Выбери любимый жанр

Джони, оу-е! Или назад в СССР (СИ) - Шелест Михаил Васильевич - Страница 11


Изменить размер шрифта:

11

— Извините, — обратился я к сидящей справа рядом со мной женщине. — А вы не знаете, где ближайшая музыкальная школа?

— Музыкальная школа? — чему-то удивилась женщина, разглядывая меня недоверчиво.

Мой вид явно диссонировал с моей заинтересованностью.

— Зачем тебе?

— Хочу записаться.

— Да? — ещё больше удивилась женщина. Потом она, зачем-то, посмотрела на стоящую рядом с ней подругу с которой до этого разговаривала. Та в ответ на взгляд пожала плечами и дёрнула губами.

— Ну, ладно, извините, что потревожил, — буркнул я и отвернулся к окну.

— Да вон она, — вдруг сказала женщина, ткнув пальцем в сторону кирпичного строения. — На этой остановке выходи и будет тебе счастье.

Я посмотрел на неё и понял, что это настоящая цыганка. И подруга её — цыганка. И рядом стоят цыгане.

— Я выйду, — сказал я, протискиваясь мимо ней, так и не поднявшуюся с кресла, а лишь развернувшую ноги в проход. Почувствовав, как по карманам моих спортивных штанов пробежали мягкие пальцы, сказал, глянув ей в карие глаза:

— Денег у меня нет.

Она улыбнулась.

— Ты наш. Посмотри, Клава, какие у парня глаза. Тёмные, как глубокий колодец. И какие волосы! К нам приходи. Мы тебя научим на гитаре играть, петь, плясать. Весело у нас.

Я улыбнулся ей.

— Куда к вам? Где вас можно найти?

— В городе мы до конца лета будем. К Зелёным Кирпичикам[1] приходи. В центре. Знаешь где?

— Знаю, — усмехнулся я. — Приду, если время будет. Спасибо за приглашение.

— Какой добрый мальчик, — сказала Клава, а на меня посмотрела девчонка, сидевшая на одиночном сиденье. Посмотрела и поразила в самое сердце.

— У-у-х! — сказал я сам себе, дрогнув всем телом.

По коже пробежал озноб. Не помня себя и видя перед собой только девчачьи глаза, я выбрался из остановившегося трамвая. Сунув руки в карманы, я вдруг нащупал какую-то бумажку. Вытащил. Оказалась зелёная трёшка. Я поднял глаза на тронувшийся трамвай и увидел смеющееся лицо попутчицы цыганской наружности. Ну надо же! Кому сказать, что цыганка деньги в карман сунула, а не вытащила, не поверят.

Улыбнувшись ей в ответ, я развернулся и перешёл улицу по пешеходному переходу.

В музыкальной школе у меня проверили наличие музыкального слуха. Он, слава Богу, присутствовал. Честно говоря, у Женьки с пением имелись проблемы. Пел он неважнецки. Не строил голос. Не слышал он себя, поющего. Какая-то анатомическая аномалия. Зато клавиши я нажимал правильные. И даже «подобрал» на рояле чижика-пыжика. Мог бы и бетховена с Бахом забабахать, но время ещё непришло.

Длинные Женьки пальцы, сложенные «яблочком», очень понравились преподавателю фортепиано и она с радостью записала мне вторым инструментом его, моего будущего чёрного друга. Гитарный класс был только классический. Другого в это время не существовало. Да и Бог с ним! Мне же формально…

Очень довольный собой, я поехал дальше, думая, что купить на «найденный» трояк. До остановки Строительная продовольственная корзина у меня в голове не сформировалась и я вышел из трамвая задумчивый. Вместе со мной на остановку вышли несколько мальчишек со спортивными сумками наперевес.

Они перешли улицу и я перешёл улицу. Они зашли за дом, и я зашёл за дом. Они вошли в крайний правый подъезд, и я проследовал за ними. Вариантов не было. Спустившись по лестнице и открыв дверь я попал в довольно просторное удлинённое помещение с длинным рядом зарешётчатых железным прутом изнутри окон.

— Это значит чтобы изнутри не разбили мячом. Нормально. Правильное решение, — отметил я.

Ковёр, затянутый брезентом, пустовал. Справа в раздевалке слышались мальчишечьи голоса. За почти таким же как у Полукарова столом сидел грузный черноволосый кучерявый мужчина, сильно похожий на цыгана. У него было крупное лицо. На вид ему было лет шестьдесят.

— Ничего себе тренер, — подумал я. — Да и пофиг!

— Извините, можно записаться?

Мужчина оторвался от газеты.

— Записаться? А ты где живёшь?

— На Космонавтов тринадцать.

— С отцом приходи, или с матерью.

— Мама работает.

— Без выходных? — удивился тренер.

— Один выходной в воскресенье, а по воскресеньям секции не работают. Вы работаете?

— Нет, мы не работаем, — сказал тренер и улыбнулся. — Записку от матери приноси. Справку от врача и приходи. Куртка есть?

Я покачал головой.

— Без куртки приходи.

Он ничего не сказал про мою худобу и я был ему за это благодарен. Надоело.

— Зовут тебя как?

— Дряхлов Евгений.

— А меня — Городецкий Георгий Григорьевич. — Всё, ступай. У нас сейчас тренировка.

Я с радостью вышел. Снова кувыркаться у меня не хватило бы сил.

По дороге домой покупать ничего не стал. Во что? В руки? Отнёс деньги домой, отдал матери, сказав, что нашёл возле стадиона Динамо.

— Ты что там делал? — удивилась мать.

— В секцию бокса записался.

— Бокса⁈ — испугалась мать. — Зачем бокса? Не надо в бокс. Там по голове бьют.

— Так и на улице по голове бьют, — усмехнулся я. — Так в боксе хоть перчатками. Не больно.

— Дядя Серёжа, тёти Светин, в тюрьме сидел. Ударил кого-то. И на три года загремел. БАМ строил.

— БАМ, мама, комсомольцы строят.

— Ага, ага… Рассказывай. Знаем мы, кто строит БАМ.

Мать вдруг, закрыла рот ладошкой.

— Я ничего не говорила, а ты ничего не слышал! Понял!

— Понял! Я ничего не слышал, а ты мне пишешь записку тренеру, что согласна, чтобы твой сын научился уворачиваться от ударов в голову.

Я улыбнулся увидев округлившиеся глаза женщины.

— Шуту! Шучу! Я не Павлик Морозов. Своих не выдаю! — сказал и провёл по губам пальцами «закрывая» рот на замок-молнию.

— Да, ну тебя! — махнула на меня рукой мать Женьки.

Ну не осознавал я её своей матерью. Не о-соз-на-вал!

— Вымогатель! Ты же в дом Пионеров ездил в радиокружок записываться. Записался?

— Записался. И в музыкальную школу записался.

— Ку-ку-ку, — заквохтала от неожиданной новости мать.

— На класс классической гитары и фортепиано.

— Фо-фо… Какая гитара?

— Классическая, мама. И фортепиано классическое. Я даже Чижика-Пыжика сыграл.

— Какой Чижик-Пыжик? — возмутилась женщина, прижав руки к гркди. — Ты едва на второй год не остался. Сейчас школа начнётся, а ты и четвёртый класс не помнишь. Да что там не помнишь? Ты не знаешь ничего из четвёртого класса. Ни писать и делить умножать… Какие тебе секции. Совсем задурил матери голову.

— Я у бабушки занимался, мам.

— Не ври. Ты и учебник специально выложил. Я положила в чемодан, а ты, паразит, выложил.

— Так чемодан и так тяжёлый был. А я в библиотеку записался и там учебник брал. И занимался.

— Бабушка не видела.

— А я занимался.

Мать с негодованием смотрела на меня.

— Тебе учебники специально оставили, чтобы ты позанимался, а ты? И я забыла. Как ты приехал, не заставила сесть за математику, хотя бы. Дальше ведь хуже будет.

Женькина мать быстро сбегала в комнату, щёлкнула дверкой секретера и тутт же вернулась с учебником серого цвета с надписью Математика' и большой цифрой пять.

— Ух ты! — восхитился мысленно я. — А я и не помню такой.

— В этом, — мать полистала и, найдя в конце оглавление, продолжила, — площадь круга, треугольника, деление и дроби, а в другом сложнее задачки. Так ты и этого не решишь.

Она потрясла учебником.

— Пока не принесёшь четвёрку по математике, никаких боксов и радио.

— А музыки? — улыбнулся я.

— Музыки, — мать заколебалась. — А ты чего лыбишься! Смеётся он над матерью. Надсмехается. Сейчас быстро перетяну тебя ремнём-то!

Она метнулась за орудием наказания.

— Стойте, женщина! — вырвалось у меня.

Женькину мать словно обухом ударили по затылку. Она резко остановилась и, медленно обернувшись, посмотрела на меня.

— Как ты меня назвал?

— Женщина.

— Какая я тебе «женщина»? Я — мать тебе!

— Да? Ну, тогда, как мать, ты можешь мне поверить, а если не поверить, так проверить. Дай мне из этого учебника решить что угодно. Любую задачу. И, если я соврал, тогда берись за ремень и пори. Наказывай. А так просто пороть своего ребёнка мать не может.

11
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело