Шлепок гнева (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович - Страница 31

— Так, котики-наркотики… — не терял я веры в светлое будущее, особенно после того, как разжился у медиков, прибывших на смену тем, кто упер Старри в больничку, ниток с иголками, — А ну-ка отведите меня к своим прежним держателям. К тем оркам, которые вас мне впарили!

А что еще остается делать? Я могу, конечно, остаться здесь, сесть у избушки, которая, как бы, тоже моя, если рассудить, а затем начать выщипывать котам шерсть, требуя провести к книгам проклятой ведьмы, но мне подсказывают мои детективные чувства, что это будет бесплодным, хоть и очень приятным занятием. А мне нельзя прохлаждаться, у меня Шпилька по городу бегает с нервным истощением.

Машину мне не дали, пришлось бежать своим ходом, но это оказалось и хорошо, потому что через пару километров от болота коты встали как вкопанные, одеревенев и задрав рожи кверху, чтобы вновь сиянием глаз собрать галюцинограмму дохлой орочьей ведьмы.

— У тебя осталось двадцать часов! — важно и внушительно сказала эта болотная курва, а затем растаяла в воздухе.

Уъу, сюка.

— Во имя всех кручин и лит, примите снова ложный вид! — произнес я кодовую фразу, от которой ожившие коты чуток пожухли и спрятали крылья, приобретя свою старую окраску серого и черного. Так-то лучше, нечего своим видом привлекать внимание обычных загородных педестрианов.

— А теперь бежим дальше!

Оба брата-акробата, то ли внуки, то ли племянники Роксоланы, впарившие мне в свое время этих самых котов за покером в борделе, жили, как оказалось, уже в Омниполисе, владея уютным бизнесом по производству метизов нижней ценовой категории. Ну, то есть делая копеечные шпингалеты, замки, открывашки и дверные ручки в «белую», а в «черную», насколько я понял после взгляда на мастерскую в не самом благополучном районе, мастрячили рубила, резала и тыкала, с помощью которых местные малоимущие могли себе заработать на эти самые шпингалеты. Чувствовали себя оба брата прекрасно, но только до момента пока мы с котами, потерявшие еще шесть часов времени, не вломились к ним прямо на совещание. Правда, я был в обличии человека.

— Господа, простите, что прерываю, — я постарался обаятельно улыбнуться, но что-то напутал в мимических мышцах, потому как присутствующие, сплошные зеленые орки среднего возраста, повскакивали со стульев, — но у меня с вот этими двумя господами срочный разговор. Семейное дело.

— Да ты попутал⁈ — резко взял с места в карьер один из уважаемых бизнесменов, не шибко отличающийся внешне от того самого орка, который недавно так радостно самоубился у меня в руках, — Да ты знаешь, кто мы таки…

— Кренц-краат, — я аккуратно коснулся пальцем со втянутым когтем его шеи.

Моя любимая комбинация — вычерченные на ладони знаки превращают руку в заменитель волшебной палочки на одно заклинание. Быстро, эффективно, дешево и доступно. На близких расстояниях.

— Уф, — орк потерял ко мне интерес, хватаясь за брюхо и дрожа всем телом, — Ты… чего наделал⁈

— Пара стаканов горячего чая и тебя отпустит, — я бросил взгляд на двух других незнакомых орков, стоящих в растерянности, — Господа, мне необходимо переговорить с этими двумя братьями. Срочно. Прошу понять и простить. Мне нужно всего полча…

— Да валите вы его уже! — нервно заорал сотрясаемый дрожью орк, продолжая держаться за танцующие потроха. Наведенное ощущение серьезного энергетического голодания от вампира. Никак не вредит живому организму, но ощущения премерзостные.

— Кренц-краат. Кренц-краат.

Просрав в никуда десяток часов, я сейчас нервный и напряженный.

Проводив отправившихся в великое приключение по поиску горячего чая ненужных орков, я обратил взгляд на нужных, заодно снимая иллюзорное обличие. Они, впрочем, и так обо всем догадались, увидев котов (которые тоже в маскировке! Экий мы отряд спецназа!).

— Вампир, — уныло отозвался один из братьев, Дреклин, кажется, — Ты че? Ну мы-то да, но ты же год не появлялся. Драйзден, мир её праху, клялась.

— Слушать клятвы шлюхи — это вы, ребята, даете, — ухмыльнулся я, — Расслабьтесь, но немного. Я не по ваши души, а может быть, даже разойдемся мирно.

— Может и разойдемся, но недалеко. Ты в курсе, кого турнул отсюда? — угрюмо поинтересовался второй орк, наевший на бизнесовских харчах нехилую такую пачку, — Они ж у нас спросят за тебя. А мы ответим.

— А я отвечу, что вы меня подвели под проклятие своей бабки Роксоланы, а до конца срока у меня четырнадцать часов, — дёрнул я щекой, — Вы ж потому из своей провинции сквозанули, что с вами никто дел вести не хотел из-за нее?

— Эй-эй!! — Дреклин выставил ладони вперед, — Конрад! Ты чего⁈ Мы же клялись вдвоем, что с котами сделка чистая! Они эти, как его, фамильяры! Ни проклятий, ничего!

— Коты, оркфолк, лишь свидетельство о наследстве! — отрезал я, — У Роксоланы был тайник, набитый её записями, вот в чем наследство, которое она хотела передать мастеру тауматургии! Не облизывайтесь, придурки, тайник был вскрыт еще год назад, всё ценное оттуда, если оно там было, уже разлетелось по Омниполису или еще куда. Мне нужны книги, и если я их не найду за следующие четырнадцать часов, то вернусь к вам с полнокровной претензией за всё. Проклятие меня не убьет, можете даже не надеяться. Поняли?

Вот это их уже пробрало. Не то чтобы я хотел угрожать им с ходу, но время тикало, коты нервничали, Шпилька шлялась, Камень-Кровавик самого Короля был пуст, как волосатая башка Гарру, а понимание, что за всю происходящую суету я не получу ни единой сигмы как детектив — меня удручало и вводило в депрессию. А когда Конрад Арвистер грустит и ему плохо, он делится этим с окружающими.

Обычно орка прямой угрозой не взять. У зеленожопых и клыкастых в крови любую угрозу воспринимать в штыки и лезть в драку, если это, конечно, не надвигающийся на них бульдозер, но тут угроза была косвенной, как то проклятие трясущихся потрохов, которое я подарил гостевавшим у них бандюгам, а с косвенным и абстрактным у этой расы всегда были проблемы.

Естественно, что к братьям-оркам время от времени подкатывали те, кто хотел поразнюхать насчет их бабули, и те, в зависимости от опасности собеседника, трепались либо за деньги, либо даром. Сама старшая родственница их на это и настропалила, хотя знали они немногое. Из даже по молодости пару раз похищали с целью что-то у орчихи выведать, но ничем хорошим это для похитителей не кончилось, а самим орчатам, ставшим свидетелями бабкиных расправ, захотелось жить от неё как можно дальше и, быть может, сделать пластическую операцию в эльфов. В общем, осадочек у них на всю жизнь остался.

Тем не менее, оба мужика прекрасно помнили тех, кто к ним подкатывал как до бабкиной смерти, так и после.

— Трое таких было, вампир, — чуть более худой Дреклин вспоминал быстрее брата, — Один эльф или полуэльф, мы его рожу хорошо изучили. Не он точно. Жил за три станции от нас, чудак этот, говорят, в почте работал. Всё пытался за смешные деньги какое-то заклинание купить. Когда бабка померла, он тут же прибежал, говорит «вам не надо, хоть мне отдайте, всю жизнь волшебником стать хотел!». Смешной, жалкий. Другие… ладно, тебе можно. Короче, перекупы к нам тоже подкатывали. Отсюда, из Омниполиса. Очень серьезные ребята, из Золотого Приплода. Слышал о таком? Да, оно самое. Вот там все хуже было, нас даже пару раз побили, потом извинялись. А после её смерти снова заглянули. Мы им — мол, ведите мастера этой вашей тауматургии, мы котов за так отдадим, лишь найдите. Пообещали, но не явились…

— Вот ты болтун, — Клайнтайк оборвал брата, — Это человек тот. Точно человек!

Человек к ним приходил, по словам толстого орка, трижды. Первый раз года за полтора до смерти Роксоланы. Вежливый, спокойный, сразу предложил денег, причем чисто за время, а не за сведения. Проболтали они тогда часа два. Клантайку этот седой запомнился тем, что почти ничего не спрашивал «платного», и не пытался это самое вызнать нахаляву, даже о самой Роксолане не особо спрашивал. Интересовался её болотом, сильно. Назвался ученым. Ему, конечно, не поверили, но деньги не пахнут. Во второй раз явился уже с бабой, моложавой и очень красивой, блондинистой, полуэльфийкой. Братья на неё отвлекались постоянно, а она все лыбилась и молчала.