Лаванда для отца-одиночки (СИ) - Кальк Салма - Страница 43

Она лежала на кровати с Трофеем, точнее, Трофей облюбовал её школьную юбку, а Юма подумала, что потом потренируется в простейшем бытовом воздействии — убирать шерсть с одежды. Это должно быть легко, это все умеют, только сегодня девчонки обсуждали — Фанни, Пилар и Аделька. Вообще надо было делать уроки, потому что если вечером у них гости, то будет не до учебников. Но потом она подумала — математику решит быстро, по литературе прочитает ещё быстрее, а биология… пускай госпожа Шу сначала скажет, чего ей нужно.

Юма смотрела ролики с проделками котов в сети, и не сразу сообразила, что звонит телефон. И совершенно не поняла, чего ради ей звонит мама.

Мама звонит обычно вечером, у них это день, ведь семь часов разницы. А сейчас у мамы утро, в это время она собирает и выпроваживает в школу близнецов.

— Мама, привет! Что-то случилось? — осторожно спросила Юма.

— Здравствуй, Юджиния, — начало не предвещало ничего хорошего. — Как у тебя дела?

— У меня всё нормально, — Юма всегда так говорит маме, так проще всего.

— Вот и расскажи, что у тебя нормально, — не слезала с неё мама.

— Да как всегда. Школа, — пожала плечами Юма.

— И что же у тебя в школе? Какие у тебя оценки? Что говорят о тебе учителя?

Вся мама в этом. Самое главное в жизни — это какие оценки и что говорят учителя.

— Наша классная наставница госпожа Бойд всегда говорит обо мне хорошо.

И это правда, рыжая всегда хвалит Юму, говорит, она быстро соображает, и у неё нестандартный подход к решению задач, и это очень хорошо. На математике мало кого так же хвалят, может быть — Жака и Фанни, и Пилар иногда. И всё.

— А что говорят другие учителя?

— Разное, — пожала плечами Юма. — Обычно не говорят, а оценки ставят.

В чём же дело и где подвох? Почему мама ничего не говорит?

— Оценки ставят, значит. А вот скажи, дорогая Юджиния, почему мне с утра пораньше звонит твоя учительница биологии и говорит, что ты не учишься, прогуливаешь уроки и не умеешь себя вести?

Ох. Юма едва удержала рвущееся с языка крепкое слово. Думала — отучилась выражаться, в школе даже парни не матерились ни на каком языке, ну почти, разве только Фред иногда тихонько, когда его совсем прижимали. Так вот нет.

— Она преувеличивает, — сказала Юма как могла вежливо.

— Она сказала, что ты связалась с самыми отвратительными мальчишками в классе, вы все вместе не учитесь и прогуливаете уроки! Где-то я это уже слышала, мне интересно, куда смотрит и что думает твой отец! И почему он это тебе позволяет!

— Мама, ты всё не так поняла, — Юму уже трясло и колотило, но она сдерживалась. — Мы решаем этот вопрос. С биологией.

— И как вы его решаете, интересно бы мне знать? И сколько уже это продолжается?

— Три дня это продолжается, с понедельника. А ты думала, два месяца, да? Так вот тебе наврали! Всё у меня нормально, а что не так — то решим!

— Я вижу, как там у тебя нормально! И скажи мне пожалуйста, это что, кошка? Лежит явно на какой-то твоей одежде! И ты позволяешь кошке лежать на твоих вещах!

— Это не кошка, это кот. Мне нужно выполнить задание по отчистке одежды от шерсти, он мне помогает, — сообщила Юма уже почти сквозь слёзы.

Она даже не сообразила, что в телефоне будет видна её комната, и её кровать, и Трофей. Встала, отвернула телефон от кровати.

— И почему у тебя одежда на кровати? А ну немедленно покажи, что у тебя там ещё!

— У меня всё в порядке и вообще убрано!

— Да где у тебя убрано? Почему одежда не на плечиках? Почему стол завален? Как ты сможешь делать уроки за таким столом?

И тут ещё как назло Трофей поднялся, заскочил на стол и со стола потёрся о телефон.

— Чем там занимается твой отец? Почему он это допустил?

— Мама, у нас вообще клининг был сегодня, потому что гости придут! С отцом всё хорошо тоже! И вообще уже отстань, если не хочешь сказать ничего хорошего!

— Да какие там гости, наверное, такие же никчемные, как и он сам!

— А вот это тебя уже совсем не касается!

— Меня касается, кто бывает в доме, где живёшь ты!

— В доме, где живу я, бывают мои друзья и папины друзья. А сегодня к нам придут знакомиться родители папиной девушки. У них свой питомник, они привезут нам растения, которые вырастили специально для нашего сада, вот!

Юма торжествовала — мама потеряла дар речи.

— Какая ещё… папина девушка? — пробормотала она.

— Нормальная! Не то, что твой этот, как там его, господин Бартс! Который хотел упечь меня в интернат!

Мама фыркнула.

— Ну вот женится на ней твой папочка, нарожает она ему детей, и отправит он тебя обратно к нам. Вот тогда и поглядим, что ты запоёшь. А пока я перезвоню твоей учительнице завтра и спрошу, что ты сделала для того, чтобы исправить свои возмутительные оценки.

И разорвала соединение.

Юма стояла посреди комнаты вся взъерошенная. Ну ничего же нового, да? Оно всегда так. Зачем только эта дура старая позвонила маме? И откуда взяла мамин номер? И как ей только в голову такое пришло? Она что, подумала, у мамы есть телепорт, как у дедушки Жака де ла Мотта? Или ей просто свою злость было некуда девать?

Она не замечала, что стоит посреди комнаты и ревёт. Ей на глаза попалась злосчастная юбка, она схватила её и швырнула на пол со всей злости. Трофей подумал, что с ним играют, и сиганул за юбкой под кровать, ничего не понял, вылез обратно.

Юма перевернула два стула с одеждой — а пофигу, и думала, что бы ещё ей перевернуть, когда в приоткрытую дверь заглянул папа.

Ну да, он сегодня должен был прийти пораньше, гости же.

— Эжени? Что происходит? Кто тебя обидел?

— Почему эта дура Шу позвонила маме? Как она могла? И сказала ещё, что я вообще не хожу на уроки и пропащая, и друзья у меня такие же!

— Она преувеличила. Наверное, я говорил с ней слишком мягко, нужно иначе. Я потом ещё позвоню маме и спрошу, что случилось.

Папа говорил спокойно, но сейчас это не помогало ни чуточки.

— Она сказала, что мы всё неправильно делаем, и плохо живём, и вообще.

— Я думаю, она так от нервов. Она же не рядом с нами и не знает, как на самом деле. Я поговорю.

— Ты же уже один раз поговорил с этой Шу! И она как вообще тебя не слушала! И сегодня сама выгнала нас с Луи с урока! Мы с ней как нормальные, а она с нами как дура!

Папа поглядывал то на часы, то на неё. А Эжени уже не соображала ничего, подхватила рюкзак, сунула ноги в кроссовки и сиганула вниз по лестнице. За ней бежал Трофей.

— И я вообще больше никогда не пойду в эту херовую школу, ты понял? Да пропади она пропадом, провались на ровном месте, и эта дура старая пускай тоже провалится!

Она выскочила на крыльцо и рванула к калитке. Хлопнула калиткой и побежала дальше.

29. Повезло

Тео подозревал, что может случиться какой-то форс-мажор, просто потому, что если есть такая возможность, то он случится непременно. И был внутренне готов. Но он никак не ожидал, что этот форс-мажор спровоцируют учительница Эжени и Вирджиния. Честно, хотелось настучать по голове обеим, прямо сейчас. И хорошо, что одна где-то там, а вторая — вообще за океаном.

Что же, а сейчас — попробовать пригласить гостей в дом? И сообразить, куда делась Эжени, и как вообще правильно — не трогать её сейчас, или наоборот?

Лаванда беспомощно смотрела то на него, то на родителей, то на Трофея. Ничего, сейчас как-нибудь справимся. Посмотреть на неё, транслировать — с тобой всё хорошо, продолжай, как и делала.

— Мама, папа, это Тео, Теофиль Жервез. А из дома выбежала Эжени. У неё… неприятности, — сказала Лаванда.

— Рад знакомству, — улыбнулся отец Лаванды, а мать просто кивнула.

— Госпожа Венсан, господин Венсан, прошу простить нас всех за некоторый хаос, — Тео постарался улыбнуться как можно более дружелюбно. — Проходите в дом, пожалуйста. Вы знакомы с нашим Трофеем?

— Нет ещё, — живо откликнулся господин Венсан. — Он выглядит истинным хозяином здешних мест, вот повезло-то хвостатому! Это же тот самый, которого ты подобрала и лечила? — спросил он у дочери.