Израненные души - Орлова Екатерина Марковна - Страница 4

Встав, возвышаюсь над маленькой женщиной. Я мог бы пожалеть ее хотя бы приняв во внимание возраст и хрупкое телосложение. Но мне, черт подери, не жаль! Никого не жаль в этом больном семействе! Кроме, пожалуй, Фионы. Она заслуживает лучшей жизни, чем прозябать в этом дерьмовом городке. Ей не повезло уже хотя бы только потому, что она родилась от ублюдка Джулиана Майклса. Но она сказала, что живет в ЛА, и эта новость радует.

– Мам? – снова зовет ее Фиона, но на этот раз голос приобретает слегка истерические нотки. Видимо, она ощущает, что сейчас узнает что-то такое, что перевернет ее мир.

Я продолжаю сверлить Викторию тяжелым взглядом в ожидании, пока она озвучит дочери правду.

– Фи, – хрипло произносит Виктория. – Прости меня, дочка, – добавляет, и ее глаза закатываются.

Я едва успеваю подхватить Викторию на руки и не дать упасть на пол, когда она теряет сознание.

Аарон

Уложив Викторию на диван в гостиной, легонько шлепаю ее по щекам. Испуганная Фиона мечется вокруг и зовет мать. Та ожидаемо не реагирует.

– Принеси стакан воды, – приказываю резко. Она меня не слышит. – Фиона! – рявкаю так, что она дергается и бежит на кухню, а уже через секунду появляется с наполненным стаканом.

Окунаю пальцы в воду и брызгаю на лицо Виктории. Веки вздрагивают, и через пару секунд она открывает глаза. Моргает и обводит невидящим взглядом комнату, пока не фокусируется на мне. Из глаз тут же начинают бежать слезы. Подняв руку, она кладет ладонь на мою щеку, но я дергаю головой, и ее рука соскальзывает.

– Аарон, – произносит хрипло, и на лице появляется легкая, болезненная улыбка. – Сынок.

– Сынок? – слышу за спиной шокированный выдох Фионы, как будто в первый раз она не расслышала этого обращения.

Виктория пытается встать, но я давлю на ее плечо, заставляя оставаться на месте.

– Полежи, тебе сейчас нельзя вставать.

– О, боже, – выдыхает она и, накрыв лицо ладонями, начинает плакать. – Как ты здесь оказался? Господи, как же так получилось? – Убирает ладони и снова смотрит на меня сквозь пелену слез. – Каким же красавцем ты вырос. Такой мужественный. Только татуировки… Они лишние. Портят тебя.

– Мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит?! – раздается грозный рык за моей спиной.

Если бы мое тело было покрыто чешуйками, они бы вздыбились. По ощущениям, волоски, покрывающие кожу, именно так теперь и торчат. Ненавижу этот голос, а еще более люто ненавижу его владельца.

Выпрямившись, поднимаюсь с края дивана. Расправляю плечи и, встав в полный рост, разворачиваюсь лицом к порождению ада. К ублюдку и подонку, который загубил так много жизней.

– Джулиан Майклс, – произношу, брезгливо скривившись. – Предводитель ублюдков и грязный, отвратительный, мерзкий таракан.

– Какого… Ты кто такой? – рычит он. – Пришел в мой дом оскорбить меня? Пошел вон! Иначе я сейчас же вызову полицию!

– Правда? – дергаю бровью. – И что шериф мне сделает? Привлечет к ответственности за то, что приехал повидаться с родителями?

– С какими родителями?! – выкрикивает Фиона. – Кто-нибудь объяснит мне, какого черта здесь происходит?!

– Фиона! – осекает ее отец. – Не смей поминать черта в моем доме!

– Ну?! – не обращая на его замечание внимания, она требует ответа.

Я поворачиваю голову в ее сторону и впервые ловлю себя на мысли, что у меня возникает непреодолимое желание забрать ее из этого ужасного дома.

– Давай знакомиться, Фиона, – произношу спокойно.

– Нет! – выкрикивает пастор и пытается выскочить, чтобы встать между мной и Фионой, но я отодвигаю его в сторону.

– Я – твой старший брат Аарон, – произношу, а ее глаза становятся просто огромными. Фиона хватает ртом воздух, но не может произнести ни звука. На заднем плане начинает рыдать Виктория, пастор выкрикивает какие-то проклятия. – Ты не знаешь меня, потому что ублюдок, которого ты называешь отцом, забрал меня у матери и отдал на воспитание в гребаную религиозную коммуну.

Пока Фиона переваривает сказанное мной, я убираю руку, отпуская Джулиана. Оказывается, все это время я сжимал его пасторский воротник.

– Пошел прочь, – шипит он.

Мне кажется, будь Джулиан посмелее для прямого противостояния, бросился бы на меня с кулаками. Но, похоже, он видит, что силы не равны. К тому же, у меня на лице написано, что я не обладаю ни принципами, ни уж точно моралью. Мне плевать на все то, что этот продажный урод пропагандирует в своих проповедях. Если я хочу сломать кому-нибудь пару костей, меня не посещают муки совести. Я просто сжимаю пальцы в кулаки и делаю это.

Похоже, Джулиан Майклс ощущает, что так я и поступлю, если он хотя бы попытается рвануть в мою сторону. Более того, я искренне надеюсь, что так он и сделает, и тем самым даст мне повод покалечить его.

– Папа! – выкрикивает Фиона, прерывая поток какой-то несуразной брани, слетающей с губ пастора. – Маме плохо!

Пастор бросает взгляд на жену и кривится. В таких ситуациях все ждут, что муж бросится к жене и поможет ей прийти в себя, но пастор поджимает губы и нехотя тащится к дивану.

Выпучив глаза, Виктория хватает ртом воздух. Дрожащие руки мечутся от горла к сердцу, а кожа белая, как полотно.

Джулиан присаживается на край дивана и начинает гладить ее по волосам.

– Ну все. Ничего страшного не произошло, – успокаивающим тоном произносит он, а мне хочется врезать ему еще сильнее, чем минутой ранее.

Ну конечно, ничего страшного не произошло. Всего лишь призрак прошлого настиг женщину, которая уже наверняка мысленно похоронила своего сына. Что, интересно, этот подонок наговорил ей про меня? Рассказал ли, как засунул меня в общество таких же больных ублюдков? Поведал, как там обращаются с женщинами? Кого растят из мальчиков? Вряд ли. Такие, как Джулиан Майклс надежно берегут свои грязные секреты, прикрывшись личиной благодетелей и безгрешных служителей насквозь продажной церкви.

Брезгливо скривившись, я разворачиваюсь на выход. Больше ни минуты не хочу оставаться в этом доме и в этом городе. Я приехал с целью посмотреть в глаза женщине, которая пошла на поводу у мужа-тирана, позволив ему забрать своего маленького сына. Ни разу! Ни разу эта сука не пыталась найти меня! Увидеться или хотя бы попробовать узнать, жив ли ее сын!

Ненавижу эту тварь! Ее и ее больного на всю голову мужа!

Девчонок жалко, что они росли среди этой вонючей, насквозь прогнившей морали, за фасадом которой скрывается столько пороков и грязи, что даже преступники на фоне этого “благочестивого” общества кажутся праведниками.

Выйдя из дома, я от души хлопаю дверью и быстрыми шагами дохожу до мотоцикла.

Только сейчас я начинаю ощущать, как адски больно сдавило внутренности и как колотится мое сердце. Я думал, оно уже очерствело настолько, что его ничем не проймешь. Но вот же, чертов орган трепыхается, как ненормальный.

Перевесив шлем с руля на сгиб локтя, я завожу мотоцикл. Перед глазами гребаный туман, и я почти не вижу дорогу. Поэтому просто сижу несколько долгих секунд, слушая любимый рокочущий звук двигателя, который постепенно помогает мне успокоиться.

Боковым зрением замечаю какое-то движение, и все тело снова напрягается, готовясь вступить в схватку с пастором. Поворачиваю голову и немного расслабляюсь, потому что по дорожке от дома ко мне несется Фиона. Растрепанная, испуганная и бледная. Она резко тормозит в паре шагов и что-то произносит, но из-за шума двигателя я ее не слышу.

Глушу мотор, и кажется, будто тишина оглушает, возвращая мне ощущение неприятного нытья в области груди.

– Не уезжай, – просит Фиона. – Пожалуйста.

– Что? – хмурюсь.

– Не уезжай, пожалуйста, – повторяет она, до побеления костяшек сжимая перед собой пальцы. – Я только познакомилась с тобой.

Аарон