Ида - Григорьева Юлия - Страница 2

– Пить…

– Сейчас принесу.

Уложив на кровать свою гостью, хозяин дома передернул плечами и пошел к ведру с водой. А когда вернулся, девушка, казалось, вновь лишилась сознания.

– Эй, – позвал мужчина.

И она открыла глаза. Чернота заметно поблекла. Она будто отступала от век, от уголков глаз, очищая белки, а вскоре сжалась до размера радужки и окончательно втянулась внутрь, оставив из черного только зрачки. У нечаянной находки оказались светло-голубые глаза. И пока это был единственный цвет в ее облике, не считая волос, конечно. Губы всё еще оставались сероватыми, а кожа бледной. Даже платье ее было светлым, чем еще более подчеркивало блеклость всего облика.

– Давай помогу, – сказал мужчина. Он опустил кружку на табурет, стоявший рядом с кроватью, и помог гостье сесть. После сунул кружку и едва успел поймать, когда та выпала из слабых пальцев. – Помогу, – повторил он и поднес кружку к губам девушки.

Пила она странно. Точнее, вовсе не пила. Вода затекала в приоткрытый рот и вытекала обратно, хотя, кажется, что-то и пролилось прямо в горло. Девушка не глотала. Она тяжело пошевелила языком, судорожно вздохнула, и вдруг послышался звук сглатывания.

– И-и, – девушка сипло втянула воздух и с неожиданной силой отбила руку с кружкой.

– Да что б тебя! – снова выругался мужчина, когда кружка вылетела из его руки и со звоном разбилась, упав на пол. Остатки воды разлились маленькой лужицей, и хозяин дома опять сплюнул.

– П… – выдохнула девушка, отдышалась и повторила тихо: – Прости.

– Сейчас одежду сухую дам, – проворчал мужчина, – а то простынешь.

Когда он вернулся, гостья лежала в неудобной позе. Кажется, без поддержки она просто сползла на кровать да так и осталась, подвернув под себя руку. Однако глаза были открыты, и взгляд следовал за спасителем. Протяжно вздохнув, хозяин дома покачал головой.

– И переодеться помогу. Не бойся меня, дурного не сделаю.

Она осталась безучастна. Похоже, юную девицу совсем не волновало, что раздевать ее будет мужчина, которого она даже не знала. Впрочем, более всего девушка напоминала ожившую тряпичную куклу, и даже не верилось, что пару минут назад она оттолкнула руку с кружкой с такой силой, что та выпала из мужской ладони.

Хозяин дома раздражался всё более. Ему пришлось посадить, удерживать и раздевать гостью. Сама она никак не помогала, и выражение лица оставалось отрешенным.

– Да хоть руки-то подними! – не сдержался мужчина, и две тонкие руки послушно поднялись вверх.

Наконец мокрое платье было снято, следом нижняя нательная рубашка, и хозяин дома, заворчав, отвернулся. Однако вскоре снова посмотрел на хрупкое тонкое тело с острыми холмиками грудей и вздохнул – совсем девчонка.

– Как же ты на кладбище-то ночью оказалась? – всё еще ворчливо, но уже без злости спросил спаситель.

– Не помню, – едва слышно и равнодушно ответила гостья.

Он хмыкнул и покачал головой. Девчонке мужчина не поверил, но настаивать на ответе не стал.

– Живешь-то где? – спросил он снова.

– Не знаю, – последовал ответ.

Мужчина натянул на девушку свою рубаху и помог лечь. После уселся на край кровати и задал новый вопрос:

– А звать-то тебя как?

– Не помню, – сказала она и вдруг нахмурилась, так показав первую эмоцию. – Ида. Меня зовут Ида.

– Это коротко что ли? – задумчиво спросил мужчина. – А полное как будет?

– Полное… – прошелестела девушка и снова нахмурилась. – Литтида.

– Ласточка, стало быть, – усмехнулся хозяин дома. – Ну, здравствуй, Литтида-Ида. А меня Вишером зови, можно Вишем. А можешь и дядькой Вишем, это как тебе нравится. Я тут один живу, никого рядом, кроме покойников. Так мы друг другу не мешаем. Ведьмак я, – и он, прищурившись, посмотрел на Иду.

Девушка осталась равнодушна к тому, что мужчине казалось значительным. Впрочем, для него это было всего лишь его сутью, а вот дурачье побаивались, хоть и бегали к нему за помощью.

– Есть, небось, хочешь? – спросил Виш, так и не дождавшись ни любопытства, ни толики страха, ни просто опаски.

– Не знаю, – ответила Ида. – Пить хочу, только больно от воды.

– Может, всё ж крови тебе надо?

– Нет, – сказала девушка и закрыла глаза.

– Ну отдыхай, – ответил ей ведьмак и поднялся на ноги. – Спать недалеко буду. У меня домик маленький, все прямо тут: и печь, и постель, и сундуки с добром. На полу лягу, тебе кровать отдам. – Ида глаз не открыла, и Виш повторил: – Отдыхай.

Заварив настой для гостьи, мужчина бросил на нее взгляд, но тревожить уже не стал. Он расстелил себе на полу теплое одеяло, достал подушку и лег рядом с очагом. Однако заснуть сразу не вышло. Ведьмак повернулся и еще некоторое время смотрел на свою гостью, пытаясь понять, кто же она? По виду вроде и нежить, а вроде и нет.

Если некромант поработал на погосте, то ему не оживить мертвеца. Поднять поднимет, что надо ему, делать заставит, а не оживит. Никто не оживит, а девчонка живая. Точно не нежить. Те больше живые с виду, чем Ида, а вот сердце не бьется, а у нее бьется.

А памяти нет. Точно нет, не соврала, он был уверен. Если бы на все твердила «не помню», то не поверил бы, а она имя свое вспоминала. Не притворялась, по-настоящему вспоминала. Значит, остальное и вправду не знает. Но может утром и придет в разум.

Неожиданно ему пришла в голову мысль, и Виш сел, продолжая смотреть на гостью. Прокляли? Может и так. Тут всякое возможно. Могла и памяти лишиться, и ни воды, ни еды принять не может, даже забрести могла издалека. Тогда она не из этих мест, скорей всего, не из этих. Лицо незнакомое. Он бывал в разных деревнях, а она из простых вроде. И в городе бывал. Ни на кого не похожа.

А чернота в глазах – чужая воля. Наверное, проклятье девчонку уже «доедает», раз совсем не в себе.

– Не помрет к утру, погляжу получше. Авось, скину путы.

С этой мыслью ведьмак снова лег, а вскоре задремал.

Утро заглянуло в окно солнечным лучом, будто вечер и ночь природа не стенала ветром, не роняла на землю слезы дождем. Веселый птичий гомон был слышен даже сквозь закрытые двери и окно одинокого домика рядом с погостом. Начался новый день, и был он пока милостивым.

Виш открыл глаза и, сев, потер затекшее плечо. Затем посмотрел на свою гостью, но она всё еще лежала с закрытыми глазами. Ведьмак приблизился к кровати и повнимательней присмотрелся к девушке. Грудь ее вздымалась уже спокойней, дыхание стало глубже, и мертвенная бледность постепенно сходила. Губы порозовели и поблескивали, словно Ида недавно облизала их языком. Ее волосы оказались не темными, они были черными. И даже сейчас, когда они были спутаны, сразу было видно, что волосы густые.

Черты лица девушки показались Вишу миленькими. У нее был маленький вздернутый носик, пухлые, но не полные губы, длинные черные ресницы и большие глаза. Сейчас ведьмак это хорошо видел, даже когда они были закрыты. Пожалуй, даже не миленькая, а настоящая красавица. Только еще очень юная, и когда повзрослеет, то расцветет в полную силу.

Тогда проклясть мог тот, кто позавидовал. Может, подруга или сестра, а может и мачеха. Или дружок, которому девчонка дала от ворот поворот. Всякие бывают, уж Виш-то их навидался. Он проклятия не жаловал и не проклинал даже за деньги. Люди сами должны разбираться с обидчиками. А если преступали черту и несправедливо губили чужую душу, то и за это ответить тоже должны были сами. Ведьмаку расплата за чужие грехи была без надобности.

Он вдруг задумался. Но если проклятие, то как начало спадать? Девчонке явно лучше, хотя он еще ничего не сделал. Может попросту у него силы оказалась больше, чем у того, кто проклял… В таком случае мог подавить, хотя бы пока Ида рядом. Тогда ей и могло стать лучше, но если отпустить ее, то снова скрутит, и тогда уже точно конец.

– Не бойся, девонька, и в этом я тебе тоже помогу, – прошептал ведьмак, и девушка открыла глаза.

– Дяденька, – всё еще сипло произнесла она.