Шифры цивилизации: Коды, секретные послания и тайные знаки в истории человечества - Маккей Синклер - Страница 49

Более того, сообщения, передаваемые при помощи азбуки Морзе, были заранее зашифрованы – получалось, что один код передается посредством другого. Смысл обычной телеграммы сразу же становился ясен оператору, мгновенно переводившему вереницу точек и тире в открытый текст. Но военные донесения, передаваемые по телеграфу, были беспорядочным набором символов, которые при декодировании превращались в бессвязную путаницу из букв. Можно сказать, что телеграфисты переводили тарабарщину. Но к работе они должны были относиться ответственно, так как даже малейший промах мог обернуться катастрофой на фронте.

На севере Лондона жила девушка по имени Пэт Синклер, которая с юности увлекалась электрическими приборами (в 1930-х гг. подобные хобби у юных леди отнюдь не поощрялись). Поэтому с началом войны она сразу же добровольцем записалась в слухачи (перехватчики сообщений). Эта работа позволила ей максимально эффективно применить свои знания и навыки для победы над нацистами, а также подогрела ее интерес к новым технологиям. Там она также поняла, каким стрессом может обернуться работа перехватчика, если не принять мер предосторожности. Пэт и ее товарищи работали с утра до ночи; в результате кисти рук начинали болеть, глаза уставали, а сознание так затуманивалось, что отказывалось воспринимать закодированные сообщения, поступавшие в эфир. Для такой работы требовалась физически и психически выносливая молодежь, хотя среди телеграфистов были и люди в возрасте. Многих тяжелые условия труда приводили к эмоциональному выгоранию и нервному истощению. С другой стороны, осознание того, что их работа ежедневно помогает воюющим солдатам приблизить победу, было для них своего рода вознаграждением. Кроме того, на пунктах перехватов во внерабочее время обычно царила молодежная атмосфера, полная веселья и романтики. Одной из особенностей станции, на которой работала Пэт, было то, что там бок о бок с девушками из Женской вспомогательной службы ВМС работали и мужчины. Их распределяли по парам, потому что так было легче работать, но это также позволяло молодежи флиртовать и устраивать танцы по выходным.

Станции прослушивания «Службы Y» были разбросаны по всей Британии, от подземной базы в Скарборо в Йоркшире до импровизированных домиков на южном побережье. Работавшие на них молодые телеграфистки настраивались на каналы связи немецких пилотов, а те, зная, что их прослушивают красивые британские девушки, иногда отправляли им романтические сообщения! Хотя сама по себе азбука Морзе состояла лишь из двух звуков, имелись некоторые хитрости, позволявшие с ее помощью передавать человеческие чувства. Для этого ничего не требовалось, кроме обычных средств передачи посланий: у каждого оператора был свой неповторимый стиль набивания информации, поэтому те, кто прослушивал вражеские каналы связи, с легкостью определяли, с каким оператором они имеют дело. Эту индивидуальную особенность называют «почерк радиста». Немцы всегда знали, что их сообщения перехватываются. Так в мире «точек и тире» порой завязывались странные платонические отношения: молодые немцы предвкушали, как их послания будут прослушивать хорошенькие девицы, а юные англичанки рисовали в воображении красавцев-операторов, чей «почерк» всегда узнавали.

Война была долгой, и слухачи трудились не покладая рук. А в послевоенные годы многие телеграфисты обнаружили одну странность, возникшую как следствие их напряженной работы. Пэт Синклер однажды призналась, что азбука Морзе так крепко засела в ее голове, что стала неотъемлемой частью ее сознания. И когда она смотрела кинофильмы или телесериалы, в которых фигурируют послания из точек и тире, ей удавалось расшифровать их гораздо быстрее, чем героям на экране! Более того, бывшая радистка с легкостью распознавала случаи, когда режиссеры выдавали за сообщения какую-нибудь тарабарщину.

В век цифровых технологий телеграфы заняли свое почетное место среди музейных экспонатов; иначе и быть не могло. Однако до сих пор в мире полно энтузиастов, мастерски владеющих хитроумной азбукой Морзе. Эта система изменила мир, став на какое-то время частью его звуковой среды. Отрывистые списки точек и тире рассказывали истории об ужасных битвах и триумфальных победах, яростных нападениях и блестящих контратаках.

Иногда секретными шифрами становятся горькие отголоски языков народов, подавленных захватчиками. Под гнетом оккупантов звучание родного языка становится для аборигенов символом непокорности и свободы. Именно это произошло с языками американских индейцев, племен, чья культура была истреблена полчищами европейских колонизаторов, наводнивших Северную Америку. В начале XX в. новые хозяева континента постановили, что дети коренных американцев должны быть отлучены от семей и родной культуры. Их отправляли в школы-интернаты подальше от родины, где воспитывали в духе новых традиций. Тем не менее языкам индейцев как-то удалось выжить. А последствия беспощадного захвата земель и угнетения коренных народов отозвались в одном весьма элегантном криптографическом изобретении времен Второй мировой войны.

Языки вроде навахо и команчи во время войны неожиданно обрели вторую жизнь. О них вспомнили, когда понадобилось надежное средство передачи секретных сведений. Ведь японцам и в голову бы не пришло, что американцы станут ими пользоваться. Эти языки применялись в шифрах подмены: каждое слово обозначало определенную букву. А на линии фронта, в быстро меняющихся условиях боевых действий, коренные американцы даже говорили на своем родном наречии, что помогало им быстро и легко обмениваться важной информацией. Иногда поэзия этих загубленных языков вновь давала себя знать. Индейцы, которых порой называли «говорящими шифрами», оказались в самом центре конфликта, и их вклад в победу трудно переоценить.

Идея привлечь к делу индейские языки впервые появилась еще во время Первой мировой. А в межвоенный период пришедшие к власти в Германии нацисты всерьез заинтересовались возможностями, таившимися в языках американских народов (по некоторым предположениям, Геббельс считал индейцев представителями арийской расы). Немецким лингвистам было поручено влиться в племя команчей, чтобы погрузиться в их культуру и оценить потенциал использования их языка в качестве нового шифра. Некоторые под предлогом последипломного обучения направились непосредственно в США, где должны были осторожно выяснить, как и где можно овладеть наречиями коренных жителей континента. Но там их ждал сюрприз: оказалось, что до наших дней сохранилось не так уж много памятников индейской письменности, которые можно было бы проанализировать. В XIX–XX вв. языки местных племен стирались с лица земли так тщательно, что написанных на них текстов к середине прошлого века практически не осталось. Народ команчей смог сохранить родной язык и традиционный уклад, но чужакам они предпочитали этого не показывать.

Горькая ирония заключалась также в том, что у правительства США имелись все причины благодарить индейцев за то, что они не дали полностью уничтожить свои языки, как того хотели американские чиновники. И, к счастью для американских военных, среди детей, которых когда-то забрали у родителей и поместили в школы-интернаты, нашлись те, кто, повзрослев, с радостью воспринял возможность применить свои знания на благо родины в грядущей войне. Одной из индейских традиций, с которыми боролись американские власти, был обряд посвящения в воины. Парни из команчей, как и из других коренных племен, не забыли о нем. В войне они видели возможность продемонстрировать свою отвагу и показать всему миру навыки, которыми никто, кроме них, не обладает.

После нападения японцев на Перл-Харбор Соединенные Штаты Америки официально вступили во Вторую мировую войну. Сбор всех «говорящих шифрами» не занял много времени: некоторые из них находились на службе еще за год до начала конфликта. Например, рота из 20 представителей племени чокто, штат Оклахома, была сформирована и обучена премудростям радиотехнической разведки перед войной. Солдаты, служившие в этом подразделении, работали над созданием новой системы шифрования, в основу которой лег бы их родной язык. Одной из проблем, с которой столкнулись индейцы, было отсутствие в языке чокто эквивалентов для некоторых английских терминов. Но криптографы нашли выход из положения: они заменяли английские слова на иносказательные обороты. Так, они говорили о «стреляющих швейных машинках» и могучих «черепахах», которыми управлял «безумный бледнолицый». Даже если бы незашифрованные сообщения с подобными словами были перехвачены немцами и переведены с чокто, что могли узнать из них дешифровщики? Им ведь было неведомо, что «черепахи» – это танки, а «стреляющие швейные машинки» – пулеметы. Гитлер бы и вовсе расстроился, если бы узнал, что «безумный бледнолицый» – это он.