Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 5 (СИ) - Март Артём - Страница 41

— С-с-сука… — Протянул я. — Должно быть, во время драки… То есть работы выпало.

Ничего не сказав, врач только пожал плечами.

— Ладно, — вздохнул врач. — Мне нужно возвращаться к работе. Выход, думаю, сами найдете.

Он хотел было уже уйти, но я остановил его.

— Подождите, — сказал я, извлекая портмоне. — Давайте с вами договоримся по-другому.

— Ну… — протянул заинтересовавшийся врач. — Давайте. Может, и договоримся.

Семен рискнул вернуться на место сделки рано утром. Солнце еще не успело подняться, и только красный отблеск виднелся на горизонте. Было прохладно. Вокруг все еще царили предрассветные сумерки.

Семен оставил машину метров за триста до мехтока. Дальше пошел пешком, наблюдая, нет ли милицейского оцепления. Оцепления уже не было. Механизированный ток пустовал. Когда он аккуратно зашел на двор, увидел, что тут остались только автомобили чеченов и бандитов. Вероятно, их эвакуируют днем. Менты угнали только груженый оружием газик.

Тел, ожидаемо, тоже не было. На бугристом асфальте мехтока остались лишь темные пятна впитавшейся крови. То тут, то там, звенели под ногами гильзы от пуль. Силовики устроили в этом месте настоящую бойню.

Семен долго не знал, с чего же ему начать. Не было ни единой зацепки, которая могла бы указать ему, кто же устроил все это. Кто, несмотря на взятки и связи Корастелева, решился взяться за них по-настоящему. Да и не просто взяться, а, что называется, преуспеть.

Семен знал, что под Корастелева копали и раньше. Однако нерадивые следователи быстро закруглялись, когда к ним заходил очередной прикормленный Корастелевым начальник. А тут связи просто не сработали. Прикрытие посыпалось, а вместе с ним и весь, как оказалось, хрупкий бизнес полковника.

Для Семена, который полностью зависел от Корастелева, это стало вопросом буквально жизни и смерти. Сложно урезать свои потребности, если они уже достаточно возросли. А некоторые сократить Семен и вовсе не мог. Например, не мог бросить брата, оставшегося беспомощным инвалидом после Афгана.

Прислушиваясь, не едет ли кто, Вадим стал бродить туда-сюда по широкому двору мехтока. Всмотрелся в изрешечённый пулями ЗАВ, высящийся над двором, словно ведьмин домик на курьих ножках. Глянул вдаль, где серыми, приземистыми строениями стояли амбары-зернохранилища.

Ничего не оставалось, кроме как осмотреть автомобили. Хотя вряд ли он найдет здесь что-то полезное. Наверняка следователи выгребли все, что могло хотя бы отдаленно напоминать улику по делу.

Минут двадцать он лазил по пустым машинам, стараясь не оставить явных следов. Как он и ожидал, ничего путного внутри не было.

Последней машиной, которую еще не успел осмотреть Семен, был пирожок. Белый и гниловатый, с измятым носом, он стоял у края забетонированной площадки. Как заметил Минаев, автомобиль был буквально изрешечен пулями. Вероятно, за ним, как за укрытием, кто-то прятался во время перестрелки.

Семен заглянул в полную стекла кабину с разбитыми окнами. Осмотрел распахнутый бардачок. Он оказался пуст. Чтобы в нем ни находилось, все это выгребли подчистую. В общем-то, ни на что не надеясь, Семен обошел машину по кругу. Тронул и отвел открытую дверцу кузова. Внутри было почти пусто. Валялся только какой-то мусор: труха отколовшейся краски, желтоватый лист газеты, да старая обертка от шоколадного батончика Марс.

При виде обертки от шоколадки, Семен поймал себя на мысли, что ему хочется есть. Когда он вообще ел в последний раз? Кажется, вчера в полдень, на встрече с мясуховскими.

— М-да… — Протянул он себе под нос. — Надо было сначала пожрать, а потом уже показывать Горелому характер. А так пропала окрошка впустую.

Семен осмотрелся, открыл и вторую дверцу кузова. Заглянул внутрь, чтобы проверить дальнюю, затененную стену. Там было так же пусто, как ему и показалось с самого начала. Однако он почувствовал, что наступил на что-то.

Минаев глянул себе под ноги. Опустился возле выхлопной трубы. Там, под машиной, практически под днищем, что-то лежало. Это было грязное, притоптанное кем-то удостоверение.

Семен поднял пыльную книжечку, отряхнул о штаны. Потом открыл. Всмотрелся в фотографию.

— Очень интересно, — нахмурил он брови и стал читать. — Охранное агентство Оборона. Руководитель, Виктор Иванович Летов. Виктор Летов, значит.

Семен принялся рассматривать черно-белое фото, приклеенное на развороте.

— Да это ж он… — Узнал вдруг Минаев. — Тот самый мужик, которого притащили нам чечены…

На следующий день я проснулся только в полдень. Чувствовал я себя чудовищно усталым, и все тело болело. Кроме того, Марина попыталась закатить мне скандал, когда я вернулся под утро. Однако, увидев мое избитое лицо и раны, девушка испугалась и тут же попыталась позаботиться обо мне. Попыталась как смогла. Предлагала сделать чаю, или покормить, но я отказался. Остатки адреналина все еще будоражили кровь, и есть совершенно не хотелось. Тогда девушка дала мне обезболивающие. А потом мы легли спать.

А вот предыдущая моя ночь не закончилась посещением Жени. Корзун был жив, хоть и слаб. А еще он обрадовался, когда увидел меня.

— Я думал, тебя убили, — сказал он удивленно, когда меня пустили в реанимационную палату.

— А я думал, что тот чечен прикончил тебя, — хмыкнул я, глядя в растерянные глаза Жени.

Наш разговор был кратким. Полушепотом, в общих чертах, я обрисовал ему, что случилось на мехтоке. Что мы с группой Тургулаева захватили мясуховских вместе с чеченами. А потом спросил Женю его самочувствии.

— Ну и не слабо же он меня пырнул. Скот этот, — проговорил Женя, пошевелившись и оттого поморщившись от боли. — Странно, что не добил.

— Мне тоже странно, — сказал я. — Я рад, что ты живой. Но тот чечен был настоящим псом войны. Почему он тебя не прикончил? По всем правилам здравого смысла ему надо было замести следы. А он не замел.

— Не знаю, — посмотрел с подушки на меня Женя. — Я потерял сознание от боли, когда он ударил меня ножом. Потом все было как в тумане. Помню какие-то обрывки: как меня грузят в машину, как везут куда-то. Я думал, помираю. Думал, что еще вот-вот, и на том свете окажусь. Ну или еще где-нибудь. Что там после смерти бывает? А потом, на тебе. Я просто очнулся в палате.

— Тебя привез сюда Вадим, — улыбнулся я. — Я кинул ему гудок, пока чечен тебя резал. Вот он и догадался приехать.

— Надо же, — криво улыбнулся Женя. — Хоть в чем-то этот горе-разведчик оказался полезным. Поправиться бы еще побыстрее. Я только от простреленной ноги стал отходить.

— Жить будешь, — сказал я с улыбкой. — Да и заживет все, как на собаке.

— Надеюсь. Чай, не первое мое ранение. — Он хмыкнул. — Да и не самое неприятное. Я тебе рассказывал, как мне, в Афгане, осколком оба полужопия навылет пробило?

— Раз сто, — рассмеялся я.

— Ну вот. Было не так больно, как сейчас, или с ногой, но два месяца я не мог нормально присесть. Вот то была пытка так пытка. Уж лучше ковылять на костылях, чем ходить с простреленной жопой.

— Да уж. По сравнению с этим, ножик в печенку, это так, комариный укус.

— Ну, — Женя улыбнулся.

— Я рад, что все хорошо, — встал я с табурета, на который присел поговорить с Женей. — Но мне уже пара. Надо еще в травмпункт заехать. Все никак с этим не разберусь.

— С чем?

Я показал ему левую руку, перевязанную грязной тряпкой.

— А. Ножом на вылет? — Женя слабо засмеялся.

— Ага. В вашем полку покалеченных рук прибыло.

— Ну, до меня тебе еще далеко, — Корзун с трудом показал из-под одеяла свою трехпалую ладонь. — Так что тянешь пока что только на рядового. Когда в следующий раз палец отрежут, может, переведу тебя в ефрейторы.

— Мне как-то в рядовых больше нравится. Ну ладно. Давай. Завтра заеду проведать.

На том мы и распрощались. А я поехал в травмпункт, чтобы меня подлатали. Рассказал там, что на меня напали на улице с ножом. Надо было как-то объяснить такие подозрительные раны. К счастью, и медсестра, и хирург, осмотревший мою руку, поверили, ну и оказали помощь.