"Фантастика 2024-66". Компиляция. Книги 1-24 (СИ) - "Леха" - Страница 34

— Заболеешь — вылечим. — Улыбаясь ответила та и подошла к уставившемуся в окно Морфею, с сильно наигранной претензией в голосе у того спросив. — Зачем пугаешь маленьких девочек?

Сталкер, видимо, задетый шутливыми словами девушки, раздраженно проговорил, понизив тон голоса:

— Я никого не пугал.

— Больше так не делай, а то сбежит от нас твоя подруга. — Карма, усмехнувшись, как-то наигранно по-хозяйски ухватила своими ладонями ладонь Морфа, едва не добела сжав ту, и чмокнула сталкера в бородатый уголок губ, от чего тот, казалось, побледнел ещё больше. Заметив ошарашенный взгляд Розы, Карма мило улыбнулась и с победным видом опустила голову на плечо парня, совершенно проигнорировав момент, когда тот дернул плечом, дабы убрать ту. — Он больше не будет.

Ученая, сообразив, для чего был устроен этот спектакль, старательно натянула на лицо самую радостную улыбку, которую могла выдать в этот момент и только хотела задать вопрос, которого по мыслям Розы, медик так добивалась услышать, как та опередила её, слишком радостно выпалив:

— Да, мы вместе, как бы странно в Зоне это не выглядело. А разве Андрей тебе не сказал? — Получив в ответ от ученой слишком бодрый, для данной ситуации, отрицательный кивок, Карма обиженно подтолкнула сталкера в плечо. — А почему? Скажи хоть сколько уже, не всё же мне рассказывать.

— Понятия не имею. — Буркнул Морфей и, как показалось ученой, немного виновато посмотрел на неё, но увидев не сходящую с лица подруги до предела счастливую улыбку, отвел взгляд на окно, совсем не разделяя энтузиазма своей дамы, что, в отличие от него, светилась от счастья так, что, казалось, могла бы обеспечить светом всю территорию института.

— Почти четыре месяца. — Поправила сталкера Карма и выдала очередную порцию фальшиво-радостной улыбки, последним пинком добив весь безоружный настрой Розы. Девушка была довольна произведенным эффектом и старалась не обращать внимания на молчавшего сбоку Морфа, добела сжимавшего плененной ладонью ладонь медика. Ученая, наблюдая сию картину, улыбалась так, что от улыбки уже болели скулы, но убрать её и показать новой знакомой всё своё негативное отношение к происходящему, она не могла: не позволяла гордость.

— Поздравляю. — С энтузиазмом сказала Роза и быстро пожала свободные руки «спартанцев» вспотевшими ладонями, что не осталось без внимания молодых людей, но никто не произнес и слова, просто молча наблюдая. — Рада была повидаться. Всего хорошего.

Ещё раз улыбнувшись, ученая слишком быстро направилась к ближайшей лестнице, дабы скорее покинуть место встречи, а скрывшись из вида спартанцев, бегом кинулась вниз на третий этаж, не в силах убрать с лица улыбку, что уже приобретала глуповатый вид, нежели вид успешной счастливой маски. Добравшись до комнаты, в которой та очнулась, девушка осторожно прикрыла за собой дверь и подперла ту стулом.

Роза не хотела ни с кем говорить и причину своего поведения старалась усердно игнорировать: спустя столько времени ей могло, разве что, показаться то тепло и не безразличие в словах и объятиях бывшего товарища. Присев на кровать и прикрыв рот ладонью, девушка неприятно удивилась, когда в глазах защипало, говоря о приближении непрошенных слёз, которые, казалось, кончились ещё тогда, когда ученая оплакивала свою уничтоженную группировку. Сколь Зона не была серьезной и безразличной, но сентиментальности у некоторых людей было столько, что могло бы хватить на всех с избытком.

Ученая поднялась с кровати и стала медленно расхаживать по комнате, крепко сжав холодные ладони в кулаки, стараясь сдержать в себе вспыхнувшую с новой силой обиду на друга. Как мозг не пытался подать девушке мысль, объясняющую сильную боль внутри груди, та с уверенностью продолжала её отвергать, но одно решение было принято точно: она уйдет. Ночью, как советовал Корд, но не ради того, чтобы не обидеть кого-то, а просто, чтобы скорее скрыться от этого места, затеряться в ночной тьме Зоны и больше никогда сюда не возвращаться.

Ночная территория института значительно отличалась от той, которую ученая видела днём из окна: ни единой живой души. Казалось, что даже на наблюдательных пунктах никого не было, а если и были, Роза не волновалась насчет того, что кто-то из часовых выстрелит ей в спину, приняв за бегущего прочь «спартанца»: они, наверняка, были предупреждены своим командиром. Быстро преодолев небольшой участок до ворот, Роза не оглядываясь двинулась вперед, то и дело встряхивая головой и стараясь привыкнуть ко тьме.

Недалеко отойдя, девушка услышала за своей спиной знакомый голос командира «Спарты»:

— А ты не думала, что Герман добивается того, чтобы ты осталась одна?

Услышанная фраза заставила ученую остановиться и обернуться назад. Корд стоял на линии ворот и, видимо, наблюдал за ней, но сделать шаг к нему девушка не спешила, равно как и отвечать на реплику. В темноте Розе показалось, что мужчина привычно усмехнулся:

— Может быть, он хочет, чтобы ты чувствовала себя одинокой?

На этот раз девушка уже задумалась: Герман действительно знал её слишком хорошо, чтобы так, наугад, делать ей больно и заставлять отправляться к себе по своей собственной воле. Роза осторожно шагнула вперед и остановилась.

— С чего ты так решил?

— В одиночку тебя легче сломать. — Мужчина развел руками в стороны и повысил голос, чего ранее не делал. — Посмотри! Он добился своего, ты идешь в ловушку своими ногами, даже не пытаясь сражаться.

— И что? Это только моё решение. — Ученая не спешила возвращаться, хотя здравый смысл подсказывал ей, что Корд прав: она позволила Герману загнать себя в угол и отречься от любой предлагаемой помощи.

— Докажи ему, что он ещё не победил. Сделай то, чего он от тебя не ожидает: переиграй, спутай ему карты, дай понять, что всё не так просто. — Договорив, мужчина отошел в сторону, словно освобождая дорогу девушке. Та, постояв ещё несколько секунд в раздумьях, направилась обратно на базу.

Как больно бы не было там находиться, как сильно этого не хотелось, но Корд был прав: Герман не будет ждать от неё подобного шага и это даст время подумать о многом, в том числе как лучше будет наказать ученого за всё то, что он сделал.

Таких сильных выбросов в Зоне не было уже на протяжении пары месяцев, а сегодня природа словно взбесилась. Если сейчас поискать человека, самочувствие которого было бы в норме — поиски увенчались бы неудачей, ведь даже те, кто привык свою физическую боль скрывать ото всех, обнадеживающе улыбаясь, не смогли бы с полной невозмутимостью сказать, мол, всё в порядке. В основном местных сталкеров в подобные дни одолевала сильная головная боль и те, подлечившись кто препаратом, а кто горячительными напитками, предпочитали не просто переждать выброс в компании знакомых, а проспать его, укрыв беспокойную голову чем-нибудь и, тем самым, оградив себя от любых внешних раздражителей.

В подобные дни и без того людный бункер ученых был едва ли не самым посещаемым местом, наполненный отделениями охраны и сталкерами, не успевшими во время добраться до станции «Янов», и вся эта суматоха раздражала Германа, попавшего в число страдающих от местных природных катаклизмов.

Профессор восседал в углу лабораторной комнаты, приложив ко лбу холодную резиновую «таблетку», надеясь так убрать, не проходящую после приема специального препарата, головную боль. Шумы, создаваемые пришедшими гостями, больно били по «чугунной» голове, заставляя морщиться от каждого слова, сказанного чуть громче, чем требовалось, но избавиться от толпы Герман не мог. Оказав им помощь сейчас, позволив укрыться под своей крышей, мужчина заключал незримый контракт со сталкерами, целиком и полностью обязывающий их помогать ему в его нуждах, а нужд было достаточно.

После убийства Сахарова поддерживать связь с той частью Зоны стало гораздо сложнее: «Наемники» отказывались отправляться на его небольшие задания, сраженные слухами о том, что из этих заданий возвращались единицы, не соглашаясь трудиться даже за крупную сумму денег, а одиночки могли вполне согласиться, что превращало их в доступную рабочую силу. Но Герман знал, что не всегда обычный сталкер может оказаться в неизбежных вооруженных столкновениях надежнее подготовленного «Наёмника», и старался придумать новые способы принятия на работу нужного вида населения.