Московские каникулы (СИ) - "Kancstc" - Страница 13

Ваня поблагодарил за совет, но истинную его ценность понял гораздо позже. И также, гораздо позже, пришлось ему узнать, что не со всякой дороги можно свернуть. Даже, если можно.

А подготовка к новогоднему застолью шла вовсю и всё женское население дома Панакеевых, как постоянные обитатели, так и гости, было к этому делу припахано. Казалось бы, богатая семья и могли позволить себе целый штат прислуги, но прислуги в доме было мало. А всё дело в том, что было в Екатерине Андреевне что-то кошачье и чужих людей в доме она переносила плохо. Потому из прислуги были только дворецкий, он же садовник, и горничная, она же по совместительству кухарка, пожилая чета, которые очень реалистично и не без удовольствия косплеили Берриморов, была гувернантка, старая учительница, которая сначала приглядывала за Светой, а теперь за маленьким Колей, и всё. Охрану же несли те же люди, что обеспечивали общую безопасность фирмы Панакеева. Пресловутый дядя Стёпа происходил оттуда же, разве что он больше других занимался личной безопасностью хозяина и негласно возглавлял несуществующий отдел, занятый этими вопросами. И вот сейчас, когда в дом набилась целая толпа гостей, рабочих рук катастрофически не хватало и в подготовку праздника впрягли всех. Такой трудовой напор дал свои результаты: пока мужская часть сообщества украшала гостиную и все части дома, до которых могли дотянуться, дамы лихо справились с праздничным ужином и уже часам к пяти все были свободны. Ну, почти свободны, потому как кое-что предполагалось поставить в духовку строго в определённое время, чтобы подать к столу с пылу, с жару как раз к новому году. Так что осталось время и погулять, поспать перед новогодней ночью и приодеться. Молодые маги нарядились также, как на балу в своём техникуме.

Застолье не отличалось чем-то сильно необычным, ну разве что омары в оливье, ананасы и прочая экзотика да и шампанское было каким-то жутко дорогим, но никто кроме Панакеевых в этом сильно не разбирался. Ваня, например, по старой русской традиции любил что послаще, Света тоже сморщила носик со словами: «Опять кислятина!», и пообещала к следующему Новому Году растрясти Федю на бочонок ставленного мёда. Но вот сразу после речи Темнейшего, Света, хитро взглянув на Ваню, заявила, что сейчас будут танцы и запустила на музыкальном центре вальс, тот самый, под который они танцевали на балу во славу Коловрата. Ваня намёк понял и тут же пригласил девушек.

Танец произвёл фурор.

— Ну ты даёшь, волхв! — выдохнул Панакеев. — Такой цветник собрал! Сложно будет выбрать, когда придёт время.

Ваня смутился, но ответил неожиданно для всех смело:

— А я не буду выбирать.

Никодим Дмитриевич сделал удивлённое лицо и уточнил:

— Оставишь решение девушкам? Не слишком трусливо для мужчины?

— Нет. Просто выбрать, значит оставить рядом с собой кого-то одну, а остальных прогнать. Но, мне кажется, я им всем не просто нравлюсь, здесь что-то большее. И мне они тоже не просто так нравятся. Если я выберу одну, остальным будет очень плохо. И мне будет плохо. И той, что я выберу тоже будет плохо, ей будет казаться, что она украла меня у остальных. Поэтому пока остаёмся одной командой.

— Пока? — не смогла не спросить Екатерина Андреевна.

На это Ваня пожал плечами:

— Кто знает? Будущее не предопределено. Но специально разрушать наше сообщество я не собираюсь.

— Ха! Шустрый какой! — выдохнула Зоя Владимировна. — А содержать-то их, как собираешься?

— Если ему уже сейчас за одно благословение отсыпали десяток царских червонцев, думаю, сможет, — усмехнулся старший Панакеев, а в глазах Зои Владимировны и Вероники Павловны зажёгся какой-то нездоровый огонёк.

Празднество продолжалось долго за полночь, включало гуляния по посёлку, встречи с колядующими детишками, стрельбу фейерверками. Кто-то даже, по широте русской души, разогретой британским джином, вместо петарды рванул толовую шашку. Хорошо хоть обошлось всего парой лёгких контузий, снесённым забором и выбитыми окнами. Но по здешним местам это, как говорится — всё как всегда. Когда уже укладывались, мама Катя заглянула к сыну, проведать его на ночь, после чего вернулась в спальню, села на кровать, рядом с уже засыпающим мужем.

— Чего не ложишься? — сонно спросил Панакеев.

— У Коли насморк прошёл. Совсем, — ответила жена.

Никодим Дмитриевич мгновенно проснулся и сел на кровати.

— То-есть совсем?

— Не знаю, на долго ли, но носик у него абсолютно чистый и Мария Ивановна говорит, что в нос ему ничего не закапывала.

— Ну это она правильно, что не закапывала… — медленно ответил Панакеев, сосредоточенно думая.

Будучи предпринимателем до мозга костей, он тут же оценил случившееся: ему выписали аванс, за который надо будет расплатиться. Вот только чем? Что-то подсказывало, что деньгами тут не разойтись и торг будет не уместен. Впрочем, тут у него под рукой имеется полномочный представитель той силы, что аванс выписала. «Вот с ним и обсудим!», — решил про себя Панакеев, вслух же сказал:

— Ладно, давай спать, утро вечера мудренее.

Мама Катя, хорошо зная своего мужа, поняла, что он что-то знает и что-то для себя решил, поэтому выяснять детали вотпрямщаз не стала. Никуда он от неё не денется и всё расскажет!

Примерно в то же время, в выделенной им гостевой комнате укладывались спать ванины мама и бабушка.

— А девки-то какие бесстыжие! — выдохнула бабушка. — И где только таких нашёл? И все хабалки какие-то!

— Да я так понимаю, в их школе все такие, — буркнула мама.

— Вот! Оставила парня без присмотра и сразу же к нему прицепились!

— Вот ты и оставила, — всё также недовольно буркнула Вероничка. — Васька эта… Гадюка подколоднаю! Подцепила его, когда он у тебя под носом по лесам шлялся!

Зое Владимировне тоже было что возразить, но начинать их обычную свару тут, в чужом доме казалось как-то стрёмно, поэтому она и перевела разговор в другое русло:

— Ой, ладно, нечисть, она и есть нечисть! А другие-то девки! Светкины родители куда смотрят?

— А какие у неё родители? Этот… как его там… Никодим… тоже мне, имечко!… Жену нормальную выгнал, взял вертихвостку. Дочь зачем-то у матери отбил, а ему она нафиг нужна? А мачехе тем более не нужна, та вся в своём Коленьке. То сопельки у него текут, то чихнул не так. И всё думает, как ему всё мужнино добро переписать. Светке от этого ничего не светит, вот и цепляется к Ваньке: парень видный, мать у него влиятельная, при деньгах, при квартире. Да и эта хабалка деревенская тоже. Да и нечисть, я тебе скажу, о том же думает. Она сейчас очеловечилась, ей тоже квартира нужна и муж с хорошей зарплатой, в лес её сейчас особо не загонишь! Вот помяни моё слово! Скоро они между собой перегрызутся!

— Как бы нашего Ваньку не загрызли… Надо его оттуда вытаскивать…

— Вот я этим и занимаюсь! А ты не лезь! Хорошо, что я в этом деле с Панакеевым не связалась! Ему на свою Светку наплевать, а вот Продан за сына переживает, у него зуб и на Светку, и на Полоцкого, он их за Ромку рвать будет, а мне главное, когда всё это начнётся, Ваньку вовремя оттуда вытащить.

Утром… ну, право, какое утро может быть 1 января?… Так вот, когда все проснулись, почесались, позавтракали, светин папа снова позвал к себе Ваню. Обсудить вопрос оплаты аванса. Но Ваня, вдруг, неожиданно, заявил:

— А вот это надо обсуждать со Светой.

Панакеев на это удивился, но вызвал дочь пред свои грозные очи.

Для Светы первый день нового года начался с обстоятельного разговора с мамой Катей:

— Ты у меня смелая девочка! — начала мачеха. — Не боишься двух таких конкуренток?

На это Света только вздохнула:

— А у меня выбора нет. Про Василису я тебе рассказывала…

— А Надя?

— Так получилось…

— Не думала найти другого парня? Ведь любой…

— Ваня не любой!

— Ну наконец-то призналась!

— И знаешь, мне кажется, что он для всех нас троих не любой… И каждая из нас для него не любая. Каждая по своему, но…