Позывной "Курсант" 3 (СИ) - Прядеев Евгений - Страница 24

— Извини, увлекся. Не обо мне речь. Так вот о чем я, Алеша…У меня есть ощущение, будто ты…– Марк вздохнул, потом почесал указательным пальцем бровь. — Ну, что-то ты знаешь, или с чем-то связан. С чем-то опасным. Еще чекист этот, Клячин…Ни с кем из нас так не носятся, как с тобой. Понимаешь?

— Понимаю, Марк… Понимаю…– Я перестал таращится в пустоту и посмотрел на детдомовца. — Скажи, ты ведь не думаешь, будто я… ну…типа, враг. Или что-то такое.

— Враг? — Бернес несколько раз моргнул, недоумевая от моего вопроса, а потом громко рассмеялся и махнул рукой. — Конечно, нет! Ну, какой из тебя предатель или шпион. Ты об этом? Даже и близко такого не допускал. Нет…Я думаю, что ты в опасности. Вот так скажу. Думаю, что-то в твоем прошлом есть, важное для некоторых людей. Иначе, не было бы столько суеты вокруг твоей персоны. Ты заметил? С тобой даже Шипко ведет себя иначе. Заметил. Не мог не заметить…

Бернес покачал головой, поражаясь чему-то, известному только ему. Видимо, для Марка было удивительно, что Панасыч вообще может к одному из детдомовцев относиться иначе, чем к остальным.

А я на мгновение задумался. Честно говоря, до слов Бернеса про старшего сержанта госбезопасности, ни разу о подобном не размышлял. Ну, Шипко, да Шипко. Обычный, вполне уже даже привычный Шипко. Орет, обзывается, гоняет нас. Однако если вспомнить…

Пожалуй, Марк прав. Панасыч реально ведет себя со мной не так, как с остальными. И Бекетов велел в случае срочной необходимости передавать сигнал о встрече через Шипко…К чему эта информация? Пока не знаю. Кроме маленькой детали, доверять нельзя. Никому. Я и прежде это знал. Сейчас лишний раз убедился. Может, потому у меня и прокатил нелепый отмаз с «джебом». А он, этот отмаз, чего уж скрывать, был совершенно идиотский. Я бы в жизни никогда на подобное не повелся. Если Панасыч — человек Бекетова, тогда все понятно. Он, может, товарищу старшему майору госбезопасности отчитался, а тот ему — жопу прижми и не лезь к пацану. Хочется ему иностранными словами разговаривать, черт с ним, пусть разговаривает. Главное, чтоб нужное вспомнил. Черт… Как вовремя у меня появилась та история про отбитую голову. Бекетов никак не проверит, правда это или нет.

И… Впервые я вдруг подумал про деда. Про то, что было бы с ним, окажись он сам в гуще данных событий. В том смысле, если бы я не попал в его тело и в его жизнь, Реутов, наверное, повелся бы на рассказы Бекетова. А товарищу старшему майору только это и надо. Ему нужна информация из дедовой головы. Все. Сам дед — скорее помеха. Хотя, с другой стороны, он ведь как-то жил раньше. Ну, мать вон моя появилась. Да и дедуля долго протянул.

Значит, Панасыч — человек Бекетова…А я, главное, еще думал, почему Шипко к директору школы не побежал. Хотя, должен был. Вот же твою мать…засада со всех сторон.

— Марк… — Я шагнул ближе к Бернесу и положил руку ему на плечо, заглянув в глаза. — Не могу пока всего рассказать. Вообще никак. Но ты прав. Есть одна история…Опасная? Пожалуй и так. Но, в любом случае я рад, что ты решился поговорить. Если честно, был готов записать тебя в крысы…

— Куда? — Бернес не обиделся. Скорее сильно удивился. — В крысы? Ты подумал, будто это я доношу? Почему⁈

— Да черт его знает. Просто как-то совпало все. Некоторые моменты косвенно указывали на тебя. Но сейчас… Сейчас я так не думаю.

— Вот спасибо! — Марк иронично хмыкнул. — Даже полегча́ло. В крысы он меня записал… Ну, ты даешь, вообще…

— Да ладно! — Я хлопнул Бернеса по плечу. — Не ссы. Видишь, все само собой выяснилось. Слушай… Это прямо здо́рово, что ты со мной поговорил. Во-первых, надо что-то делать с моими ночными беседами. Я теперь живу с двумя получекистами…

— С кем? — Бернес засмеялся. — Почему «полу»?

— Так они вроде как еще неполноценные. Хрен с ними. Не об этом речь. В общем, спасибо. Буду соображать, как поступить. И еще… — Я буквально на одну секунду задумался, сомневаясь, говорить ли Марку то, что собираюсь. Но в итоге решил, скажу. — Нас ждет очень важное дело. Очень! После того, как закончим свою учебу, надо кровь из носа попасть в определенный город. Пока не могу объяснить тебе всего. Но поверь, это крайне важно. Даже не для нас. Не для меня. Для… Черт. В общем, просто поверь на слово. Важнее ни в твоей, ни в моей жизни ничего не было и не будет. Обязательно поговорим об этом, когда придёт время. Я все объясню.

За что уважаю Бернеса, он не просто умный пацан, он реально сообразительный. Марк не стал докапываться, типа, а что? А почему? Он всего лишь кивнул с пониманием, но этого было достаточно. Теперь можно хотя бы на одного человека рассчитывать.

Впрочем, конечно, всего я никогда не смогу рассказать. Ни ему, ни кому бы то ни было. Сложно будет объяснить, с хрена ли я так уверенно говорю о том, когда начнется война, как начнется и сколько горя принесет. Ну, ничего. Будем работать с тем, что есть…

— Идем? — Марк посмотрел в сторону дорожки, которая вела к корпусу. — А то по закону подлости нас кто-нибудь обязательно хватится. Тот же Шипко, например.

— Ага. Есть такое…

Мы, не сговариваясь, двинулись к тому самому углу, за которым спрятались от лишних глаз. Однако, едва вывернули из-за него, я резко замер, а потом медленно сделал шаг назад, едва не наступив на ноги Бернесу, топавшему следом за мной.

— Эй! — Марк еле успел отскочить.

— Тихо! — Зашипел я, не оглядываясь, а потом еще для надёжности махнул рукой. Мол, заткнись уже. Не пали контору.

Просто по главной аллее, целенаправленно, с решительным видом двигались Бекетов, Клячин и еще какой-то неизвестный гражданин. Вернее, гражданин был неизвестный, но его лицо отчего-то казалось мне знакомым. Причем знакомым в том смысле, что я сто процентов видел его в интернете. То ли в старой и совсем не доброй «вики». То ли просто статьи попадались. Но кто это такой, естественно, я сейчас при всем желании сообразить не мог.

А еще не мог сообразить, почему я, как дурачок, пытаюсь спрятаться от этих товарищей. Ничего ведь предосудительного не происходит. Мало ли откуда мы с Бернесом идём. Однако, внутренняя чуйка настойчиво толкала меня подальше от глаз старшего майора госбезопасности. Именно от него.

— Ну, чего там? А? Ну? Эй? Батюшки… Вишь оно че… — Бубнил Подкидыш без остановки, как заведённый.

Говорил он почему-то междометиями, внезапно утратив способность собирать слова в адекватные предложения. Видимо, от волнения. Другой причины назвать не могу. Правда, надо признать, я тоже испытывал легкую маяту в груди. Потому что, если нас зажопят, будет очень, очень, очень плохо.

При этом Ванька дышал мне прямо в затылок. И подобная близость, между прочим, изрядно нервировала. Не очень люблю, когда в спину тычутся носом посторонние граждане. Личные границы, чтоб их. Сильно нас, современных людей то́ркает от этих личных границ. Я, конечно, уже привык к тому, что в данном времени, в 1938 году, совсем всё иначе, но некоторые моменты не так просто переломить. Поэтому Подкидыш бубнил и лез вперед, а я раздраженно отпихивал его назад. По итогу мы просто создавали ненужную суету.

Ванька оказался упрямым. Он вставал на цыпочки, вытягивал шею, пытаясь заглянуть через мое плечо, и вообще готов был забраться на мою же голову. Предположительно, с ногами. Слишком уж активно он подпрыгивал, топтался и пыхтел. При том, что нам, так-то нужно наоборот производить как можно меньше шума. Запалят если, точно выпишут люлей по полной. А Шипко просто, наверное, совершит коллективное смертоубийство через отрывание головы. Точнее нескольких голов. Целых трёх.

Казалось бы, откуда взяться Подкидышу, если на улице тусовались я и Бернес? Вроде не́откуда. Ага! Щас! Самое интересное никак не могло обойтись без его участия. Но лучше по порядку…

Остальных детдомовцев, как мы с Марком и предполагали, Шипко лично распихал по комнатам. Чтоб не мешали загадочной важной встрече. Причем, распихал в полном смысле этого слова. Еще и строго-настрого запретил выходить, о чем мы узнали чуть позже, после того, как вернулись в корпус.