой аптеке!

— Напротив, это орудие палача. И тем не менее, — задумчиво заключил он, — остается еще один вопрос, который по-прежнему не дает мне покоя. Как это вам удалось заполучить сэра Леополда Харпера? — неожиданно произнес он, оборачиваясь к Лестрейду. — Он здесь живет?

— Нет, он остановился у своих друзей, живущих по соседству. Когда было решено произвести вскрытие, в местной полиции сочли удачным стечением обстоятельств то, что самый известный в Англии специалист по судебной медицине находится под рукой, и потому послали за ним. Но он не сразу смог приступить к тому, что от него требовалось, — прибавил он с лукавой улыбкой.

— Почему?

— Потому что лежал в постели с грелкой, со стаканом горячего пунша и с насморком.

Холмс вскинул руки.

— Теперь мне все ясно! — воскликнул он.

Мы с Лестрейдом удивленно переглянулись.

— Я должен отдать только еще одно распоряжение, — сказал Холмс. — Лестрейд, никто сегодня не должен покидать этот дом. Я надеюсь, вы найдете благовидный предлог, под которым можно всех здесь задержать. Мы с Уотсоном устроимся в этой комнате до пяти утра.

Было бесполезно, учитывая его властную натуру, спрашивать, почему мы должны делать это. Он уже уселся в единственное кресло-качалку, и было бесполезно говорить о том, что я не могу даже сесть на кровать, на которой лежал покойник, а уж тем более соснуть на ней. Какое-то время я протестовал. Я протестовал до тех пор, пока…

— Уотсон!

Вторгшись в мои сны, этот голос пробудил меня от тяжелого сна. Я вскочил с одеяла, на котором лежал. Видимо, у меня был весьма взъерошенный вид. Утреннее солнце светило мне в глаза, а часы мертвеца все еще тикали у меня под ухом.

Надо мной стоял Шерлок Холмс. По обыкновению, он был опрятен, как кот. Он смотрел на меня.

— Уже десять минут шестого, — сказал он, — и мне показалось, что лучше разбудить вас. А, Лестрейд, — продолжал он, услышав стук в дверь. — Полагаю, и все остальные с вами. Прошу вас, входите.

Едва я успел спрыгнуть с кровати, как в комнату вошла мисс Дейл, а за ней — доктор Гриффин, юный Эйнзворт и, к моему изумлению, священник.

— Послушайте, мистер Холмс, — громко заговорила Долориз Дейл, при этом ее глаза сверкали от гнева. — Бессовестно ради какой-то прихоти держать нас здесь всю ночь — взгляните хотя бы на бедного мистера Эпли.

— Поверьте мне, это не прихоть. Я хочу объяснить, как покойный мистер Трелони был хладнокровно убит.

— Вот как? Убит? — выпалил доктор Гриффин. — В таком случае инспектору Лестрейду будет интересно послушать вас. Но метод…

— …был дьявольски прост в своей простоте. Доктор Уотсон был достаточно проницателен, чтобы привлечь к нему мое внимание. Нет, Уотсон, ни слова! Мистер Эпли дал нам ключ к разгадке, когда сказал, что если бы он занялся врачебной практикой, то мог бы по рассеянности удалить у здорового пациента желчный камень. Но он сказал не только это. Он заявил, что первым делом дал бы пациенту хлороформ. Слово, которое навело меня на размышления, было хлороформ.

— Хлороформ!—довольно громким голосом повторил доктор Гриффин.

— Именно. Убийца вполне мог вспомнить о нем, поскольку только в прошлом году в Олд-Бейли в ходе знаменитого судебного процесса об убийстве миссис Аделаида Бартлет была освобождена от обвинения в отравлении своего мужа. Она ввела ему в горло жидкий хлороформ в то время, как он спал.

— Но, черт возьми! Трелони не глотал никакого хлороформа!

— Разумеется, нет. Но допустим, доктор Гриффин, я бы взял большой кусок ваты, пропитанный хлороформом, и приложил его ко рту и ноздрям старика, который глубоко спал, и держал бы вату минут двадцать. Что бы произошло?

— Он бы умер. Но вы не смогли бы этого сделать, не оставив следов!

— Ага, замечательно! Каких следов?

— Хлороформ обжигает кожу и оставляет на ней волдыри. На коже остались бы ожоги, пусть и очень маленькие.

Холмс протянул руку к столику с мраморным верхом.

— Теперь допустим, доктор Гриффин, — сказал он, беря баночку с вазелином, — я бы первым делом нанес на лицо жертвы тонкий слой вот такой мази. Остались бы следы после этого?

— Нет!

— Ваши познания в медицине несомненно превосходят мои. Хлороформ летуч; он испаряется и быстро исчезает из крови. Отложите вскрытие почти на два дня, как и было сделано, и не останется никаких следов.

— Не торопитесь, мистер Шерлок Холмс! Есть еще…

— Есть еще незначительная, весьма незначительная возможность того, что запах хлороформа будет обнаружен либо в комнате умершего, либо при вскрытии. Но в этих случаях он растворился бы в сильном запахе лекарств и мазей. При вскрытии он тоже был бы неуловим по причине того, что сэр Леополд Харпер страдал сильным насморком.

Рыжая борода доктора Гриффина еще более оттенила бледность, покрывшую его лицо.

— О Господи, да так оно и есть!

— А теперь спросим себя, как это сделал бы священник: cui bono? Кому выгодно это подлое злодеяние?

Я обратил внимание на то, что Лестрейд шагнул к доктору.

— Поосторожнее, черт возьми! — рявкнул Гриффин.

Холмс поставил на место баночку с мазью и взял тяжелые золотые часы умершего, которые, казалось, тикали еще громче.

— Я бы хотел привлечь ваше внимание к этим золотым часам с крышкой. Вчера вечером в десять я завел их. Сейчас, как вы видите, двадцать минут шестого.

— И что с того? — громко спросила мисс Дейл.

— Именно в это время, если вы вспомните, священник заводил эти же самые часы в то утро, когда вы нашли вашего дядюшку мертвым. Хотя то, что я буду делать, возможно, вам не понравится, прошу вас все же послушать.

Холмс принялся медленно заводить часы, и раздался резкий скрежещущий звук. Он продолжал вращать головку, и снова повторялся тот же звук.

— Погодите-ка! — сказал доктор Гриффин. — Тут что-то не то!

— Вы снова правы! И что же не то?

— Черт возьми, священник только два раза повернул головку, и часы были заведены до конца. Вы повернули головку семь или восемь раз, но они еще не заведены!

— Именно так, — произнес Холмс, — но я не имею в виду только эти часы. Любые часы, заведенные в десять вечера, никак не могут быть снова до конца заведены на следующее утро путем двукратного вращения головки.

— Боже милостивый! — пробормотал доктор, пристально глядя на Холмса.

— Следовательно, покойный мистер Трелони не ложился спать в десять часов. Принимая во внимание его расстроенные нервы и продолжавшуюся грозу, вероятнее всего, он сидел до позднего времени и читал Библию, что, по словам священника, он иногда делал. Заведя свои часы как обычно, спать он не ложился до трех часов. Убийца застал его уже глубоко спавшим.

• Предыдущая
• 10/60
• Следующая