"Фантастика 2024-66". Компиляция. Книги 1-24 (СИ) - "Леха" - Страница 25

Подозрительно было и то, что в течение того времени, что Лебедев провел на привале, вблизи не появилось ни одного мутанта, ни одного сталкера. Была лишь тишина, ощущение безмятежности и полного покоя, приправленное усыпляющим шуршанием листвы.

Когда сознание командира «Чистого неба» практически окунулось в царство сна, мужчина почувствовал, как по его ноге что-то медленно ползет, словно стараясь впиться в конечность. Лебедев осторожно приподнялся, решив, что это какой-нибудь уж, заплутавший сюда с болот, но, когда увидел, что его ногу окутывает небольшой древесный корень, мужчина резко дернул ногой, надеясь освободить ту от впивающихся пут. Попытка оказалась тщетной, как и все последующие: с каждым новым движением, нога Лебедева оказывалась в плену всё сильнее. Когда кончик корня стремительно проник сквозь одежду под кожу мужчины, исследователь подхватил с земли обрез и выстрелил в выглядывающее из земли основание корня, тем самым освободив себя и, воспользовавшись данным фактом, быстро поднялся и начал отдаляться от места своего отдыха. Он только сейчас сопоставил все странности и то, как искусно он был лишён возможности думать и замечать очевидные вещи.

— Проклятый кукловод! — Выругался мужчина и в следующий момент почувствовал, как его тело с силой, сдавливая ребра, обвил корень, поднявшийся сзади из земли. Корень притянул Лебедева обратно к дереву, вонзая в пойманную жертву свои путы и словно сливаясь с ним, лишая воли и воздуха. Но, превозмогая боль, лидер «Чистого неба» предпринимал всё новые попытки освободиться от мучительного плена.

Мужчина более-менее свободной рукой, в которой продолжал крепко сжимать обрез, старался отбиться от корней, рассекая руку в кровь, и неизвестно как долго продолжалось противостояние сталкера с мутантом, если бы, как казалось самому Лебедеву, пустой обрез не выстрелил в дерево.

То, словно со стоном, выпустило мужчину из своих объятий.

Вновь оказавшись на свободе, лидер «Чистого неба» снова бросился бежать прочь, на этот раз не допуская ошибок прошлого неудачного побега и осматриваясь по сторонам, примечая появляющиеся из земли корни и ловко лавируя между ними, избегая очередного своего заключения, которое могло стать фатальным.

Добежав практически до болот и оставив дерево-кукловод позади себя, Лебедев рухнул на влажную землю, сбитый с ног давшими о себе знать резкой болью покалеченными ребрами. Мужчина осмотрелся вокруг и поднял взгляд в ночное небо, плотно затянутое тучами: он корил себя за то, что с его могучим опытом он не смог во время распознать в, казалось, безобидном растении редкого и довольно сильного мутанта. Но, не смотря на охватившую мужчину досаду, он был рад, что смог выбраться из смертельной ловушки, оставшись при этом в не предсмертном состоянии.

«Доберусь до базы, а там Каланча осмотрит» — решил мужчина и поднялся с земли, хромающей, но уверенной походкой направившись вглубь Болот.

— Рана гноится, но инородного тела я не наблюдаю, по крайней мере — визуально. — Профессор Каланча внимательно осматривал крупную рану на ноге лидера, которого он, до сегодняшнего дня, считал погибшим, а, по сему, удивлению мужчины было объяснение. Что-то расспрашивать у Лебедева о том, как он выжил и где был столь долгое время, Каланча передумал, когда увидел, насколько состояние лидера «Чистого неба» отличалось от нормального и здорового. После общего осмотра, профессор извлек из тела сталкера некоторое количество крупных древесных заноз, находившихся глубоко под кожей мужчины, и приметил как опасную только рану на ноге, которая, не смотря на обработку, продолжала кровоточить и гноиться. — Я бы сказал, что это гангрена, но по ряду признаков рана, всё же, не подходит и, поэтому, осмелюсь предположить…

— Просто скажи мне: есть что-то внутри? — Лебедев не дал договорить профессору, потому что разболевшаяся голова отказывалась воспринимать информацию в сложной форме, то и дело напоминая о себе болевыми импульсами в районе лба.

— Да. Это я и хотел сказать. — Каланча, положительно кивнув головой, взял со стола небольшой скальпель, намереваясь вскрыть мужчине рану и достать инородный объект, но был остановлен обладателем раненой конечности, что заставило его удивиться.

— Не стоит. — Лидер «Чистого неба» категорично отодвинул от себя руку профессора в сторону и опустил вниз штанину, закрыв рану даже не забинтовав ту. Лебедев не понимал, почему поступал именно так, ведь он знал, что любая рана, полученная в Зоне, даже самая маленькая, достойна высочайшего внимания, но что-то словно диктовало ему, что следует делать, и тело свободно подчинялось этой диктовке.

Каланча отложил скальпель обратно на стол и быстро отошел в сторону, когда Лебедев протиснулся мимо него к двери, хромая, но уверенно стремясь уйти из комнаты профессора. Мужчину взволновал факт такого резкого и необоснованного поведения товарища и, поэтому, профессор решил провести небольшой анализ крови из раны, коей было достаточно на медицинских приборах, используемых во время осмотра.

Проведение анализа не заняло много времени и результаты были готовы уже через пятнадцать минут: согласно им, в крови лидера «Чистого неба» имелся посторонний элемент, с которым раньше Каланче встречаться не приходилось. Чтобы можно было сделать хоть какие-нибудь предположения по поводу того, что может находиться в крови сталкера, следовало знать историю, в ходе которой он так пострадал. Но к разговорам Лебедев расположен не был: мужчина упорно отказывался что-то рассказывать и объяснять, агрессивно прерывая любые попытки поговорить на тему его выживания по дороге к базе.

«Надо предупредить остальных» — профессор привычно размял шею и вышел из «штаба». Сощурив глаза от непривычно яркого солнечного света, мужчина постоял несколько секунд на пороге и направился в помещение, оборудованное под местный магазин, где обитал торговец «Чистого неба», а по совместительству и друг Каланчи — Суслов. Сталкер восседал за столом и пил чай, когда профессор зашел в помещение и закрыл за собой массивные металлические двери, заперев их при этом на небольшую щеколду.

— Ба! — Воскликнул относительно удивленный поступком товарища Суслов и достал из-под импровизированного прилавка вторую кружку, но тут же убрал её обратно, увидев отрицательный жест Каланчи. — Напряженный, аж лысина побледнела.

— Побледнеешь тут. — Профессор встал возле стола, оперевшись на него, но тут же сорвался с места и стал нервно нарезать круги по помещению, ещё больше удивляя, не свойственным ему беспокойным поведением, Суслова:

— Егор Фёдорович, что у тебя случилось?

— Не у меня. У Лебедева. — Ответил Каланча и остановился у стены, присев на запечатанную металлическую бочку, наполненную бензином, что за своей не особой надобностью служила своеобразной мебелью. — У него какая-то дрянь в крови активно состав меняет и как это остановить — я не знаю. Откровений от Коли не дождешься, я так понял, а без детального обследования узнать природу изменений и придумать как им противостоять не получится.

Торговец усмехнулся:

— Мне кажется, что ты злишься не столько от того, что больно переживаешь за состояние нашего лидера, а от того, что не знаешь, с чем столкнулся — задело самолюбие.

— Вова, — Каланча недовольно нахмурился и шумно выдохнул, стараясь сдержать себя в руках и не злиться: профессор привык, что доцент в любой ситуации может найти повод для небольшого балагура, но сейчас, по его мнению, это было лишним, — не время для шуток.

— А зачем перенапрягаться? — Суслов на секунду пропал из поля видимости профессора и через несколько секунд появился вновь, выходя из своего «торгового пространства» и направляясь к тому месту, где сидел Каланча. Присев на край соседней бочки, мужчина поставил на свободный край распечатанную бутылку водки, на что профессор неприятно поморщился. — Пей.

Каланча отрицательно покачал головой и поднялся с бочки:

— Нет.

— Давай, Егор Фёдорович, успокой свою душу. — Торговец упорно всунул в руку мужчины бутылку и отошел к дверям, открыв те и впустив тем самым в помещение прохладный воздух. Профессор, вновь шумно вздохнув, отпил из бутылки пару глотков, заставив этим Суслова самодовольно улыбнуться. — Ну вот, другое дело, теперь можно идти думать дальше.